Патрик Квентин - Побег к смерти

И нужда пришла.

И если бы я был хоть чуточку умнее и просмотрел бы «Убийство по ошибке» до того, как передал эту книгу Лене, я, вероятно, убедился бы в том, что Дебора мне доверяла.

И тогда Лена не умерла бы.

Мы въезжали в город. Образ серебристоволосой Деборы опять приблизился ко мне. Я все еще не имел ни малейшего представления, в чем заключалась ее миссия. Но после того, как мне пришлось столкнуться с ее врагами, я целиком встал на ее сторону. В этом у меня не могло быть никаких колебаний.

И постепенно у меня в мозгу стала формироваться новая идея. Может быть, все-таки я смогу сделать что-нибудь из того, что она хотела мне поручить? Во всяком случае возможно, мне хотя бы удастся разрушить планы Холлидея? Новый Орлеан находится по пути домой. Если я остановлюсь там на пару часов, я смогу повидаться с мистером Брэндом. К сожалению, я ничего не смогу ему передать и очень мало смогу сообщить об интересующем его деле, но по крайней мере я смогу предупредить его об опасности и рассказать о том, что случилось с его племянницей.

И я решил:

— Вера, — сказал я. — Завтра я еду в Новый Орлеан.

Она приняла это заявление совершенно спокойно, как будто ожидала его.

— Я тоже поеду.

— Вы?

— Я начала. Я закончу.

— Но, Вера…

Она сверкнула глазами.

— Вечно это «но, Вера…». Вы не хотели взять мою любовь. Это я знаю. Вы любите эту… эту женщину в Нью-Йорке. Но кто я такая, по вашему мнению? Так, собачонка? Погладить по голове? А потом пинком под зад? Я начала, я и закончу.

Я открыл было рот, но она перебила:

— Если вы скажете опять «но, Вера…», я закричу. Мне здесь в Мехико тоже опасно оставаться. Из-за вас они могут убить и меня. Вы хотите оставить меня здесь, чтобы они прострелили меня пулями, как бедненькую миссис Снуд? Пуфф.

Я больше не спорил с ней, я понял, что мне самому хочется, чтобы она поехала со мной. После того как я вернусь в Нью-Йорк, я, вероятно, больше никогда не увижу ее. А мне все меньше и меньше нравилась эта перспектива. А так у меня, по крайней мере, будет еще завтра…

— Но как насчет визы? Вы ведь мексиканка? Вы сможете так быстро получить визу?

— Кто сказал, что я мексиканка? По мужу — да. Но и только.

— Тогда русскую визу, или украинскую, или кто вы там такая?

Она засмеялась воркующим смехом.

— У меня уже есть паспорт. Не нужна никакая виза. Я американка.

— Американка?

Она повернулась ко мне и мило улыбнулась:

— Вы что думаете, все балерины обязательно приехали из России? Я родилась в Куинс-Тауне.

Некоторое время я тупо смотрел на нее. Казацкая шапочка. Шехере-зада Римского-Корсакова. Акцент Линн Фонтейн. Эта грубоватость. Но я давно должен был бы догадаться, что она выросла на американских кукурузных лепешках.

И за это я люблю ее еще больше.

Она все еще улыбалась. Затем с убийственной русской имитацией бруклинского акцента запела:

Я сказал:

— А откуда у вас взялся этот акцент? Просто милая шутка?

— Откуда взялся? Акцент? Так, как я говорю? Но я так говорю.

— Да?

— Моя мать тоже танцовщица. Когда я родилась, она была в Нью-Йорке. Когда мне исполнилось четыре года, мы уехали в Буэнос-Айрес. — Она робко взглянула на меня. — Вам не нравится? Мой акцент? Он вас раздражает?

— Он ужасен.

— Я постараюсь, — покорно сказала она. — Всегда, когда я стараюсь, получается лучше. Но это трудно. Ведь я все время разговариваю с испанцами.

Мы были уже в центре города, проехали мимо места для гуляний, освещенного разноцветными лампочками. Я прочитал название улицы. Калле Мерида. Мы уже почти дома.

К этому времени я почти овладел своей злостью. Но мысль о Лене Снуд все еще не покидала меня. И я никогда ее не забуду. Перспектива поездки в Новый Орлеан действовала успокаивающе. Может быть, наконец-то с этим делом будет покончено. По крайней мере, я, вероятно, что-нибудь узнаю у мистера Бранда.

Но я еще не приехал в Новый Орлеан. Я все еще в Мексике. Мне все еще надо свести счеты с Холлидеем.

Мы вошли в отель «Реформа», чтобы воспользоваться телефоном. Вера анонимно позвонила в полицию и поехала ко мне на квартиру. Я пошел в кухню, чтобы приготовить что-нибудь выпить. Нам это было совершенно необходимо. Там же я нашел ветчину, брынзу и хлеб и наделал сандвичей. Мы ведь целый день ничего не ели.

Когда я вошел в гостиную, Вера причесывалась у каминного зеркала. Я подумал, как это странно: вот уже несколько раз за такое короткое время я в корне меняю свое мнение о ней. Сначала я считал ее очаровательной девушкой с птичьими мозгами, обожающей приключения. Потом она стала в моих глазах хитрой расчетливой сиреной. А теперь мне казалось совершенно естественным, что она находится у меня в доме и со шпильками в зубах причесывается перед моим зеркалом. Менее чем за день она сделалась неотъемлемой частью моей жизни. И как будто всегда так и было.

Мы уселись рядом на кушетке, ели сандвичи и запивали их вином. Мы почти не разговаривали, но мне приятно было ее присутствие, оно исключительно благотворно действовало на меня. Я за всю свою жизнь ни разу не встречал девушки, которая была бы столь экзотической и в то же время такой милой, уютной и приятной.

Когда я все допил, я посоветовал ей позвонить в аэропорт и заказать билет на завтрашний самолет. Пока она пыталась дозвониться, я тихонько выскользнул из комнаты. Мне очень хотелось, чтобы она не знала, что я пошел к Холлидею. Она была достаточно упряма, чтобы настоять на том, чтобы пойти вместе со мной, а на сей раз мне не хотелось, чтобы рядом со мной была женщина.

Калле Динамарка находилась всего в нескольких кварталах от меня. Я вышел на плаца Вашингтон. Во всех магазинах уже были спущены на ночь железные шторы. Я свернул на Динамарка и вскоре очутился перед домом Холлидея.

Я взглянул на окно квартиры номер три. За задернутыми наполовину занавесками виднелся свет. Значит, он дома. Может быть, и юноша тоже там. А, все равно. Я даже почти хотел, чтобы он был там.

Я не собирался предупреждать их о своем визите. Нажал звонок квартиры номер один, находившейся на первом этаже. Когда замок отщелкнулся, я быстро проскользнул в холл-модерн и пошел вверх по лестнице, прежде чем квартирант из номера один успел увидеть меня.

Я поднялся на второй этаж и пошел к двери, на которой была прибита дощечка с цифрой три. Я вытащил из кармана револьвер и держал его на уровне замочной скважины. Как я уже сказал, этот дом был построен в современном стиле модерн, с очень тонкими стенами. Я постоял немного, прислушиваясь к голосам изнутри. Но ничего не услышал.

Я нажал звонок.

К двери прошаркали чьи-то шаги. Я видел, как повернулась ручка двери. Я нацелил револьвер. Дверь открылась. На пороге стоял мексиканец, которого я никогда в жизни не видел. Это был полный мужчина средних лет. Он был в домашних туфлях и в роскошном ярком шелковом халате.