Стиг Трентер - Нынче в порфире…

Когда и где я видел этого коротышку? Его лицо казалось мне знакомым. Я тщетно ломал голову — нет, не помню. К тому же у меня были другие заботы. Если я намерен сделать текстовой репортаж, необходимо для памяти кое-что записать. Через дорогу лежал большой валун. Я уселся на него и начал писать.

Кричат… зовут, что ли, кого-то? «Бой! Бой!»— вроде бы так, если я правильно разобрал. А теперь вот в свисток свистят… И крики и свист я слышал уже с полчаса, но не обращал на них внимания. И только сейчас вдруг сообразил: это зовут сбежавшую собаку.

Я не ошибся. Ко мне направлялся какой-то человек. Мужчина, который вместе с дамой немногим раньше подъехал на такси. С виду ему было лет сорок, крупный, вальяжный блондин.

Подойдя, он учтиво поздоровался и спросил:

— Вы случайно не видели здесь черно-белого фокстерьера?

Я сказал, что, к сожалению, не видел, но сообщил ему все слышанное от Оскара Карлссона и его невесты.

Блондин вздохнул.

— Мы его заперли, а он, видно, выскочил через кухонное окно.

— И часто он бегает в лес? — спросил я.

— Было несколько раз, но так долго он еще никогда не пропадал.

Сперва я хотел рассказать, что, подъезжая к Блокхусудден, слышал собачий лай, который затем сменился истошным визгом, но в конце концов промолчал, не решился. Неизвестно еще, та ли это собака, а поднимать тревогу без нужды нет смысла.

Я обещал, что в случае чего дам знать, и он, поинтересовавшись напоследок, что происходит здесь на берегу, ушел, вертя в руках свисток.

Не успел я вернуться к своим записям, как меня опять отвлекли.

— Что вы здесь делаете? — произнес вдруг чей-то голос, я поднял взгляд и увидел перед собой усатого коротышку.

— А вы? — дерзко отозвался я.

Он быстро протянул руку и представился:

— Веспер Юнсон, начальник уголовной полиции.

Я встал и в свою очередь отрекомендовался. Его густые брови взлетели вверх, на лбу от удивления прорезались морщины.

— Та-ак,— протянул он безучастным тоном, который совсем не вязался с оживленной мимикой.— Значит, вы фотограф Харри Фриберг?

Я кивнул.

— Комиссар Линд рассказывал о вас,— добавил он.

Только теперь я наконец вспомнил.

— Несколько лет назад мне довелось фотографировать на одном процессе в городском суде. А вы были тогда обвинителем, верно?

Веспер Юнсон кивнул, озираясь по сторонам.

— На редкость красивое место,— сказал он без всякого перехода. Затем достал из внутреннего кармана толстый черный блокнот, быстро перелистал, отыскивая нужную страницу, и неожиданно в упор воззрился на меня.— Это же вы были здесь вчера вечером, когда обнаружилось свечение! — ошеломленно воскликнул он.— Черт побери, у меня тут записано: «Фриберг».

— Да, я тот самый Фриберг,— признал я.— Однако честь по заслугам. Первым обнаружил свечение некий господин Карлссон, он-то и позвонил в газету. Думал, это светящиеся рыбы.

— А вы, стало быть, поехали фотографировать?

Я объяснил, как оказался участником этих событий.

— Отлично,— воскликнул он,— отлично! Давайте-ка пройдемся вокруг мыса, и вы еще раз все подробно расскажете.

Я не то что рот открыть — глазом моргнуть не успел, как очутился далеко на шоссе в обществе этого коротышки, начальника уголовной полиции.

Мы шагали по дороге, светило солнце, пели птички, а я описывал ночные происшествия. Иногда мне казалось, что Веспер Юнсон вовсе не слушает. Он то и дело останавливался и принимался восторгаться красотами Юргордена. А через секунду задавал вопрос, свидетельствовавший, что он внимательно следит за моим рассказом. Его определенно заинтересовала таинственная лодка (а может, и не лодка), которая пересекла световое пятно и пассажир которой не откликнулся на мой зов. Я хотел было рассказать и о пропавшей собаке, но тут он взял меня за плечо: дескать, взгляните. Я взглянул — среди дубов и черемухи виднелись низкие домики XVIII века.

— Вот где надо жить! — воскликнул он.— Цвет-то, цвет — темно-желтый, как львиная шкура. Такой только здесь, в Стокгольме, и встретишь. Я слыхал, его еще бельмановским называют.

Некоторое время мы шли молча. Понятия не имею, о чем он думал — о трупе в машине или о застройке Юргордена. Я украдкой разглядывал его. Уже не молоденький, должно быть, лет сорок есть. Лицо маленькое, круглое, волосы под мягкой фетровой шляпой волнистые, темно-каштановые, нос крупный, с легкой горбинкой. Довольно пухлый рот, усы. И они ему идут, а это большая редкость. Кстати, они гораздо длиннее, чем у Гитлера, и гораздо пышнее тоненьких опереточных усишек. Я бы не взялся утверждать, что он их фабрит. И что его широкие плечи — заслуга портного. Галстук и рубашка подобраны со вкусом, серый костюм сидит как влитой и тщательно отутюжен. Ну а расхаживать с зонтиком в такое лучезарное весеннее утро и не казаться при этом смешным вообще дано не многим. И начальник уголовной полиции Юнсон безусловно принадлежал к этому избранному меньшинству.

Когда перед нами открылась бухта Исбладсвикен, я спросил:

— Вы уже установили личность покойного?

Он взглянул на меня, мой голос вывел его из задумчивости.

— Личность покойного? А вы правда не знаете, кто это?

Я подтвердил, что не имею представления.

— Вы никогда не слыхали о лесслеровских заводах? — спросил он.— Там выпускают опасные и безопасные бритвы и тому подобное, а также целлюлозу, и искусственные смолы, и тысячи других вещей.

— Знаю,— буркнул я.

— Так вот, в «мерседесе» сидит их владелец,-сказал начальник уголовной полиции.— Свен Лесслер. Кстати, его имя указано на табличке в машине.

— Не заметил,— сказал я, чувствуя, что сел в лужу.

— На мой взгляд, самое странное во всей этой истории, что самоубийца — человек, владеющий примерно десятью миллионами крон. Вы, может быть, сочтете меня циником, но богачи с собой не кончают. Поверьте,— Веспер Юнсон прямо-таки упрашивал,— я знаю жизнь и знаю людей. А кроме того,— он издал короткий тихий смешок,— я читал статистику самоубийств.

— Почему вы решили, что он покончил с собой? — спросил я.

— А вы почему решили, что это не так?

Я пожал плечами.

— Даже миллионер может заснуть за рулем… особенно если принял сильнодействующее снотворное.

— Даже миллионер не вправе принимать снотворное, если собирается сесть за руль.

Не умеешь ответить — молчи, и я промолчал. Он расправил усы.

— Значит, вам известно, что мы нашли пустую упаковку из-под таблеток?

— Полицейский не знал, что это за штука — мединал, и я ему объяснил.

Он безучастно кивнул.

— Что до снотворного, подождем результатов вскрытия.

Тем временем мы опять добрались до автомобилей, а когда зашагали наискось по склону к воде, встретили двух пожарных с носилками. Сейчас покойника погрузят в «скорую» и увезут. Краснолицый полицейский устремился навстречу шефу.