Аркадий Адамов - На свободное место (Инспектор Лосев - 3)

- Не последний раз видимся, еще успею, - приходит в себя и пытается острить Совко.

- Уж это конечно, - спокойно соглашается Кузьмич. - А мы не забудем спросить. Так вот, факты. Первый из них - это убийство Семанского. Вы не будете отрицать, что присутствовали при нем?

- Во, во, - удовлетворенно подхватывает Совко. - Присутствовал. Это точно.

- Так и Красиков говорит, - замечает Кузьмич.

При этом он словно не замечает ошарашенного взгляда Совко. Как это так, "Леха говорит", если его тут нет и никогда не было.

- Он же сказал и про лампочку, и про сарай, - как ни в чем не бывало продолжает Кузьмич. - Между прочим, вы с того двора сначала бежать было собрались, а потом вернулись. Почему?

- Леха его в сарай уволочь захотел.

- Леха? - переспрашивает Кузьмич. - Стоит ли в этом пункте путать, Совко?

- Леха, - упрямо повторяет тот.

- Давай, давай, вали на него все, - говорю я. - Он тебе пока ответить не может. Но мне он сказал, что ты велел вернуться.

- Врет.

- Кто врет, это мы скоро разберемся, будь спокоен.

- А может, и не он, и не вы? - спрашивает Кузьмич. - Может... Лев Игнатьевич велел, ну-ка, получше вспомните.

- Не было его там, - твердо говорит Совко.

- Но спрятать он мог велеть. Днем-то он в том дворе бывал, сараи видел.

- Откуда взяли, что бывал?

- Откуда, - усмехается Кузьмич, - про это мы друг друга пока спрашивать не будем.

Это звучит у него вполне миролюбиво, даже деловито и располагает к спокойному разговору. А Совко, видимо, уже устал от напряжения, от необходимости все время быть начеку, все время что-то придумывать и что-то скрывать. Ему сейчас страсть как хочется поговорить спокойно, как бы доверительно и тихонько попытаться выяснить, что же мы в конце концов знаем, чем располагаем. Я же вижу, сейчас у него в голове от наших разнообразных и неожиданных вопросов полный ералаш. И это больше всего его волнует.

- Так правильно я говорю насчет Льва Игнатьевича? - спрашивает Кузьмич. - Мы ведь договорились очевидные вещи не отрицать.

Ничего тут, конечно, очевидного нет, но фраза эта толкает на откровенность. И Совко сейчас не до ее точного смысла.

- Да не влезает он в такие дела, - машет он рукой.

- Ладно, - соглашается Кузьмич. - Не влезает так не влезает. Кстати, где он сейчас находится, вы, конечно, не знаете?

- Само собой, - нахально улыбается Совко.

- Напрасно. Впрочем, подумайте. Может быть, он тоже подтвердит, что не вы совершили убийство. Одних ваших слов мало, сами понимаете. И на Красикова надежды тоже мало, ему себя надо будет спасать. Словом, я вас не тороплю. Подумайте. Ничего страшнее этого обвинения вам не грозит. И тут каждый свидетель важен. Кстати, с какого этажа спускался в тот вечер во двор Семанский?

- Черт его знает, с какого, - рассеянно отвечает Совко.

Похоже, он всерьез задумался над словами Кузьмича, и ему не до пустяковых вопросов.

- Красиков сказал, с третьего...

- Ага. Вроде с третьего.

- Кто там живет, не знаете?

- Деятель какой-то. Гвимар к нему все шастал.

- Как этого деятеля зовут?

- А хрен его знает.

- Ты же его квартиру обчистил, - насмешливо замечаю я со своего дивана. - Хоть бы узнал, кого грабишь.

- Пошел ты к... - Совко мгновенно вскипает. - Не знаю никакой кражи. Понял?

