Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник

— Не волнуйся. Сегодня тебе и твоим сотрудникам, конечно, работать не дадут, но наши ребята действуют быстро и старательно, так что скоро все снова будет в твоем полном распоряжении. Скажи, чем занимается Хенрик Турен?

— Он бизнесмен — во всяком случае, был до женитьбы на Веронике. Теперь, я думаю, он занимается в основном ее делами — их хватает по горло. Но точнее сказать не могу, потому что с состоятельными людьми как-то не принято говорить об их состоянии. Это правда, что он… что он сбежал?

— Боюсь, что да.

— Возможно, поехал искать Веронику. Он, наверное, волнуется…

— Он уложил свои вещи и взял с собой два чемодана.

Она закусила губу, как ребенок, которому сделали замечание, но тут же воскликнула:

— Может быть, он поехал в Мальме? Он вполне мог предположить, что она уехала в Мальме. Вообще-то они постоянно живут именно там.

— Слушай, сколько у них домов? Шикарная вилла на Лидинге, усадьба отца в Смоланде, а теперь еще Мальме. Что это такое и где это находится?

— Отцовскую усадьбу Вероника сдала в аренду много лет назад — ее первому мужу там не нравилось. Вместо нее они купили Мальме — чудесное живописное старинное поместье неподалеку от Вингокера.

— За это время ее нынешний муж мог трижды съездить в Вингокер и вернуться обратно.

На всякий случай он все же набрал код и номер в Мальме, только чтобы убедиться, что никто не берет трубку.

С тяжелым вздохом комиссар Вик разрешил дать сенсационную новость в средства массовой информации. Отправившись в управление криминальной полиции, он оставил инспектора Дэвидсена охранять ателье мод, и, к величайшему удовольствию последнего, там тут же стали происходить незначительные на первый взгляд, но очень любопытные события.

Палле устроился у двери и осматривал инквизиторским взглядом каждого входящего. Он понимал, что это наивно, однако по-прежнему надеялся, что ему удастся в один прекрасный день разгадать тайну убийцы, заглянув ему в лицо. Разве не разумно было бы предположить, что человек, совершивший двенадцать часов назад ужасное преступление, которое вскоре станет известно на всю страну как «убийство ножницами», может выдать себя как терзаемый угрызениями совести или неестественно наигранной невинностью в глазах?

Тем не менее пока его надежды не оправдывались. Хорошенькая русая Мария еще не оправилась от шока и то и дело заливалась слезами, седая портниха держалась спокойно и сдержанно, затем появилась сама Аста Арман, взбудораженная и расстроенная, но ни у одной из них он не мог прочесть в глазах того чувства вины, которое искал. И когда он наконец открыл дверь и обнаружил за ней взъерошенную девицу с виноватым лицом, то даже не удостоил новый персонаж взглядом и пропустил мимо ушей сбивчивые объяснения.

— Ну вот, опять я оскандалилась! Опять проспала — в третий раз за две недели! Мне ужасно стыдно. Мария меня убьет, уж это точно.

— Тихо, — шикнул на нее Палле, который уловил какой-то звук над их головами.

— А ты кто такой, черт возьми?

На этот раз очки на Би были в оправе цвета морской волны, а глаза, которые они обрамляли, недовольно сверкнули.

— Почему ты торчишь здесь и меня не пускаешь? Я жутко тороплюсь, понятно?

Но веселые детские глаза Палле тоже умели иногда метать молнии, и Би тут же умолкла.

В тишине стали отчетливо слышны шаги наверху — кто-то мягко ступал на резиновых подошвах, медленно спускаясь по лестнице. Постепенно показались коричневые замшевые туфли, коричневые брюки, бежевый пиджак в узкую полоску, голубая рубашка без галстука и подбородок, украшенный каштановой бородкой.

— Жак! — воскликнула Би. — Ну ты нас и напугал! И что ты вообще тут делаешь в такую рань?

Палле Дэвидсен добавил еще один вопрос, который, несмотря на видимую простоту, прозвучал почти угрожающе:

— А разве на пятом этаже кто-нибудь живет?

Шустрые карие беличьи глаза Жака испуганно забегали.

— Нет, но…

— Я из уголовной полиции, — сказал Палле и отметил подсознательный страх, который это сообщение всегда вызывало. — Прошу вас обоих пройти со мной в ателье.

Когда Би дрожащими руками повесила на вешалку свой мокрый плащ, он провел обоих в пустой салон и включил магнитофон. Хотя мысли Жака явно были заняты чем-то совсем другим, он машинально заметил:

— Би, эта оправа тебе очень к лицу, тебе надо носить именно такие очки — широкие и чуть изогнутые, и цвет морской волны сам по себе очень хорош, но только не с этим джемпером!

Би забилась в уголок дивана и смущенно буркнула:

— Да, согласна, жутко мерзкий цвет. Как разжеванный шпинат. Но что же делать, если он стал таким после стирки.

Палле прокашлялся и заявил, что хотел бы знать, что она делала вчера вечером, когда ушла с работы.

— Поехала домой, само собой. А что?

— Домой — это куда?

— На Бундегатан. Я живу с родителями, это здорово, но тесновато. А сестра моя недавно вышла замуж, потому что уже ждала ребенка. Так вот, им удалось найти дивную трехкомнатную квартиру в Фаште. Разумеется, безумно дорого, зато там огромный балкон, и ванная с голубым кафелем, и…

— Стоп-стоп! Я хочу знать, где ты была вчера вечером — ты, а не твоя сестра.

— Так вот и я о том — я была у них. Я сижу с их малышом один вечер в неделю, хотя вчера был не мой вечер, и очень жаль, что мне пришлось там сидеть, потому что была замечательная погода, но у них были билеты в театр, а поскольку им редко удается увидеть что-то путное, они жутко хотели пойти, ведь моя сестра увлекается театром еще больше меня, так что она была просто счастлива, что пойдет туда, хотя я не уверена, что это было так уж весело — во всяком случае, не совсем то, что они ожидали. Янне так и сказал мне, когда отвозил меня домой, и в результате я легла спать почти в час ночи, так что неудивительно, что я сегодня проспала, хотя мне от этого не легче. И я вообще не понимаю, какое это имеет значение, чем я занималась вчера вечером, — конечно, я бываю халатной и небрежной, и вообще, но я ведь ничего не натворила!

— Речь идет не о тебе, просто мы допрашиваем всех, потому что здесь в ателье произошло нечто… нечто очень печальное.

Он увидел, как глаза ее по-детски расширились от любопытства, и добавил сухо:

— Пойди к остальным в кухню, там все тебе объяснят.

— Так, — сказал Жак, когда она удалилась, — а кто объяснит все это мне?

— Сначала я должен задать несколько вопросов.

Если Жак и нервничал, то ему неплохо удавалось это скрыть. Он терпеливо отвечал на вопросы Палле. Ему тридцать четыре года, он известный и весьма обеспеченный модельер, холост, у него своя квартира на Фридхемсплан. У него есть ключ от ателье, хотя он пользуется им исключительно редко. И вот они вернулись к началу разговора.