Наталья Андреева - Я стану тобой

– Еще чаю? – Машенька встала.

– Да, пожалуй.

Тычковский замер, прислушиваясь. Машенька совершила незаметный маневр к стоящей у печи кочерге.

– Тебе в ту же чашку? – невинно спросила она. – Я хотела сказать, что заварки много. Не обязательно использовать пакетик второй раз.

– Что ты сказала? – рассеянно спросил Тычковский, глядя в окно.

– Я про заварку. – Машенька не отрываясь смотрела на его затылок.

– Да, лучше новый.

Тычковский, не отводя взгляда от окна, потянулся к коробке с пакетированным чаем, стоящей на другом конце стола. Машенька, закусив губу, схватила кочергу и быстро, неслышно, почти как кошка, сделала несколько шагов по направлению к столу. Она ничего не видела и не слышала, все ее мысли были только об одном: один шанс. У нее только один шанс.

– Насчет твоей подруги, – сказал Тычковский, опускаясь обратно на стул. – Ты ее сейчас…

«Господи, помоги!» – мысленно взмолилась Машенька и, собрав в кулак волю и все свои силы вложив в удар, размахнулась и обрушила на его голову кочергу. Он пошатнулся на стуле, обернулся и посмотрел на нее с удивлением.

Тогда она зажмурилась, чтобы не видеть его растерянного и беспомощного взгляда, и ударила еще раз. Раздался неприятный звук, то ли хруст, то ли треск, брызнула кровь. Машенька отпрыгнула и закричала, а он наконец упал. Она подскочила и ударила в третий раз, для верности, уже по лежачему, потом замерла с поднятой кочергой. Он не двигался. Так она стояла какое-то время, прислушиваясь, потом отбросила кочергу и кинулась за занавеску с криком:

– Кит, Кит! Я его убила! Мы свободны!

Она схватилась за спинку стула, заблокировавшего дверь, Кит, уже не опасаясь, просунул в дыру руку и стал подталкивать его снизу за ножку. Стул поддался, и дверь освободилась. Кит выбежал из маленькой комнаты, потрясая ружьем:

– Убью!!!

– Я его уже, – с горящими глазами сказала Машенька.

Кит выбежал на кухню. Тычковский лежал неподвижно. Из разбитой головы вытекала кровь.

– Кажись, помер, – радостно сказал Кит.

– И что с ним делать? – спросила Машенька из-за занавески.

– Давай вынесем его в сени, к остальным жмурикам.

– Нет! – вздрогнула Машенька. – Я туда не пойду! Ни за что!

– Ладно, закинем его к Леве.

Кит взял Тычковского за ноги и потащил в комнату. За ним тянулась кровавая полоса.

– Господи, сколько крови! – вздрогнула Машенька.

– А ты как хотела? Молодец! – похвалил ее Кит. – Чисто сработано!

– Конец маньяку, – поежилась Машенька. – Жаль, Лиду не спасла.

– Так ей и надо, ведьме. Придержи-ка дверь.

Машенька придерживала дверь в маленькую комнату, пока Кит заносил туда Тычковского.

– Порядок, – сказал он, положив тело у кровати, где лежал Лева. Тот беспокойно заворочался во сне.

– Надо опять запереть дверь, – сказала Машенька. – На всякий случай.

– Погоди, я возьму деньги и телефон.

Кит взял необходимые ему вещи и, выйдя из комнаты, вернул стул на прежнее место.

– Порядок, – повторил он. – Так будет надежнее.

– И что нам теперь делать? – спросила Машенька.

– Утра ждать. А утром приедет Сенька на тракторе, и мы отсюда выберемся. Я поеду к Тоньке, а ты куда хочешь.

– А как же Лева?

– Леву дурка заберет.

– Ты думаешь, я усну? – поежилась Машенька.

– Не хочешь, не спи. Книжки читай, – заржал Кит.

