Ян Экстрём - Цветы для Розы

В 14.25 тело потерпевшего Петера Лунда было доставлено для вскрытия в институт судебной медицины, протокол вскрытия прилагается (см. приложение 2). Из него следует:

1. На трупе не обнаружено никаких внешних повреждений, за исключением отдельных неполадок в туалете в области пояса (рубашка выбилась из брюк), полученных им, по-видимому, в момент соприкосновения с якорным канатом баржи.

2. На руках, лице и теле потерпевшего не обнаружено никаких следов, которые позволяли бы предположить, что смерти предшествовала борьба.

3. На переносице потерпевшего найдена отметина, свидетельствующая о том, что покойный носил очки (последние не найдены и были, по-видимому, утеряны в момент падения в реку; с другой стороны, если они были утеряны потерпевшим ранее, это может служить объяснением падения).

4. Содержание воды в легких позволяет установить, что потерпевший утонул.

5. Содержание алкоголя в крови — 3,2/1000.

6. Незадолго до смерти потерпевший ел жареные каштаны, хлеб, рокфор, хорошо прожаренный бекон и какое-то блюдо из яиц — вероятно, яичницу.

7. Потерпевший страдал близорукостью: 4,5 диоптрии на левом и 4,8 — на правом глазу.

Кроме перечисленного в прилож. 1, при трупе найдены следующие вещи: темно-серый костюм фабричного производства превосходного качества, рубашка в белую и голубую полоску с узким воротничком и белыми манжетами от «Ив Сен-Лорана», шелковый галстук от «Диора», серые трусы-плавки, белые хлопчатобумажные носки и черные туфли со шнуровкой (3 отверстия). В нагрудном кармане пиджака обнаружен 1 билет на представление в «Лидо» 12 октября в 22.00. В правом кармане брюк найден чистый белый носовой платок. Все предметы туалета в прекрасном состоянии за исключением потертости на правой штанине примерно на уровне колена, причиной которой, по-видимому, следует считать падение с набережной. Одежда остается в распоряжении полиции с последующей выдачей соответствующим лицам под расписку.

Заключение: Приведенные выше факты позволяют сделать вывод, что потерпевший Петер Лунд в ночь с 12 на 13 октября, в состоянии сильного опьянения, а также, возможно, потеряв очки, упал в реку с набережной или с одного из мостов неподалеку от Пон-Нёф и утонул. Улики, свидетельствующие о том, что в отношении Петера Лунда были совершены какие-либо противозаконные действия — грабеж, нападение, драка,— полностью отсутствуют. Ввиду отсутствия в настоящий момент каких-либо новых сведений, требующих дальнейшего расследования, полиция считает дело законченным».

Далее следовали число, печать и подписи.

Анна-Белла Сторм подняла глаза и с удовлетворенным видом кивнула человеку, сидевшему по другую сторону стола.

— Прекрасная работа,— сказала она. Бувин был явно польщен.

— Рутина, мадам,— посмеиваясь, заметил он.— Мне остается только добавить, что присутствовавшие при опознании его друзья однозначно подтвердили личность потерпевшего — протокол, подписанный ими, прилагается.

Она слегка замялась, как будто хотела еще что-то сказать; он заметил это и спросил:

— Что-то еще, мадам?

— Вы упомянули его друзей. Они рассказали мне кое-какие подробности о своем — а также Петера Лунда — пребывании в Париже,— например, о посещении «Лидо». На мой взгляд, нет ничего, что заслуживало бы внимания. Мне, вероятно, не стоит вам это сейчас пересказывать?

— Да, если не возражаете, давайте это опустим.— Он снова улыбнулся.— Тело вы можете забрать хоть сейчас, а одежду мне, по-видимому, следует передать послу?

— Да, спасибо. Я прослежу, чтобы дальнейшим занялось похоронное бюро. И как можно быстрее. Хорошо бы, если бы урну с прахом удалось отправить в Швецию в ближайшие дни. Вы ведь понимаете, только тогда дело будет закончено и для меня тоже…

Она попрощалась, бодрым шагом спустилась по лестнице и вышла на улицу, залитую теплыми лучами солнца. Вдохнув побольше воздуха, Анна-Белла зажмурилась и с наслаждением постояла так несколько секунд. До Рю Барбе-де-Жуи она решила пройтись пешком; в тот момент она даже и не подозревала, что дело это, по крайней мере для нее, еще далеко не закончено.

Улоф Свенссон… Улоф Свенссон. Раз за разом повторял он свое имя, как будто пытаясь убедить самого себя, что Улоф Свенссон — это действительно он. Он чувствовал, что в нем сосуществуют как бы два человека: один — тот, кем он был сейчас, в данный момент, другой — беглый солдат Иностранного легиона, постоянно преследующий его в кошмарных снах и продолжающий наяву контролировать каждый его шаг. Он больше не был хозяином своих поступков, прошлое всецело управляло им. «Я — это не я, — думал он, — я — Улоф Свенссон, сбежавший иностранный легионер, которого ищет полиция, чья фотография с подробным описанием примет разослана всем пограничным и таможенным постам, транспортной полиции, патрульным и сторожевым полицейским постам по всей Франции».

Конечно, вовсе не обязательно, что все было именно так, однако в этом не было ничего невозможного. Вполне вероятно, что его активно разыскивают, выслеживают, идут за ним по пятам. Возможно, тысячи пар опытных глаз пытаются обнаружить его у пограничных пунктов, в гаванях, аэропортах, в поездах и просто в толпе людей на улице; он был готов, что в любой момент на плечо ему ляжет тяжелая рука и властный голос потребует предъявить документы. Поэтому он предпочитал по большей части отсиживаться здесь, в этой убогой маленькой квартирке под самой крышей, с пыльным слуховым окошком и скошенными стенами; необходимо прятаться до тех пор, пока кто-нибудь не поможет ему с наименьшим риском выбраться из этой страны. Каким образом — этого он пока еще себе не представлял, однако надеялся, что его визит накануне в шведское посольство даст определенные результаты. Вчера ему показалось, что вице-консул была с ним почти дружелюбна, а разговор с чиновником, который пытался вытянуть из него всевозможные сведения — наверняка их будут потом тщательно проверять соответствующие инстанции,— неизвестно почему, но вселил в него едва ли не оптимизм. Все складывалось прекрасно или, по крайней мере, совсем неплохо. Уходя из посольства, он так и не сказал им своего парижского адреса, просто предупредил, что через некоторое время сам даст о себе знать каким-либо образом, чтобы справиться, как продвигается его дело. Звонить по телефону он боялся.

— Вероятно, ваши разговоры прослушиваются?

— Не думаю.

— А если я напишу вам — может кто-нибудь вскрыть письмо?

— Что за вздор, это исключено!

— О'кей, тогда я, наверное, все же напишу…

Он прекрасно понимал, как рискует, идя в посольство. Если рассуждать логично, шведское посольство было как раз одним из тех мест, за которым полиция должна была установить особенно строгую слежку. Он никогда бы и не решился на это, не проведя предварительно тщательной рекогносцировки. Тут немалую помощь оказал ему Жан-Поль.