Дерек Картун - Падение Иерусалима

- Вам, господин Баум, пора бы знать, - был ответ, - что мужчина расценивает подобные намеки как обещание и разрешение. Тут уж бесполезно, смешно даже протестовать - всякое сопротивление он сочтет частью игры, его только подхлестнет.

- Конечно, - согласился Баум с несчастным видом. - Но все-таки вынужден повторить свою просьбу. Мы примем меры предосторожности. С вами будет поддерживать постоянную связь один из моих сотрудников и я сам, конечно. Я верю, что вы сумеете все устроить. Вспомните тот случай с Кодреню - задание было исполнено просто блестяще.

Рядом со своей собеседницей он выглядел добрым папашей, однако устремленный на него прямой, холодный взгляд синих глаз выражал отнюдь не родственные чувства.

- Вы безжалостный человек, господин Баум, хоть и кажетесь таким славным. Ответьте мне на два вопроса. Если я выполню это ваше поручение какое будет вознаграждение? И что произойдет, если откажусь?

- В случае успеха вам заплатят десять тысяч франков.

- Ну а если ничего у меня не выйдет, несмотря на все мои уловки?

- Все равно получите некоторую сумму. Скажем, пять тысяч. Я вам доверяю, знаю, что вы приложите все силы...

- Вы еще не ответили, что произойдет в случае отказа.

- Надя, дорогая, - тут и Баум заговорил жестко. - Я ведь на государственной службе, и все, что я делаю, служит интересам моей страны. Я не волен поступать так, как, может быть, и хотел бы. Поверьте, мне в самом деле неприятно, но вынужден вас предупредить, что если откажетесь от этого поручения, то не оставите нам выбора: придется вернуть ваше дело полиции. Если вас вышлют за пределы Франции - это будет еще мягкое наказание.

- А как мне жить дальше - в любом случае?

- Это задание - последнее, - пообещал Баум.

- Я должна верить вам?

- Вот что скажу, дорогая, - не как представитель своей службы, а просто как человек. Я свое обещание выполню, и, по правде сказать, у меня камень с души свалится.

- Еще бы, - недобро усмехнулась Надя. Она была поразительно красива иссиня-черные волосы собраны в узел низко на затылке, светлые, широко расставленные глаза, высокие скулы, выразительный рот - такая женщина дорогого стоит...

- Ладно, - решилась она, наконец. - Расскажите все, что мне следует знать.

- Дело срочное, время не терпит, - Баум приступил к изложению своего плана.

* * *

Перед самым концом работы к нему заскочил Алламбо:

- У тебя есть минута? Посмотри фотографии Беляева, есть кое-что интересное.

Они спустились в фотолабораторию - там вдоль стен разместилось новое электронное оборудование: большой экран, пульт с кнопками, все это подсоединено к компьютеру. Вокруг собрались сотрудники лаборатории. На экране возникло цветное фото: мужчина под деревьями, рядом девушка. На заднем плане - шоссе, видны машины. Снято с большого расстояния, к тому же камера дрогнула: изображение размыто.

- Плохо видно, - поморщился Баум.

- Можем выделить детали, - техник нажал какую-то кнопку, цветовые пятна на экране задвигались, из хаоса выплыл мужской профиль.

- Это Беляев? Ухо явно видно, - одобрил Баум.

- Максимум, чего мы добились, - посетовал техник. - Другие детали оказались в тени. Попробуем следующий снимок.

Изображение исчезло, его заменило другое. Линии смещались, тени прояснялись - наконец, крупно проступили два лица: мужское и женское.

- Для идентификации недостаточно, - заметил Баум. - Но общее впечатление складывается. Отпечатки можно получить?

- Без проблем.

Девушка, ростом выше Беляева, смотрела прямо в камеру, но большие солнечные очки не позволяли разглядеть ее лицо. На ней блузка, юбка, через плечо сумка - не то беж, не то розовая, с широкой темной полосой наискосок.

- Пусть кто-нибудь сходит в архив, принесет фото Бурнави.

Баум долго сличал изображения - то, что на экране, и то, что было на нерезком снимке, который израильскому разведчику удалось сделать в Афинах на улице.

- Лоб высокий, нос прямой, шея довольно длинная. Похожа, как ты находишь? Она?

- Не исключено, - Алламбо был осторожен.

- Нужен снимок в профиль, с ухом...

- Не понял, - удивился техник.

- С ухом, я говорю. Нам бы в ваших фототеках побольше ушей - их под очками не спрячешь.

У себя в кабинете он прикидывал новые сведения так и эдак.

- Возможно, это и она, - размышлял он вслух перед верным Алламбо. - Ну, допустим, мы угадали, что из этого следует? Вывод проще некуда - КГБ устанавливает связи с арабскими террористами. "Шатила" - приспешник Сирии, Сирия - приспешник Советов. Банально. Естественно, Советы приглядывают за этими сирийскими выкормышами, да и за самими сирийцами тоже. Теперь дальше: из досье видно, что она армянка. Тебе интересно знать, почему это она стреляет в дипломатов не во имя Армении, а во имя Палестины? Я тебе отвечу: потому что ей так велели. - Баум передохнул, поднял брови, протянул Алламбо папку:

- В архив!

- Русские же не сумасшедшие, чтобы поддерживать и подкармливать группу, которая собирается пустить в ход ядерное оружие!

- А кто говорит о поддержке? Приглядывают за ними - и все.

- С другой стороны, - согласился Алламбо, - русские и чехи вооружают сирийцев и палестинцев. И, стало быть, поддерживают дело палестинцев, за которое борется "Шатила".

- Поддерживают - но это еще не значит, что они готовы оказывать помощь всегда и во всем. - Баум покачал головой. - Откуда мне знать, чего на самом деле хочет КГБ? Если вся эта история с бомбой не просто психопатический бред, а действительно ход в большой игре, - в дьявольских шахматах, - то, боюсь, дождемся мы большой беды.

Он тяжело поднялся:

- Пойду позвоню.

Следующие полчаса он провел в душной телефонной будке, излагая Бен Тову эту свою теорию. Когда позже принесли отпечатки из фотографии, он положил часть из них в конверт и отправил, как попросил Бен Тов, в израильское посольство.

Процедура передачи денег отняла несколько дней. Сначала требование из некоей торговой компании, имеющей отделения в Шариа Магариф и Триполи, поступило в Национальный коммерческий банк Ливии, оттуда по телексу его передали в Объединенный швейцарский банк в Женеве. Согласно требованию, последовал перевод двух с половиной миллионов американских долларов с анонимного счета на столь же анонимный счет в не менее солидном банке, который находился в Цюрихе. Пока все шло своим чередом, Ханиф снова повидался с Таверне в ресторане на улице Бальзак. Они условились о дальнейших контактах.

- Завтра я уезжаю из Парижа, - сообщил профессор. - Но вернусь, как только мое присутствие понадобится.

Это была ложь: собираясь покинуть Францию в тот самый вечер, он и Расмия взяли билеты на два разных рейса из аэропорта Шарль де Голль.

- Я уже навел справки, - сообщил Таверне. - При известной удаче можно будет получить оружие в течение следующего месяца, как я и рассчитывал. Но если риск окажется велик, то подождем другого случая - ручаюсь, что долго ждать не придется.