Наталья Андреева - Я стану тобой

– Жадные, – сказал Микоша.

– Надо показать ему труп, – сообразила Машенька.

– Зачем? – спросил Тычковский.

– Может, тогда он забудет о выпивке?

– Значит, выпить есть? – мгновенно отреагировал Микоша.

– Да ты и вправду зомби! – заорал Лева, вскакивая и кидаясь к коробке с бензопилой. – Я тебя сейчас убью!!!

– Сидеть! – рявкнул Тычковский, пытаясь перехватить Леву.

– Вы сделаете ему больно! – завизжала Машенька, бросаясь на Тычковского.

А Лидия вдруг метнулась к Микоше, схватила его за грудки и затрясла, как грушу, с криком:

– Ты зачем всю водку выпил, а?! Ты зачем это сделал, паскуда?! Ты зачем по чужим шкафам шарил, а?!

– Я тебя убью! Жадина! Гадюка! – заорал в ответ Микоша и, в свою очередь, вцепился в Лидию: – Дай выпить!!!

Минут десять в кухне стоял такой ор, что казалось, стекла из рам повылетят. Наконец Тычковскому удалось оттащить Леву от бензопилы, а Машеньке отцепить его от Левы. Лидия, в свою очередь, расправилась с Микошей, который с похмелья был не очень-то силен. Тот, слегка побитый, затих на диване, уткнувшись в подушку, а она, выпустив пар, устало опустилась на табурет, сказав почти равнодушно:

– Сволочь.

– Давайте же наконец растопим печь, – предложила Машенька.

– Ах, да! Печь! – спохватилась Лидия.

Видно было, что у нее созрел какой-то план.

– Сволочь, – повторила она и взяла со стола огромный кухонный нож.

Все невольно вздрогнули. Лидия, сжимая в руке нож, направилась прямо на Тычковского. Тот напрягся.

– Лида, не надо, – прошептала Машенька.

– Зомби! – выкрикнул Лева.

– Отойди, – сквозь зубы велела Лидия Тычковскому.

Тот сделал шаг в сторону. Лидия схватила лежащее у самой печи сухое полено и с остервенением принялась стругать лучину. Движения ее были размеренные и четкие, как у робота.

– Боже мой, – прошептала Машенька. – Еще одна… Она ведь, кажется, не в себе…

Краткое интервью:

Николай Зюськин, он же Микоша

Врач. Что вы сейчас чувствуете?

Микоша. Выпить есть? Выпить хочу.

Врач. Скажите, когда вы трезвый, вы можете думать о чем-нибудь другом, кроме как достать выпивку?

Микоша. Дык это… Выпить надо, чтобы мысль-то пошла.

Врач. Все понятно. Трезвый вы думаете только о том, где бы взять спиртного, а выпив, начинаете безбожно врать и всем навязываться со своими пьяными фантазиями. А вы не пробовали лечиться от алкоголизма?

Микоша (возмущенно). Я не алкоголик! Могу пить, могу не пить.

Врач. Да не можете вы не пить, в том-то и дело. А еще вы боитесь врачей. И на то есть причина. Вы ведь находились какое-то время в психиатрической больнице на принудительном лечении от алкоголизма. Я прав?

Микоша (нехотя). Было такое. Баба у меня завелась. Она и уговорила. Ложись, говорит, Колька, в больницу, кодируйся. Я, как туда приехал, сразу понял: какая же это больница? Это ж тюрьма! И на окнах решетки. Не санитарки – тюремщики. Все как одна злющие, не говорят – лают, чисто собаки цепные. Я, как протрезвел, враз просек: уморить меня баба решила. Запихнуть навечно в дурку и заполучить мой дом с участком. У нее ведь, доктор, трое детей. А мужа нет. Вот она и задумала за счет меня устроиться. А меня, значит, в дурку.

Врач. Да что с вас взять-то?

Микоша (с обидой). А дом с участком?

Врач. Дом ваш и не дом вовсе, а развалюха, на ладан дышит, а участок весь крапивой зарос.

