Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник

— Точно, — с готовностью согласился Пауль Кеннет.

— Я так и думала. Значит, можно рассчитывать на компенсацию рабочего времени, потраченного на разговоры с вами?

— Разумеется, — согласился Пауль и подумал, что финансы генеральши подобные траты вынесут.

— Тогда пойдемте посмотрим номер, в котором он умер. Тот, кто сейчас его снимает, ушел в кино.

Нынешнего обитателя представляли только шлепанцы, носки, разбросанные по полу да запах потных ног. Фру Норстрем показывала и рассказывала, как экскурсовод в старинном замке, который водит перепуганных туристов по камерам смертников.

— Покойный лежал в этой постели. Вот за этот держатель для лампы был привязан шнур, на котором он повесился. Голова его склонилась в эту сторону.

— А как насчет предсмертного письма?

— Оно лежало вот тут, на столе, точно в том месте, где вы видите бутылку из-под пива.

Из соседнего номера доносились шум и смех.

— Хромые блохи тут не скачут! — раздался чей-то голос. — Король пик!

— Там играют в карты, — пояснила фру Норстрем. — Что если мы пойдем в кухню?

Когда Пауль увидел через стол перед собой ее замкнутое и лживое лицо, он пожалел, что не провел этот вечер накануне Дня всех святых в другом обществе. Но у него были заготовлены вопросы, ответы на которые могла дать лишь она.

— Прежде всего, — начал он, — я хотел бы знать, был ли он один, когда умер. Не мог ли он встретиться с кем-то, кто…

«С кем-то, кто помог ему повеситься», — подумал Пауль, но предпочел это оставить при себе.

— Нет, с ним никого не было. Это случилось около полуночи, по крайней мере так утверждает прокурор.

— Да, я слышал.

— После девяти часов к нему никто не мог попасть, чтобы я об этом не узнала. Но что было до девяти, не знаю, потому что до тех пор входная дверь не заперта.

— А какой там замок?

— Почти новый. Его мне весной поставил Викторсон.

— Местный торговец скобяными изделиями?

— Да, он. Если мои постояльцы собираются прийти позднее и хотят одолжить ключ, его можно получить у меня. Иногда случается, что они забывают его вернуть. Так что очень удобно, что за новым ключом достаточно зайти к Викторсону.

— Они есть у него на складе?

— Да. Хотите сигарету?

— Спасибо, я курю только трубку.

На всякий случай Пауль носил в кармане пачку сигарет. Детектив, который собирается расспрашивать людей о всяких разностях, может добиться непринужденного контакта, если угостит сигаретой. Но он, во-первых, вовсе не хотел, чтобы фру Норстрем стала еще непринужденнее, а во-вторых, придерживался мнения, что сотрудник социальной службы сигаретами не угощает. Так что он подождал, пока фру Норстрем достанет свои. Она глубоко затянулась и выпустила дым из носа.

— В ту ночь, когда погиб Боттмер, тут были и другие постояльцы, верно? — начал Пауль новую серию вопросов.

Фру Норстрем отвечала не задумываясь. Да, в ту ночь тут останавливался еще один гость, какой-то шофер грузовика, говоривший на гётеборгском диалекте. Тот прибыл под вечер и заплатил вперед, потому что был без багажа. Он одолжил ключ на случай, если вернется поздно.

— А когда он вернулся?

— Кто-то открывал дверь в одиннадцать, это мог быть он. Но я не видела, моя комната наверху.

— А его номер был внизу?

— Да, тот самый, где теперь играют в карты.

«Что касается слышимости, то он жил практически вместе с Боттмером», — подумал Пауль.

— Но с адвокатом они знакомы не были?

— С Боттмером? Простой шофер грузовика? Откуда?

— Когда человек попадает в тюрьму, — произнес Пауль тоном, по его мнению, наиболее подобающим социальному работнику, — часто случается, что он знакомится с людьми совсем иного социального положения.

Удивленная фру Норстрем выпустила клуб дыма. Об этом она и не думала. Но все равно сомневалась.

— Если бы они были знакомы, шофер наверняка спросил бы Боттмера, верно?

— А в книгу гостей он записался сам?

— Разумеется.

— После Боттмера?

— Да.

— Тогда ему не нужно было спрашивать.

По всеобщему мнению, социальные работники имеют право совать нос куда угодно. Люди испытывают к ним просто детское доверие. Не была исключением и такая толстокожая особа, как фру Норстрем. И к тому же она не забывала про обещанную награду за потраченное время. Так что разговор в конце концов перешел на причину осуждения Боттмера.

— Здесь жила некая фрекен Розенбок, вы ее наверняка не знали, верно? Значит, нет? Ну, она была стара и богата, и Боттмер вел ее финансовые дела. Потом она внезапно умерла, а потом…

Внезапные кончины неодолимо привлекали любопытство Пауля.

— От чего она умерла?

— Не знаю, но случилось это как гром среди ясного неба, а когда стали пересчитывать деньги, сорока тысяч не хватало.

— А не больше? Я бы сказал, что человек с возможностями Боттмера… Так что речь о большей недостаче не шла?

— Нет, ничего подобного. Думаю, он вполне мог вернуть эту сумму, если бы ему дали больше времени. Но нотариус Эркендорф, который занимался наследством, человек педантичный, и он не дал бедняге времени выкрутиться. Как только обнаружил, так и подал заявление.

Больше ничего заслуживающего внимания Пауль так и не узнал. Теперь пришла очередь спрашивать фру Норстрем.

— А как насчет компенсации за потраченное время?

— Она составит пятнадцать крон,— официальным тоном сообщил Пауль.— Напишите расписку, я вам сразу все выплачу.

Казалось, фру Норстрем просто потрясли такие методы ведения дел. Вначале она выхватила из ящика пачку бланков гостиничных счетов, но потом передумала и принялась искать бумагу. Пауль, стоя за ее спиной, помогал сформулировать текст расписки.

Бумагу он узнал сразу, да и почерк показался знакомым. И тут он сообразил, где видел и то и другое, и усмехнулся при мысли, что генеральше предстоит выплатить пятнадцать крон в качестве компенсации за потраченное время автору того самого анонимного письма.

Когда он вернулся в «Гранд-отель» и хотел взять ключ от номера, ночной портье сказал:

— Профессор Кеннет, вам звонили.

— Откуда?

— Из города. Фру Викторсон просила, если вы вернетесь до половины десятого…

Часы только что пробили девять. Наверху в своей комнате Пауль набрал записанный номер. Отозвался женский голос.

— Фру Викторсон? Это доктор Кеннет.

— Я хотела бы с вами поговорить. Можете сейчас? Мы живем на площади, тот же дом, где магазин, привратник вам покажет, если сами не найдете. Вход в квартиру с обратной стороны дома.

В Аброке все было буквально рядом. Через десять минут Пауль Кеннет уже сидел в ампирной гостиной под картинами, которые дарят начальству на юбилеи.

Жена Викторсона была ослепительно красива в королевском голубом шлафроке. Казалось, у нее есть все достоинства, приличествующие молодой женщине, и еще нечто сверх того.