Роберт Харрис - Призрак

— Его? Боюсь, ничего не получится. Недавно я поняла, насколько скучно ему было оставаться моей «плюс одной персоной».

— Мне жаль это слышать.

— Ах, милый лжец, — сказала она. — Я встречу вас в семь часов в конце Даунинг–стрит. Презентация будет проходить напротив — сразу через Уайтхолл. Я буду ждать вас только пять минут, поэтому, если захотите прийти, не опаздывайте.

Закончив разговор с Амелией, я начал рассматривать копившуюся неделями почту. Приглашения на презентацию не было. Меня это не удивило — особенно когда я вспомнил обстоятельства моей последней встречи с миссис Лэнг. Из издательства прислали экземпляр напечатанной книги. Мне понравилось оформление. Обложка, сделанная с прицелом на американский рынок, воспроизводила момент выступления Лэнга на сессии Конгресса США. Он выглядел веселым и энергичным. Среди фотографий внутри книги не было снимков, найденных Макэрой в кембриджском архиве. Я не стал передавать их на рассмотрение редакции. Мое внимание привлекла страница с благодарностями, которую я написал от имени Лэнга:

Эта книга не существовала бы без мудрых советов и дружеской поддержки покойного Майкла Макэры, который помогал мне при ее составлении от самой первой страницы до последней. Спасибо тебе, Майк, за все.

Моя фамилия не упоминалась. К большому раздражению Рика, я не вставил себя в хвалебный список. Мне не хотелось объяснять ему свои моти вы, но я думал, что так будет безопаснее. Отсутствие упоминаний об Эммете и моя анонимность, как я надеялся, могли послужить сообщением неким могущественным людям, что со мной не будет никаких проблем.

После обеда я погрузился в ванну и около часа размышлял на тему, идти мне на презентацию или не идти. Как обычно, мое окончательное решение откладывалось на самую последнюю минуту. Я убеждал себя в том, что мне пока не обязательно принимать его. Эта мантра повторялась, пока я сбривал бороду; пока я надевал приличный черный костюм и белую рубашку; пока я шагал по улице и ловил такси и даже пока я стоял на углу Даунинг-стрит за пять минут до намеченного срока. Еще не поздно вернуться, успокаивал меня внутренний голос. Через широкий нарядный бульвар Уайтхолла я видел, как к Банкетному дворцу подъезжали машины и такси. Судя по всему, там и должна была проходить презентация. В сиянии вечернего солнца сверкали вспышки фотоаппаратов, но они казались лишь бледным напоминанием о днях прежней славы Адама Лэнга.

Озираясь по сторонам, я продолжал высматривать Амелию. Мой взгляд скользил по конным часовым на улице Хорс–Гардс, по тротуару около министерства иностранных дел, по площади рядом с викторианским домом сумасшедших, который назывался Вестминстерским замком. Знак на противоположной стороне улицы у входа на Даунинг-стрит указывал на военный музей. Это здание всегда ассоциировалось у меня с портретом Черчилля, с его неизменной сигарой и победным жестом из двух поднятых пальцев. А бульвар Уайтхолл напоминал мне о документальном фильме про бомбардировки Лондона. Я видел его в детстве, и там показывали эту улицу: мешки с песком, белые бумажные полоски, наклеенные на оконные стекла, лучи прожекторов, слепо шарящие в темноте, гул бомбардировщиков, взрывы фугасных снарядов и зарево от пожаров в Ист–Энде. Тридцать тысяч погибших только в одной столице. Вот это, как сказал бы мой отец, и была настоящая война — в отличие от нынешней капели из тревог, суеты и глупости. Однако Черчилль пешком добрался в парламент через парк Св. Джеймса, поднимая шляпу в ответ на приветствия прохожих. И за ним в десяти шагах шел лишь один детектив из полицейского управления.

Громкие удары Биг–Бена, отбивавшие седьмой час, отвлекли меня от этих мыслей. Я снова посмотрел налево и направо, удивляясь отсутствию Амелии: она запомнилась мне пунктуальным человеком. Но через миг я почувствовал прикосновение к руке и, повернувшись, увидел ее перед собой. Она стояла на фоне темного каньона Даунинг-стрит, держа в руке кейс. В своем строгом темно–синем костюме Амелия выглядела старше и казалась какой–то поблекшей. В моем уме промелькнули картины ее будущего: крохотная квартира, адрес на окраине города и старый верный кот. Мы обменялись вежливыми приветствиями.

— Нам туда, — сказала она.

— Тогда пойдем.

Мы зашагали к бульвару на небольшом расстоянии друг от друга.

— Не знал, что вы вернулись работать в десятый дом, — сказал я.

— Меня лишь на время прикрепляли к Адаму, — ответила она. — Но теперь король умер.

Ее голос дрогнул. Я обнял Амелию за плечи и погладил ее по спине, словно она была ребенком, упавшим на асфальт. Слезинки, скатившиеся по ее щекам, упали на мою руку. Она отстранилась от меня, открыла кейс и вытащила носовой платок.

— Прошу прощения, — сказала она.

Амелия прочистила нос и сердито топнула высоким каблуком, упрекая себя за слабость.

— Я думала, что уже покончила с этим, но, видимо, еще не совсем.

Взглянув на меня, она мрачно добавила:

— Вы выглядите ужасно. Прямо как…

— Как призрак? — спросил я. — Спасибо. Мне это часто говорят.

Она вытащила косметичку, осмотрела себя в зеркало и внесла быстрые коррективы в свой макияж. Я по–прежнему находил ее соблазнительной. Неудивительно, что ей требовался сопровождающий. Но странно, что для этой цели Амелия избрала меня.

— Ладно, — захлопнув косметичку, сказала она. — Пошли.

Мы протиснулись через толпу туристов на Уайтхолл.

— Так, значит, вас не пригласили? — спросила она.

— Нет. И я удивлен, что вы предложили мне свою компанию.

— Ну, это не так уж и странно, — с притворной беспечностью ответила Амелия. — Рут переиграла всех, не так ли? Она стала национальной иконой. Убитой горем вдовой. Наша собственная Джекки Кеннеди. Она даже не возражала против моего появления. Я больше не представляю для нее угрозы — еще один трофей на параде победы.

Мы перешли улицу.

— Вон из того окна Чарльз Первый выпрыгнул, когда его вели на казнь, — указав рукой на витрину, сказала она. — Интересно, найдет ли кто–то в этом ассоциативную связь?

— Плохой подбор персонала, — ответил я. — Если бы охрана не зевала, такого бы не случилось.

Как только мы оказались в помещении, я понял, что мне не следовало приходить сюда. Амелия открыла кейс перед работником из службы безопасности. Я выложил ключи, прошел через метал–лодетектор и позволил обыскать себя. Что же это получается, думал я, задрав вверх руки, пока охранник прощупывал мой пах. Теперь даже на пьянку не попадешь без предварительного обыска. В огромном зале Банкетного дворца нас встретили громкие возгласы, неровный шум беседы и стена повернутых спин. Я сделал для себя правилом безоговорочный отказ от презентаций, которые устраивались в честь моих книг, и сейчас мне снова довелось убедиться в правоте подобного решения. Писателя — «призрака» на таких вечеринках принимают с тем же радушием, что и незаконнорожденное дитя жениха на свадебном пиру. Плюс ко всему, я никого здесь не знал.