Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник

— О какой просьбе? — подумал вслух Йоста.— Что это могло быть?

Он замолчал и задумчиво потягивал грог.

— Возможно, речь идет об Италии — это единственное, что мне приходит в голову, — сказал он после долгого раздумья. — Я попросил Марту дать мне адреса нескольких отелей, хороших и недорогих. Конечно, она не могла их все держать в памяти. Но это было давным-давно. У этой записи есть какая-то дата?

Харалд покачал головой.

— Даты нет, но она была сделана всего несколько дней назад, — сказал он.

Йоста вдруг перешел в контратаку.

— А вы допросили собственного братца? Ведь он тоже оказался возле «Каролины» в самые критические минуты.

— Меня уже допрашивали,— сказал я. — С протоколом и прочими формальностями. Но меня допрашивал Вальграв. Я хотя бы сразу рассказал без утайки все, что знаю.

— Ну, это еще неизвестно, — пробурчал Йоста.

— Расследование ведется совершенно объективно, без всякой предвзятости, — сухо сказал Харалд.

Неподалеку от нас началась перепалка между Эриком Бергреном и Урбаном Турином. Эрик сидел на диване, а Турин стоял перед ним с сигарой в одной руке и со стаканом грога в другой.

— Вы не говорили, что именно вы нашли труп Марты, — заметил Эрик.

— А вы не сказали, что именно с вами у нее было назначено свидание в четверг вечером, — в тон ему ответил Турин, прихлебывая из стакана.

— Я полагал, что вам нет до этого никакого дела,— фыркнул Эрик.

— Мне тоже казалось, что вас не может интересовать, кто ее нашел, — возразил Турин.

Мы с Харалдом подошли к ним и сели рядом с Эриком. Эрик взял стакан с минеральной водой, который стоял перед ним на столе.

— Можно задать один вопрос? — спросил Харалд.

— Пожалуйста, — немного натянуто ответил Эрик.

— Лундберг читал ту книгу Шауна, о которой вы говорили?

— Да-а, — несколько неуверенно протянул Эрик. — Я не знаю, прочитал ли он всего Шауна. Но во всяком случае он прочитал главу о праве давности, которую мы с ним обсуждали. Как раз сейчас я об этом пишу. И Манфред знал, что меня в данном случае может заинтересовать.

— Самое удивительное то,— сказал Харалд,— что у Лундберга этой книги никогда не было. Очевидно, он все-таки заказал ее, но из магазина книгу прислали только в четверг. И ее получила фру Лундберг.

Эрик отхлебнул воды.

— Он мог прочитать какой-нибудь другой экземпляр, — сказал он. — Возможно, эта книга есть в библиотеке юрфака.

— Вы знаете, что такая книга там есть?— спросил Харалд.

— Нет, не знаю,— сознался Эрик.— Но у меня есть свой экземпляр.

Эрик был очень бледен и казался совсем больным.

— Извините, — сказал он, — я пойду в туалет.

Я наклонился к Харалду.

— Эта книга есть в нашей библиотеке? — спросил я, понизив голос.

— Тише, — цыкнул Харалд и продолжал почти шепотом: — Там есть один экземпляр — у библиотекаря, он нужен ему для каталогизации. А экземпляр, принадлежащий «Каролине», с самого начала был выдан Герману Хофштедтеру.

— На дом или для пользования в читальном зале?

— В читальном зале.

— Тогда все ясно,— сказал я.— Манфред мог сесть за стол Германа в «Каролине» и прочитать книгу.

— У Хофштедтера нет своего стола в «Каролине». Он держит свои книги на полке. Эта книга и сейчас там.

— И все равно Манфред мог взять ее там, — настаивал я.

К нам подошел Юхан Рамселиус со стаканом в руке.

— Я вижу, здесь затевается маленький заговор, — пошутил он. Потом сел рядом со мной, заглянул в свой стакан и сделал основательный глоток.

— Совершенно верно, — отозвался Харалд. — Мы обсуждаем следующий ход.

Харалд запрокинул голову и стал смотреть в потолок. Над ним висела старинная люстра из богемского хрусталя. Ее покрывал толстый слой пыли.

— Доцент Хофштедтер подозревает профессора Рамселиуса в том, что он был в близких отношениях с его женой, — сказал Харалд.

Рамселиус отставил стакан.

— Весьма польщен, — сухо ответил он. — Но у Марты не было ни малейшего пристрастия к старикам. Она всегда отдавала предпочтение молодежи. И пусть прокурор обратит внимание на следующий факт: когда я пришел в «Каролину», в четверг вечером, на мне были галоши Карландера. Если бы я прихватил еще и галоши Манфреда, мне пришлось бы нести их в руках, о чем уже говорил молодой Турин. А ведь именно галоши Манфреда вы нашли под окном туалета.

— Но вы могли пойти на хитрость, — сказал я, — и взять галоши Манфреда, чтобы надеть их вечером и тем самым направить полицию по ложному следу. Вы раньше всех ушли из «Альмы», и, кроме вас, в вестибюле больше не было никого. И вовсе не обязательно было держать галоши в руках, можно было спрятать их под пальто.

— Разве кто-нибудь жаловался, что остался без галош? — резонно спросил Рамселиус. — Если бы я обворовал кого-нибудь, пострадавший непременно заявил бы во всеуслышание о своей беде.

Я должен был признать, что после следственного эксперимента никто не жаловался на пропажу галош.

— Твое здоровье, Эрнст! — сказал Юхан. — И надеюсь, что в следующий раз тебе больше повезет.

Он поднял стакан, я протянул руку, взял свой стакан и тоже поднял его.

— Я хочу обратить внимание прокурора на то, что его брат взял мой стакан, — ехидно заметил Рамселиус.

Я тупо уставился на виски. Юхан с видом заговорщика подмигнул Харалду и улыбнулся.

— Еще один маленький эксперимент, — сказал он, очень довольный. — Эрнст пьет одну минеральную воду, так что с ним экспериментировать неинтересно. Поставь стакан туда, где взял!

Я поставил стакан на прежнее место.

— Так вот, это мой стакан, и мне ничего не стоило положить в него яд, — сказал Рамселиус, радуясь, как ребенок.

Первый раз в жизни я посмотрел на виски с отвращением. Юхан поставил на стол стакан, который держал в руке. Поставил его прямо передо мной. А сам взял другой.

— Представим себе прямую линию, которая берет начало в точке, где сидишь ты, проходит через стакан и по столу, — сказал Рамселиус. — Если я хочу незаметно для посторонних глаз поменяться с тобой стаканами, мне нужно поставить свой стакан за твоим почти на одной с ним линии или даже перед ним, если он стоит примерно посередине. В этом случае я могу без особого риска взять твой стакан вместо своего.

У Харалда был такой вид, будто он уже думал об этом.

— Если я поставлю свой стакан или чашку между твоим стаканом и собой, — продолжал Юхан, — под большим углом к нашей воображаемой прямой линии, то, желая взять твою чашку, я протяну руку совсем не в ту сторону, где стоит моя. А это будет выглядеть неестественно и привлечет внимание присутствующих.

— А вы не подумали о еще одной возможности? — спросил знакомый голос.

За нами стоял Эрик Бергрен и внимательно следил за экспериментом Рамселиуса.