Роман Каретников - Черный диггер

Войцех Казимирович взглянул на "Монтану". Еще десять минут. Вокруг по-прежнему тихо и спокойно.

"Вестник", помимо всей этой кутерьмы вокруг эпидемии, дал широкий экономический обзор с довольно тщательным и точным анализом работы предприятий области. Естественно, химический концерн занимал в нем не последнее место. В смысле внимания, уделенного химзаводам. Однако же внимание самого Профессора привлек факт, который выдавался как прискорбный, но само собой разумеющийся. Флагман отечественной промышленности, химическое объединение "Реактивмаш", в смысле рентабельности понуро плелся в самом хвосте предприятии-неудачников, обгоняя лишь агропромышленный комплекс. Судя по представленным цифрам, все химобъединение находилось на грани банкротства, чудом балансируя на краю громадной долговой ямы.

К стыду своему, Профессор должен был признаться, что это явилось для него новостью. Конечно, было время, когда подобное сообщение его бы не удивило. В начале 90-х, после распада Советского Союза, химзаводы в их городе переживали мрачный период. Порвались межотраслевые связи, исчезли многие сырьевые источники, производство затормозилось и стало пробуксовывать. Пошли задержки с зарплатой. Треть рабочих уволили, другую треть отправили в вынужденный отпуск без содержания. Директора химзаводов мелькали, сменяя друг друга, как карты в руках шулера.

Году в 94-м появился Пазур. Первое, что он сделал, - сосредоточил всю власть в своих руках. Через что ему пришлось пройти, Войцех Казимирович не знал, но полагал, что без войны дело не обошлось. Ему противостояли директора других предприятий и городская администрация. Пазур не стал тратить время и завоевал себе в союзники, а вернее в покровители, Москву. Недовольным заткнули рты, возможно, повыбивав впопыхах зубы, остальные замолчали сами, решив не возникать. Вопрос о создании химического объединения "Реактивмаш" был решен на самом высоком уровне, а генеральным директором его стал Геннадий Андреевич Пазур, окрещенный Атомоходом за упорство и несокрушимость.

И ситуация стала меняться коренным образом. "Реактивмаш" получил государственные дотации, открыли допуск частным инвесторам, и все мало-помалу снова пришло в движение, как старый, слегка поржавевший, но все еще действующий часовой механизм. Пошел выпуск продукции, часть из которой была новой, не имеющей аналогов на рынке, - проработавшие долгое время на оборонку химпредприятия все еще имели мощную недорастрачен-ную до конца научно-техническую базу, позволяющую создавать свои "ноу-хау". Народ (правда, не весь) вернулся на рабочие места и даже снова стал получать зарплату.

И вот, оказывается, все это - дым, дымовая завеса, киношные трюки, призванные одурачить доверчивых зрителей. Выходит, что Пазур, как руководитель, себя не оправдал, или... Или же реализовался в полной мере не только как руководитель, но и как человек, умеющий направлять финансы в нужное для себя русло.

"Что мы имеем? - продолжал размышлять Профессор. - С одной стороны группу предприятий, которые работают и выпускают продукцию, но не имеют денег. С другой стороны - счета в отдаленных отсюда банках на неизвестную, но, предположительно, очень большую сумму. Счета, напрямую связанные с "Реактивмашем". Интересная получается цепочка. Чем же вы, Геннадий Андреевич, занимались здесь? Какие маршруты проложил Атомоход, если после его безвременного крушения волна величиной с цунами захлестнула не только весь город, но и прилегающую часть страны?"

Войцех Казимирович достал телефон и замешкался, глядя на маленький зеленовато-серый экранчик. Что ему нужно узнать? В каких странах побывал Пазур за последние десять-двенадцать месяцев? Бесполезно. Все операции проводились при помощи одного из отечественных банков. Какого, узнать, конечно, невозможно. Только в этом городе их больше десятка. А дотянуться до них не в его силах. Профессор догадывался, что деньги могли идти куда-то в одно место, скажем, Германию, а уже там дробиться и рассеиваться по другим странам. Нет, узнать они ничего не узнают. А вот проверить предположения... Он набрал номер.

- Слушаю, - раздался голос Мамонта.

- Коля, дорогой, это опять я.

- А-а, да-да, Войтек. Ты ко мне или...

- К тебе, Коля, нужно еще немного покопать.

- В каком направлении?

- В финансовом. Меня интересует, как оценили ревизоры финансовый статус "Реактива"...

- В минусах, - тут же ответил Мамонт, - это и так известно.

Вот вам, пожалуйста. Всем все известно, один он как бирюк в лесу живет, ничего не зная, чертыхнулся про себя Профессор.

- Тогда мне нужна погодичная выкладка, года за четыре. В сжатой форме, конечно, и только основные данные: затраты-доходы, без лишних деталей.

- Попробуем.

- Дальше. Все зарубежные партнеры "Реактивмаша".

- Все-все?

- Нет, только дальнее зарубежье, но там уже поподробнее. Попробуйте узнать, через какой банк совершались сделки.

- Ну и работу ты задал. Ладно, еще что-нибудь?

- Пока все.

- Ушел копать.

Мамонт отключился.

Вот такие пироги, господа хорошие. Кое-что начинает проясняться, как сказал ночью один человек в темных очках, подходя к горящему дому.

Войцех Казимирович просмотрел "Губернский вестник" до конца, затем свернул все газеты в аккуратный тугой рулон и опустил в карман. Иногда даже свернутая газета может превратиться в оружие. Тем более что свой пистолет Профессор отдал Сергею.

Но вот, похоже, его ожидание подошло к концу. Неторопливо помахивая тростью, старик двинулся навстречу невысокому человеку с редкими пегими волосами, расчесанными на косой пробор. Он шел прямо к Войцеху Казимировичу, не осматриваясь по сторонам, и полы легкого, бежевого цвета плаща порхали, раздуваемые ветром, у его коленей, как крылья бабочки. Незнакомец и Профессор сходились, подобно дуэлянтам из старинных романов.

Когда между ними оставалось не более двух шагов, Войцех Казимирович остановился. Мужчина в бежевом плаще правильно понял его и принял правила игры, соблюдая дистанцию.

- Сигизмунд Иосифович? - осведомился он.

Так. Одна проблема уже решена. Теперь ясно, с какой из сторон они имеют дело. Вопрос господина Захарова сам по себе был ответом. Имя, по которому он обратился к Войцеху Казимировичу, тот назвал во время звонка по номеру, сообщенному человеком, умиравшим на грязных лохмотьях в вагоне у Веры и Боти.

- К вашим услугам, Николай Николаевич, - ответил Профессор, слегка поклонившись.

С появлением незнакомца вокруг ничего не изменилось. Никаких новых людей, исчезли даже студенты. И за спиной, на реке, никаких изменений. Полное отсутствие подозрительных судов на горизонте. Рыбаков - и тех осталось всего двое.

Лишь впереди, вплотную к тротуару, припарковался черный "БМВ", на котором и прикатил этот Николай Николаевич. Стекла машины, конечно, затемнены, и находился ли в ней еще кто-нибудь, Профессору не было видно. Впрочем, особого значения это не имело, расстояние слишком большое, и неожиданных сюрпризов оттуда ждать не приходилось.