Ги Кар - Чудовище

- Суд принимает это к сведению, - заявил председатель. Теперь, мадам, суд желал бы узнать, насколько активно вы сотрудничали с Жаком Вотье в написании его романа.

- Вас, вероятно, ввели в заблуждение: Жак написал "Одного в целом свете" совершенно самостоятельно. Моя роль сводилась лишь к тому, чтобы собрать все необходимые документы, список которых он составил сам. Что же касается господина Роделека, он только взял на себя труд переложить роман на обычный язык.

- И все же, мадам, не вы ли явились вдохновительницей этого произведения и, в частности, тех его страниц, где речь идет о семье героя? - вкрадчиво спросил прокурор Бертье.

- Ваши намеки, месье, - вспыхнула молодая женщина, - по меньшей мере неучтивы! Если я правильно уловила смысл ваших слов, вы пытаетесь возложить на меня ответственность за те весьма нелестные суждения, что Жак вынес о своих близких. Так вот, знайте: ни до, ни во время замужества я никогда не пыталась на него повлиять.

- Расскажите нам, пожалуйста, мадам, как вы стали супругой Жака Вотье, - попросил председатель суда.

- Приехав к Жаку в Санак, я быстро поняла, какие чувства он питает ко мне, обрадовалась этому, но и несколько встревожилась. Я уже тогда любила его, но не истинной любовью; в моих чувствах было чересчур много сострадания. Так прошло пять лет - к счастью, они были до предела заполнены вначале интенсивной учебой, затем работой над романом "Один в целом свете".

Наконец роман был издан, и Жак получил известность. Вскоре после этого господин Роделек постучался в дверь моей комнаты. "Не сердитесь на меня за столь поздний визит: у меня к вам серьезный разговор... Вы давно поняли, что Жак влюблен в вас. Но он очень робок и не осмеливается открыть вам свое чувство. Поэтому я, как его названый отец, пришел просить для своего сына руки очаровательной девушки... Только, ради всего святого, не подумайте, что я хочу повлиять на вас! Поразмыслите хорошенько! Времени у вас Жаком сколько угодно..."

Я медлила с ответом, и господин Роделек внимательно смотрел на меня. "Не могу поверить, - сказал он, - чтобы вы не любили Жака. Союз ваш должен быть прочным. Жак, без сомнения, стоит на пороге карьеры мыслителя и писателя. Его уже приглашают в Соединенные Штаты... Кому сопровождать его туда, как не его супруге? Кто, кроме вас, сумеет окружить его постоянной заботой, участием и любовью, в которых он так нуждается? Подумайте обо всем этом, Соланж. - Как вы чувствуете, сможете ли жить без него? Вот единственный вопрос, который вы должны задать своему сердцу... Спокойной ночи, милая моя Соланж..."

На протяжении долгих часов я вновь и вновь возвращалась к тому, что сказал господин Роделек, и спустя три дня ответила: "Я согласна стать женой Жака..."

- Очень трогательная история, мадам, - признал председатель суда. - Ответьте нам, если можете: вы были счастливы?

- Я была счастлива, господин председатель, - ответила Соланж после едва заметного колебания.

- И долго вы оставались счастливой? - брякнул прокурор Бертье.

Вместо ответа молодая женщина залилась слезами, но потом, справившись с собой, сказала:

- Даже если бы Жак и совершил преступление, в котором он, я уверена, не виновен, я все равно была бы счастлива, зная, что он меня по-прежнему любит... Но со дня той ужасной трагедии я терзаюсь неведением... Я не услышала от него ничего, кроме ложного самообвинения. Он не захотел видеться со мной, пока находился в заключении, несмотря на все попытки добиться свидания через защитников, сменявших один другого. Он даже сказал одному из них, мэтру де Сильве, что отныне я для него не существую... Он сердится на меня, но не знаю, за что! Главное, он мне больше не доверяет, а потеря доверия - это потеря любви! Со дня убийства я потеряла безоглядную любовь, которую дарил мне Жак с детских лет... Вот единственная причина моего несчастья!

- Суд понимает ваше горе, мадам, - сказал председатель.

И все же не могли бы вы сообщить нам еще кое-какие сведения относительно вашей супружеской жизни? Господин Роделек вскользь заметил, что по возвращении из свадебного путешествия вы поделились с ним некоторыми затруднениями интимного характера, которые не позволяли вам быть полностью счастливой.

- Быть может, так оно и было, но время все уладило, как и предсказывал господин Роделек. Жак стал для меня идеальным супругом, у

- И ваше счастье ничем не омрачалось за все время пребывания в Америке?

- Да. Мы переезжали из города в город и повсюду встречали благожелательных слушателей.

- Припомните, мадам, не приходилось ли вам за пять лет странствий по Соединенным Штатам встречаться с Джоном Беллом?

- Нет, господин председатель.

- А во время плавания вы или ваш муж разговаривали с этим человеком?

- Нет. Лично я вообще не знала о его существовании. Могу с уверенностью сказать то же самое и о Жаке, который выходил из каюты только вместе со мной: дважды в день мы совершали часовую прогулку по палубе. Все остальное время проводили в каюте, куда нам приносили и еду.

- Как же в таком случае вы объясняете то, что ваш муж набросился на неизвестного ему человека?

- Я никак не объясняю, господин председатель, поскольку уверена, что этого американца убил не Жак.

- Раз вы в этом уверены, мадам, то, наверное, подозреваете кого-нибудь другого?

- Кого угодно, кроме Жака. Я, его жена и друг, знаю, что он не способен причинить другому человеку ни малейшего зла.

- Позвольте, мадам, - воскликнул прокурор, - чем же вы объясняете тот факт, что ваш муж, который, по вашим же словам, в первые три дня выходил из каюты только с вами, ускользнул из-под вашего бдительного надзора и вам пришлось заявить судовому комиссару о его исчезновении, причем как раз в момент преступления?

- В тот день Жак, по своему обыкновению, прилег вздремнуть после обеда, и я вышла на верхнюю палубу подышать свежим воздухом. Минут двадцать спустя я вернулась в каюту и очень удивилась, увидев, что мужа на койке нет. Я подумала, что он, должно быть, проснулся и отправился меня разыскивать. Это меня встревожило, ведь он плохо знал бесчисленные коридоры и лестницы трансатлантического лайнера, и я выбежала из каюты. После безуспешных поисков я снова зашла в каюту - в надежде, что Жак появится там. Но его по-прежнему не было. Придя в отчаяние при мысли, что Жак мог оказаться жертвой несчастного случая, я бросилась в бюро судового комиссара и поделилась с ним своими опасениями. Остальное вы знаете...

- Не мог бы свидетель, - спросил Виктор Дельо, - сделать некоторые уточнения для суда, который так и не получил этих сведений от следствия? Госпожа Вотье, вы сказали нам, что отсутствовали в каюте двадцать минут. Вы уверены в этом сроке?

- Да, минут двадцать, самое большее тридцать.