Смотри-ка, убийство признает, а квартирную кражу признавать не желает. Интересное кино. Впрочем, от убийства он надеется отвертеться, а от кражи не удастся. Кроме того, кража - это немалая добыча, и в ней немалая его доля, которую он надеется, видно, получить, когда выйдет на свободу. Интересно, дожмет его сейчас по этому пункту Кузьмич или отложит.

- Ладно, - говорит Кузьмич. - И это тоже оставлю вам для размышлений. Только имейте в виду, по краже мы имеем в отношении вас прямые улики. Так что отрицаете вы сейчас тоже очевидную вещь. И еще, - многозначительно добавляет Кузьмич, - впереди у нас с вами разговор о Ермакове.

- Чего?! - ошеломленно спрашивает Совко и таращит свои светлые, пустые глаза на Кузьмича.

- О Ермакове, - властно повторяет Кузьмич.

Совко уже, конечно, забыл, что в припадке ярости случайно назвал эту фамилию: "Даже с Ермаковым", по его мнению, не уйдет Муза. "Даже"! И вот сейчас, когда эту фамилию называет Кузьмич, на Совко такая осведомленность действует, конечно, ошеломляюще.

В таком состоянии и уводит его конвой.

Допрос окончен.

Теперь Совко будет мучительно соображать, в какую ловушку он угодил, что нам еще известно и что ему грозит теперь. Не позавидуешь его состоянию.

Но и нам тоже не позавидуешь. Дело все больше осложняется, все новые люди появляются в нем, все загадочнее их роль, все запутанней связи.

- Давай-ка, милый мой, подведем кое-какие итоги, - предлагает Кузьмич, когда мы остаемся одни. - Кое-что мы до конца все-таки не довели, как считаешь?

- И кое-что новое нам открылось, - добавляю я.

- Именно что, - кивает Кузьмич. - Словом, давай, разберемся, пока все в памяти свежо. И кое-какие пункты себе запишем. Возьми-ка листок, - он достает из ящика стола лист бумаги, протягивает мне, потом придвигает к себе стопку остро очиненных карандашей и продолжает: - Значит, первое. Кое-какие пункты мы не дожали, их запомнить надо и потом Виктору Анатольевичу передать. Например, об этом самом Семанском. Раз уж Совко признал, что знаком с ним, надо было поглубже копнуть: чего он про него знает? Вот, допустим, он сказал, что тот шастал часто к Купрейчику. А зачем? Случайное знакомство ведь.

- Это по словам самого Купрейчика, - с ударением подчеркиваю я. - И якобы исключительно из-за интереса обоих к живописи.

- Вот, вот. Словом, пункт этот остается открытым. До следующего допроса. Так. Что еще?

- Еще неведомый Лев Игнатьевич, - напоминаю я. - Кроме имени мы, по-видимому, и приметы его знаем.

- М-да... - задумчиво соглашается Кузьмич. - Фигура, кажется, интересная. Это с ним Совко приходил обедать в ресторан к Музе. И его видели во дворе. Но тут... Да, тут, пожалуй, рано подступать к Совко. Тут, милый ты мой, надо будет чуток подготовиться. Для начала сделаем-ка мы о нем запрос в Южноморск, а? Запиши-ка это вторым пунктом, запиши.

Я добросовестно записываю.

- Сейчас и позвони, - добавляет Кузьмич. - Прямо по спецсвязи. Может, у них что и есть на этого Льва Игнатьевича. Тоже небось оттуда. Вот так, - он удовлетворенно вздыхает. - Ну-с, что там еще у нас?

- А еще Ермаков, - говорю я, - если пока по людям идти. Это и вовсе для нас темное место.

- Да уж. Прямо удивительно, как это у него сорвалось. Ты его, между прочим, довел, чего уж там говорить.

И непонятно, чего больше в этот момент в голосе Кузьмича удовлетворения или укоризны. Поэтому я предпочитаю на реплику не реагировать.

- Может, и о нем заодно запрос сделать, о Ермакове этом? - предлагаю я.

- Давай попробуй...