Ольга Володарская - Неслучайная ночь

– Смотри, в доме свет погасили, – посмотрев в ту сторону, сказала писательница. – Все легли спать.

– Это намек, что и нам пора?

– Да нет, просто констатация факта.

– Предлагаю еще немного посидеть. Тут так… необыкновенно.

– Согласна.

– А можно мне тебя кое о чем попросить? – сказала вдруг Диана.

– Попробуй.

– Прочитай мне что-нибудь из написанного тобой. Из последнего. – И девушка указала на ноутбук. – Хотя бы абзац.

– Могу прочитать, конечно, но… Зачем тебе?

– Я понимаю, все меня считают полной идиоткой…

– Диана, я не о том!

– Да ладно, знаю, – сердито отмахнулась та. – Только если я не семи пядей во лбу, это еще не значит, что и правда полная идиотка. Между прочим, я довольно много читаю. Пусть не Достоевского и Толстого, но все равно. Мне нравятся детективы, а больше триллеры.

– Хорошо, я прочитаю, Диана, – поспешила успокоить девушку Ульяна.

– А я пока налью тебе еще шампанского.

Мичурина кивнула, затем потянулась к ноутбуку, который уже выключила и убрала в сумку. Теперь пришлось его снова вытаскивать и включать. Наконец Ульяна открыла файл с романом и спросила:

– Тебе что конкретно зачитать?

– Самый страшный момент.

– Хорошо. Только сразу предупреждаю: я не Стивен Кинг, у меня очень страшно не получается…

– Давай.

И Ульяна начала:

– «Ночь была такой черной, что мрак казался почти осязаемым. Наталья…» Это главная героиня, – пояснила Ульяна. – «Наталья выдернула руку из-под подушки и сделала пальцами хватательное движение. Но нет, в ладони ничего не осталось, хотя подушечки пальцев на мгновение ощутили мягкость и тепло. Темнота была похожа на растопленный гудрон. Не раскаленный, но и не застывший. Теплый, податливый. В детстве она жевала такой вместо «Орбита»…» – Тут Ульяне показалось, что выбрала для прочтения совсем не тот абзац, и она перескочила на другой: – «В квартире стояла абсолютная тишина. Как будто вымерли все соседи, остановились настенные часы, сломался холодильник, а кран, подтекавший последние две недели, сам собой починился. Наталья стояла в прихожей, придавленная тишиной, и мечтала об одном – чтобы раздался какой-нибудь звук. Хоть какой! Пусть грохот сорвавшегося с дюбелей кухонного шкафчика, пусть шипение вырвавшейся из трубы воды или скрип открывшейся двери, все равно. Лишь бы не чувствовать себя оглохнувшей от этой тишины! И Наталья дождалась. Когда безмолвие стало давить на барабанные перепонки, она уловила тихие шаги. Такие тихие, что сначала решила, что слышит не шаги, а пульсацию крови в собственных висках. Но с каждой секундой звук становился отчетливее. Он приближался…»

– Это к ней кто-то крадется? – азартно спросила Диана.

Ульяна приложила палец к губам, как бы говоря – помолчи, не мешай. И продолжила, перескочив через абзац:

– «Горло Натальи сдавили ледяные пальцы. Она охнула и левой рукой (правой она держалась за стену) стала отрывать их от своей шеи. Но пальцы оказались такими сильными и цепкими, что сжимали горло подобно тискам. Избавиться от них не было никакой возможности! Наталья начала задыхаться…

– Милая… – услышала она сквозь гул в ушах испуганный голос супруга. – Наташа, ты чего?

Она хотела крикнуть мужу: «Помоги! На меня напали!», но из горла вырвался только сдавленный хрип.

– Ты с ума сошла? Что ты делаешь? – долетело до нее.

Больше Наталья ничего не слышала. Она потеряла сознание. А когда очнулась (к действительности ее вернула страшная вонь – муж сунул ей под нос ватку с нашатырем), поняла, что в квартире была с ним вдвоем. На нее никто не нападал…»

– Как никто? – перебила Диана. – А кто же ее душил?

– Когда супруг Наташи, – пояснила Ульяна, – вошел, то увидел страшную картину: одной рукой его жена сжимала свое горло, а второй пыталась оторвать собственные пальцы от шеи».

– Ах, вон что! Паранойя, да?

– Пока не знаю. Но возможно и психическое расстройство.

– А как вариант?

– Психотропные препараты, тайком добавляемые в пищу.

– Лучше первое, так страшнее.

Ульяна кивнула. Определенно так страшнее. В том числе автору. Сейчас, когда она зачитывала Диане отрывок, ей было не по себе. Но в то же время Мичурина ощущала совершенно необъяснимое желание погружаться в этот ужас еще и еще…

– Ну что, пошли спать? – проговорила Диана, зевнув.

– Иди, а я еще поработаю. Как-то вдруг проснулось вдохновение.

– Да ради бога! Работай… – Диана поднялась, с хрустом потянулась. – Книжку твою непременно прочитаю. Интересно. – И, помахав на прощание, сказала: – Пока, мне спокойной, а тебе плодотворной ночи. И спасибо, Ульяна. Мне было приятно.

– Да, пока, – вслед ей сказала Мичурина.

Едва фигура Дианы слилась с темнотой, она водрузила ноутбук на стол и ударила по клавишам. Мысли и эмоции так и переполняли ее!

Она писала и писала, не в силах остановиться. Паузы, которыми Ульяна разбавляла творческий процесс, были незначительными. Писательница делала глоток шампанского, ставила стаканчик обратно на стол и возвращалась к своему роману.

Писать его было очень страшно. Мичуриной казалось, будто она слышит все то, что слышит ее героиня: и крадущиеся шаги, и загадочный шепот, и далекий, заунывный плач. А когда там, в романе, наступала тишина, то давила ей на уши с такой силой, будто хотела разорвать барабанные перепонки и ворваться в черепную коробку черным, всепоглощающим вихрем. Едва это состояние становилось нестерпимым, Ульяна трясла головой и хлопала себя по щекам. И помогало! Обретя способность слышать звуки окружающего мира – плеск волн и шум ветра, – писательница успокаивалась. Но проходило несколько минут, и страхи возвращались. Как и шаги, голоса, плач. А перед глазами мелькали какие-то тени. То справа, то слева наплывал туман. За спиной концентрировалась и приобретала разнообразные очертания чернота. Но когда Ульяна резко оборачивалась, мрак становился однородным, химеры успевали «рассосаться»…

Решительно захлопнув компьютер, Ульяна встала. Надо уйти отсюда! Туда, где тишина с темнотой не состоят в сговоре. Туда, где люди и уютные звуки: тарахтение работающего вентилятора, дребезжание холодильника, храп, чих, сопение спящих мужчин…

Вдруг со стола упал нож. Вроде бы она его не задевала, но нож упал. Тот самый, которым Ульяна резала апельсин. Сок, застывший на лезвии, показался ей похожим на кровь. Она не знала, в ее ли воображении дело или в освещении, но Ульяна видела КРОВЬ.

«Почти как в моей книге, – пронеслось у нее в голове. – Героиня обнаружила на ноже, которым обычно резала фрукты, кровь… Но никак не могла вспомнить, откуда та взялась на лезвии… Да еще в таком количестве, будто им кромсали живое существо. Но Наталья-то моя ножом ничего, кроме фруктов, не резала…»