– Ты такой спокойный! Скажи, когда ты ее убил…

– Кого?

– Свою жену… Лену, кажется. Что ты почувствовал?

– Почувствовал, что сяду. А не хотелось.

– Но неужели в твоей душе ничего не было? Сожаления, раскаяния.

– Это пришло потом. Вот когда посидишь с недельку в грязи, в вони, да без сна проваляешься ночь-другую, тогда эти мысли-то и придут. Делать все одно больше нечего, только думать. Вспоминать. На то она и тюрьма. Тогда и подумаешь: дурак я, дурак. Как же раньше-то было хорошо! Жил, как раб, пахал на нее день и ночь, все время слышал, что я хам, свинья, быдло необразованное, а все равно – хорошо! Плохого ничего не помню, хоть убей, а если и вспомню вдруг, то сразу: да разве ж это плохое? Сличить с тем, что теперь-то? Когда в грязи да в вони? Когда на окнах решетки, а за дверью охрана? И все на тебя смотрят, как на дикого зверя, и, как зверя, заперли в клетке и стерегут. Вот теперь – да, плохо. А раньше было хоть и плохо, но все равно хорошо. Воля, она и есть воля. А вернуть-то уже ничего нельзя. Дело сделано.

– Да. Сделано, – прошептала Машенька.

– Да ты не боись, – усмехнулся Кит. – Ты ж не кого-нибудь убила. Маньяка. Тебе за это будет от суда снисхождение, а то и вовсе благодарность объявят. Слышала, что по телевизору сказали? Ищут его. Врача он убил. И санитара. А до того…

– А до того Катю. Лидину дочь.

– Как ты сказала? – удивился Кит.

– Он мне сам признался.

– А мне Лидка баяла: авария.

– В аварии погиб ее муж, Сергей. А про Катю она ничего не говорила.

– Я думал, они вместе.

– И я думала, что авария, – вздохнула Машенька. – Ладно, дело сделано, как ты говоришь. Теперь надо дождаться утра. Я поеду в город. Надо подумать, что делать с квартирой. Не знаю еще, как посмотрят Левины родители на то, что я там останусь. Да и хочу ли я сама этого? Может, пора начать новую жизнь?

– Слышь? Что милиции-то скажем?

– Что он всех убил. – Машенька кивнула на заблокированную стулом дверь.

– И Микошку?

– Да. Всех. Ружье было у него в руках, после того как Лева застрелил Микошу. Будем стоять на этом: он убийца.

– Тогда ты того, держись, – внимательно посмотрел на нее Кит.

– Я в порядке.

– А эти, как их? Отпечатки на топоре? Там ведь мои.

– Так он им потом Лиду зарубил, вспомни!

– Точно! – обрадовался Кит. – Выходит, мы с тобой чистые. А насчет меня ты, девка, не боись. Я за тебя горой. Мне бы только до города добраться. До Тоньки-падлы. – Он сжал кулаки.

– И мне. Мне бы тоже до города добраться. – Машенька посмотрела на свои сломанные ногти и замолчала.

Молчали они долго. За окном опять выла метель и было темно, хоть глаз выколи. Они не знали, сколько сейчас времени, могло быть пять часов вечера, а могло и десять. Время то тянулось, как резина, то летело. Они знали только, что до утра еще долго. И им надо пережить эту ночь. Они оба думали, что все уже закончилось, осталось только дождаться утра, но, как выяснилось, ошибались.

Ночь оказалась полна странных звуков. Сначала Машенька задремала, да и Кит захрапел. Ее сон был беспокойным, а устроилась она на диванчике в кухне, где прошлой ночью спал пьяненький Микоша. Кит храпел в большой, за занавеской. Машеньке снился кошмар. Ей снилось привидение. По дому ходила женщина в белом. Она, кажется, что-то искала. Или кого-то. Машенька решила ни за что не просыпаться. Она знала, что придет утро и все закончится. Привидения беспокоят людей только по ночам.