Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник

— Но Эрик мог просто ошибиться на несколько минут! — предположил я.

— Нет, тут не ошибка, — возразил Харалд. — Он утверждает, что из-за встречи с Хофштедтером он чуть было не опоздал на свидание, так как ему пришлось кружить по парку. Тем самым он хочет подчеркнуть, что в действительности подошел к филфаку вовремя, то есть в половине десятого. Там, по его словам, он прождал около четверти часа, что совершенно исключается. В этом случае его непременно поймал бы ревнивый Хофштедтер, который все время был начеку.

— Но, возможно, Герман тоже лжет? — возразил я.

— Ты забываешь, что показания Германа о поездке в автобусе были подтверждены пассажиром, запомнившим его.

Харалд помолчал, рассеянно тыча пальцем в букет Авроры фон Левензан.

— Итак, Бергрен лжет в обоих случаях: и когда указывает время встречи с Хофштедтером, и когда утверждает, что прождал возле филологического факультета около пятнадцати минут. И, конечно, лжет, заявляя, что должен был встретиться с фру Хофштедтер возле филологического факультета. Но в одном пункте он не лжет, и это очень важно.

Я вопросительно посмотрел на Харалда.

— Бергрен утверждает, что он в тот вечер действительно видел Хофштедтера, — объяснил Харалд. — И он даже выразился еще яснее: чуть было не попал к нему в лапы.

— Почему же ты думаешь, что тут он говорит правду?

— Очень просто, дорогой Эрнст, — хмыкнул Харалд. — Предположим, Бергрен не видел Хофштедтера, но утверждает обратное. В этом случае он идет на большой риск, ведь Хофштедтер может доказать свое алиби. Совсем не исключено, что Хофштедтер провел этот вечер у кого-нибудь в гостях.

Пришлось признать, что доводы Харалда меня убедили.

— На самом деле, — продолжал он, — Бергрен увидел Хофштедтера только после убийства, когда в панике бежал по Английскому парку мимо химфака к Виллавейен. Вот тогда-то он едва не попал в лапы к Хофштедтеру. Подозревая жену в неверности, Хофштедтер, естественно, обшарил комнату за комнатой весь филфак. На это ушло немало времени. И хотя в большинстве комнат было темно, это вовсе не означало, что там никого нет. Хофштедтер искал влюбленную парочку, а они прекрасно обходились и без света.

— Значит, по парку бежал Эрик?

Харалд остановился и стал медленно раскачиваться взад-вперед. Потом он улыбнулся.

— Это самый простой и логичный вывод, — сказал он. — Дело это и без того слишком запутанное, чтобы запутывать его еще больше. Из вас всех Бергрен самый сильный и самый тренированный. И ему ничего не стоило пробежаться по глубокому рыхлому снегу.

— А Йоста Петерсен? — спросил я.— Он мужик сильный и крепкий.

— Это не мог быть Йоста Петерсен, — возразил Харалд. — Человек этот бежал по Английскому парку от «Каролины». Глубокий снег — это все-таки не шоссе. И если человек бежит по снегу, не разбирая дороги, значит, его кто-то испугал, в данном случае Йоста Петерсен, который его окликнул.

— О том, что его окликнули, мы знаем только от Йосты, — возразил я.

— Правильно, — согласился он. — Но Петерсену не имело смысла бежать по парку от «Каролины». Ведь у библиотеки стояла его роскошная машина и всем своим необычным видом говорила о том, что Петерсен находится где-то поблизости. Если он убил фру Хофштедтер, ему следовало как можно скорее убрать оттуда машину.

— А вдруг его напугал ночной сторож, который неожиданно его окликнул? — упорствовал я.

Харалд дал понять, что мои доводы не выдерживают критики.

— Ночной сторож ничего не видел,— сказал он.— Это мы уже установили. А посторонним нет никакого дела до тех, кто вечером бродит вокруг «Каролины». Это может быть ночной сторож или еще кто-нибудь, кого им абсолютно незачем окликать. Возьми хотя бы Урбана Турина и Ульрику Бринкман. Им и в голову не пришло заподозрить в чем-то человека, который бежал по парку.

Я попытался высморкаться. Но теперь это было не так просто. И скоро я оставил бесплодные попытки прочистить бедный нос.

— И еще одно твое сообщение представляло несомненный интерес, — продолжал Харалд. — Собственно говоря, ты рассказал об этом не мне, а Вальграву, который весьма основательно тебя допросил. Протокол допроса я читал, как роман. В частности, ты показал, что, вернувшись домой, Бергрен сбросил совершенно мокрые ботинки.

Я с удовольствием потянулся.

— Я действительно обратил на это внимание. И подумал, что это может представлять для вас известный интерес.

— Он оставил галоши под окном, когда лез в мужской туалет, вероятно, не хотел оставлять следов в библиотеке. После убийства он в панике бежал. И, вполне естественно, забыл галоши под окном. А когда вернулся, чтобы забрать, неожиданно встретил тебя.

— И поскольку совесть у него была нечиста, в первый момент он принял меня за своего отца? — догадался я.

— Весьма возможно, — ответил Харалд.

— Но почему он не дал мне сразу уйти? Тогда он смог бы забрать галоши. Я вовсе не хотел быть навязчивым.

— Тем не менее ты почему-то сразу не ушел, — хмыкнул Харалд. — И пока вы болтали, произошло нечто чрезвычайно важное. Перестал идти снег. Метель кончилась. А немного погодя и небо прояснилось. Он понимал, что за галошами ему теперь идти рискованно. На снегу остались бы следы.

«И он пригласил меня к себе, потому что боялся остаться один, — думал я. — Интересно, что может чувствовать человек, который только что убил другого человека? Да еще того, кого любил? Наверное, больше всего он боится одиночества? Боится увидеть нечто такое, чего другие не видят? И это нечто возникает перед ним, как только он закрывает глаза? И чтобы заснуть, ему приходится глушить себя алкоголем? Но какие видения посещают убийцу во сне?»

Ход моих мыслей был прерван скрипом открывающейся двери. В комнату вошел Густав Бюгден. Харалд вопросительно посмотрел на него. Бюгден почти незаметно покачал головой. Потом повернулся ко мне.

— Пришел Турин, он хотел бы с тобой поговорить.

Я оцепенел, потом взорвался: — Поговорить? Он хочет завершить удачно начатое дело? — Я почувствовал, как меня затрясло от страха. А рука сама потянулась к графину на столике. — Не пускайте ко мне этого психа!

Бюгден усмехнулся, решительно развернулся на каблуках и вышел в коридор. Прежде чем дверь закрылась, я услышал, как он говорит кому-то:

— Доцент сегодня не принимает!

Харалд тоже направился к выходу.

— Я выйду в коридор, немного покурю. И прослежу, чтобы тебя не беспокоили.

— Выкури сигаретку и за меня. — Я грустно вздохнул.

Лишь через несколько часов я отважился выйти в коридор. У меня кружилась голова, приходилось держаться за стену, чтобы не упасть. Конечно, глупо вставать с постели, когда еле стоишь на ногах. Но мне приходилось выполнять очередное поручение, которое Харалд по обыкновению взвалил на меня. Я подошел к телефону и набрал номер.