Владимиp Югов - Человек в круге

- Поздновато же оно разработано.

- Гордишься, что копался в архивах? И кое-что нашел?

- Ты не оговорился... Нашел даже твои записочки. Нашел немало и другого взрывоопасного материала.

- Все станет известно, - пошамкал он губами. - Все. И о нас, например, все будет сказано. Потому что архивные материалы центрального и местных органов безопасности всего-то хранятся со сроком давности пятнадцать лет.

- А почему вам - привилегия? Это максимальный срок для любого министерства и ведомства страны, после чего архивы сдаются на государственное хранение.

- Ты и это знаешь? Тогда чего же придуриваешься?

- Я знаю также и о том, что... В общем знаю об исключениях.

Железновский отвернулся:

- Самое страшное, все, что связано с действующей оперативно-агентурной системой, остается у ведомства лишь тридцать лет.

Я вокруг него забегал:

- Тогда - помоги. Тридцать лет уже прошло с тех пор!

Железновский саркастически ухмыльнулся:

- Иди к Ковалеву. И к Мещерскому.

Я недоуменно уставился на него.

- Чего смотришь, как баран на красные ворота? Ты чего - не знаешь, что и Ковалев, и Мещерский работают ныне и в архивах? Причем не последние у них должности, главные.

Я плюхнулся на скамейку рядом с ним.

- Как же я не знал этого? Ведь работаю с Ковалевым!

- Учись держать язык за зубами. Учись у него этому!

Почти на цыпочках идя сам, Мещерский, на ходу набрасывая на себя летнее пальто ("Зябко, зябко!" - зашептал только губами), уводил меня из домашнего кабинета на гремящую машинами, троллейбусами и всякой городской всячиной улицу.

Мы остановились в одном из гадких кафе на Савеловской, заказали костный бульон, и он, не дотронувшись до тарелки, шептал:

- Зачем вы пришли? Что вы хотите мне опять сказать?

- Мне сказал Железновский, что вы работаете теперь в архиве. Помогите мне.

- В чем? Игорь вам не говорил, какие строгие и теперь у нас правила? Что забирается целиком и полностью и, следовательно, хранится прочно?

- Я не знаю - что? Это вы знаете.

- Ну, к примеру, фильтрационно-проверочные дела на граждан, бывших в плену. Забираются все трофейные материалы. Забираются архивно-следственные дела. Как же вы надеетесь со мной работать? Это же вам нужны архивно-следственные дела.

- Но, может, они подпадают под статью жертв политических репрессий? Это же сейчас, по-моему, легко можно объяснить.

- Мне можно объяснить. Эти ваши жертвы политических репрессий бывшие сотрудники органов безопасности. Их личные дела хранятся со сроком тридцать и более лет. Как же я возьму их для вас? Да еще на вынос!

- Зачем мне все это знать? Ведь у меня конкретная просьба.

- Видите, вы какой! Я вам обстановку общую рисую, а вы о частностях.

- Шугову, выходит, давать архивные документы вы не боитесь? А мне, желающему познать истину, отказываете?

Мещерский побледнел:

- Кто вам сказал, что я даю из архива документы Шугову? Кто придумал эту наглую ложь?

- Конечно, не я сам, - спокойно отреагировал я.

- А кто? Скажите мне. Иначе я немедленно уйду.

- Какая разница, кто сказал? Если некоторые документы в распоряжении Шугова, то...

- Сейчас не то время - угрожать мне за то, что я поддерживаю связи со своим бывшим зятем.

- Я вам не угрожаю. Я просто хочу реабилитировать многих людей, которые невинно пострадали после ухода Шугова за границу.

- Если бы вы были объективны!.. Впрочем, если вы настаиваете, я дам первый документ. Если вы что-то поймете, тогда поговорим... Только, только... Скажите откровенно, вы верите в слухи о "зомби"?

Я промолчал. Мещерский долго изучал мое лицо, я был непроницаем. Он отставил свою тарелку и маленькими шажками двинулся из кафе. Так вот почему он не захотел говорить дома, а привел сюда! Он боится Ковалева. Он считает его - "зомби"? На ходу Мещерский бросил мне:

- В четверг, рядом с этим кафе. В восемнадцать ноль-ноль. Значит, вечером.

После него я бросился вновь к Железновскому. Я нашел его слегка выпившим в его холостяцкой квартире. Она у него была двухкомнатная, кто-то здесь, видимо, убирал - в принципе чисто и, как всегда, когда человек холостякует, пьет, пусть и в меру, непременно курит, - с особым духом, затхло-стоящем везде: и на кухне, и тут, где кровать, и там, где письменный стол.

- Чего? Всего боится человечек?

Я кивнул головой.

- И ты в "зомби" не поверил? Прилетел ко мне за консультацией...

- А что же делать?

Железновский встал, пошел к буфету, достал бутылку вина, два бокала, принес это все в одной руке. Потом полазил в шкафу и вытащил какую-то папку с бумагами. Молча подошел опять к столу, бросил на него папку - на мой край стола, налил по полному бокалу, чокнулся со мной - я еще не взял свой бокал, и сказал сморщившись:

- Читай. И мотай на ус.

Потом я, много позже, обо всем том, что дал мне просмотреть Железновский, читал в одной из газет. Там, в газете, шла речь только о единичных случаях, а тут, у Железновского, фигурировали многие фамилии. Шла речь вот о чем:

а) неугодных работников ныне все чаще (имелись в виду работники КГБ) увольняют с диагнозом шизофрении;

б) в органах сегодня существует сверхвысокочастотный излучатель;

в) еще в 1963 году Военно-медицинская академия в Ленинграде набрала в число подопытных, заплатив при этом, студентов Ленинградского университета. Их в течение месяца облучали электромагнитными волнами СВЧ. Сеансы проводились в специальной комнате, обшитой свинцовыми плитами. Генератор, смонтированный в рефлекторе, диаметром 50 сантиметров, стоял в 4-5 метрах от испытуемого, который садился к нему спиной;

г) испытуемые ощущали легкую тошноту, у одного выпадали волосы от легкого прикосновения, другой оказался более стойким и ему все было, как он выражался, до Фени Дуниной...

- Что посеешь, то и пожнешь! - Железновский налил еще в бокалы. Пусть пьет с нами не такой и трус Зиновий Борисович Мещерский. Он под копытами "зомби" Ковалева. - Железновский чокнулся с третьим стаканом, стоявшим теперь наполненным, но нетронутым.

- Тогда, выходит, что и Лена тоже под копытами генерала?

- Мыслишь! Пей!

- И это в самом деле серьезно?

- Я ничего такого не делал и не видел, как делают. Но когда заходит об этом разговор, относятся к этому серьезно... Естественно, начальство отрицает, что в городах нашей необъятной, - опять улыбка одними губами, страны наличие СВЧ-излучателей, которые превышали бы допустимые уровни, затрагивали проблемы экологии, людей, их здоровья, их управляемости со стороны.

- А люди, выходит, обращаются и в КГБ, и в МВД?

- Опять прозорлив.

- Потому и боится Мещерский Ковалева?.. Мещерский в любую минуту может поплатиться за то, что передал своему зятю? И Ковалев держит его на этом?

- Верно, пять!

- Что-то Мещерский мне тогда принесет из архивов? Он же будет бояться, что Ковалев все видит и все знает.