Микоша. Я газеты-то читаю. Земля, она нынче дорогая.

Врач. Да у вас земли-то с гулькин нос! Тоже мне, домовладелец.

Микоша. А пенсия? Пенсия по инвалидности? Она ж хотела пенсию мою зацапать. Шиковала бы на нее со своими тремя отродьями.

Врач (насмешливо). Значит, вас решили ограбить?

Микоша. Точно так. Только я не дался. Ушел я оттуда. Вырвался на свободу.

Врач. И снова начал пить?

Микоша (зло). Вы на меня, доктор, не орите. Вы думаете, Микоша кто? А Микоша здесь, на деревне, главный. Ни одно дело без меня не делается. Вот хоть Стуловых возьмите. Так и бегают ко мне: Микоша, помоги. Сделай это, да сделай то. Погибаем без тебя. И дачники тоже. Как лето начинается, незаменимей Микоши человека здесь нет. Микоша – он повсюду.

Врач. Да вы сами ко всем в гости напрашиваетесь да навязываетесь со своей помощью, надеетесь, что нальют.

Микоша. Это, доктор, так положено. Сделал – получи.

Врач. Так можно деньгами брать.

Микоша (удивленно). А на что мне деньги?

Врач. Ну, допустим, купить что-нибудь.

Микоша. Не что-нибудь, а водку. Али самогон. Для чего ж напрасную работу-то делать? Время свое трудовое не беречь? Работу переводить в деньги, а деньги в водку. Куда как проще: работа – водка. Али самогон. Вы не сомневайтесь, я и самогоном беру. Вхожу, так сказать, в положение.

Врач. Значит, вы расстались с той женщиной? Которая пыталась вас лечить?

Микоша. А на кой она мне?

Врач. А дети у вас есть?

Микоша. Вот этого, доктор, не знаю. Жизнь у меня была бурная, трудовая. Эх, где я только не был! Где только не работал! Вот видите, пальцев у меня на левой руке не хватает. (Вытягивает руку.) Это мне акула откусила.

Врач. Кто-о?

Микоша. Акула. Когда я был капитаном дальнего плавания. Да-а… За границу ходил. И паспорт у меня имелся. Заграничный. Это вам не хухры-мухры. Мир-то я посмотрел, да… Пока акула меня за пальцы, извиняюсь, не тяпнула. С тех самых пор списали меня на берег, дали пенсию по инвалидности. Домик вот купил, в деревне. Так и живу.

Врач (с иронией). Много небось денег заработали, когда были капитаном корабля?

Микоша. До фига! Да что там деньги! Две квартиры у меня было, одна аж в самой Москве, в столице нашей Родины великой, машина марки «Мерседес», и гараж к ней. Да всего, доктор, и не упомнишь. Эх, и побороздил же я моря! Как там про меня в песне-то поется? (Подмигивает.) Капитан, капитан, улыбнитесь… Ведь улыбка это флаг, понимаешь, корабля! (Скалит гнилые зубы.) А сколько женщин меня любило? Как вспомню себя в молодости… И-и-и-и… Красавец! В плечах косая сажень, голос – иерихонская труба. Ну и само собой, богатство при мне. Бабы ко мне так и липли. Все, доктор, детям отдал.

Врач. Каким еще детям?

Микоша. Да я и сам не знаю, каким. Детям.

Врач. У вас богатая фантазия.

Микоша. Это да. Только не вру я. Просто я, доктор, засекреченный. Лет через сто архивы те будут во всеобщей доступности, и тогда весь мир узнает, что такое есть Микоша! Памятник мне поставят… В кино покажут…

Врач. Вам долго и серьезно надо лечиться. Вы много пьете. Ваш мозг претерпел необратимые изменения. Вы заговариваетесь. Самое смешное, что вы сами верите в то, что рассказываете. В акулу, в пилораму. В каких-то детей. В то, что у вас было много денег, шикарная машина и несколько квартир. Это все ваша больная фантазия. Алкоголизм в последней стадии. И если так будет продолжаться и дальше, за последствия я не ручаюсь.