Владимир Кашин - Приговор приведен в исполнение (Справедливость - мое ремесло - 1)

Коваль встал, сделал шаг, чтобы подойти к полке с книгами, и внезапно остановился как вкопанный.

- Как ты сказала, Наташка? - спросил он, повернувшись к дочери. Лицо его приняло при этом странное выражение. - Повтори, что ты сказала... О саже, о платьях...

Наташа недоуменно посмотрела на отца.

- Я сказала... Ну... Сказала: хорошо, что у нас паровое отопление...

- Нет, нет, - бросил подполковник. - Что ты сказала о саже, о своих платьях?

- Ничего особенного. Платья, сказала, пачкались. Бывало, как ни стараешься не прикоснуться к дверце, а все равно - в саже...

Но Коваль уже не слушал ее. Больше того, он ее уже не замечал. Он бросился в сени и надел пальто.

- Куда ты на ночь глядя?

- По срочному делу.

- Но ведь уже начало двенадцатого.

- Вот и хорошо! Замечательно! - ответил Коваль, в спешке не попадая рукою в рукав. - Прекрасно, щучка, великолепно! Ложись спать. Я не скоро вернусь.

Впопыхах напялив кепку, Коваль выбежал на улицу.

Где-то около полуночи он уже звонил в квартиру прокурора области.

Ему долго не открывали, домашняя работница расспрашивала через дверь, кто и зачем, и только потом открыл сам прокурор.

- Что случилось, Дмитрий Иванович? - как показалось Ковалю, недовольно спросил прокурор, застегивая пижаму.

- Сейчас все объясню, Иван Филиппович, - взволнованно произнес Коваль, входя в прихожую. - Нужна санкция на обыск у Петрова. Простите, что так поздно беспокою. Надо спешить, пока не уничтожены доказательства. В любое время может начаться отопительный сезон. Осень, уже холодно.

- Что это значит? При чем тут осень, отопительный сезон?

Прокурор уже окончательно проснулся, голос его звучал строго и требовательно.

- Через несколько часов все встанет на свое место, Иван Филиппович, ответил Коваль. - И подлинный убийца Петровой будет известен... или я подаю в отставку.

- Что за мелодрама! Объясните, в чем дело.

- Иван Филиппович, сегодня истекает отсрочка по делу Сосновского. Завтра вы спросите, на каком основании я добивался этой отсрочки. Завтра эти основания будут налицо. Я запомнил, Иван Филиппович, что вы сами говорили на совещании!.. Вы подчеркивали, что если Нина Андреевна перед роковым днем несколько раз приезжала на дачу и муж ее об этом не знал, то следует выяснить, зачем она туда ездила. Одна или с кем-то? К кому? Возможно, к Сосновскому. Но не исключено, что был у нее другой любовник, с которым встречалась она на своей даче. Тогда кто он? А если не было никого, то зачем она все-таки ездила в Березовое одна? Потом вы сказали, что не следует сбрасывать со счета показания старика. Установить, не мог ли приезжать в Березовое Семенов. Если так, то, возможно, были какие-то взаимоотношения между Петровой и Семеновым. Не исключено, что Нина Андреевна знала о Семенове что-то плохое и поэтому он расправился с ней. Фото Семенова она сама могла разорвать и выбросить. Ответы на эти вопросы, сказали вы, может дать повторный обыск на даче Петровых. Я не проводил этого обыска, потому что был целиком и полностью занят Семеновым, а кроме того, откровенно говоря, не был уверен, что есть в этом необходимость, а главное, не хотел преждевременно беспокоить управляющего трестом "Артезианстрой". Но сейчас, по моему убеждению, настало время произвести повторный обыск. Он может помочь нам ответить на важные вопросы. Но только в том случае, если мы проведем его немедленно.

- Но следователь-то сейчас в отъезде. Возьмете это на себя?

Коваль утвердительно кивнул.

- Хорошо, - согласился прокурор. - Но смотрите, не наломайте дров! Объясните Петрову, с какой целью проводится обыск в такое время. Подчеркните, что против него самого мы ничего не имеем.

Спустя полчаса Коваль вместе с лейтенантом-оперативником был на квартире Петрова.

Управляющий трестом встретил подполковника в штыки и, не выслушав его как следует, раскричался:

- Безобразие! Поднимаете среди ночи! Я буду жаловаться вашему начальнику управления, до министра дойду! Черт знает что! Возмутительное нарушение законности! После окончания дела искать что-то еще! Чушь какая-то! Ну, ищите, ищите, что вам надо!

Но городская квартира Петрова была Ковалю ни к чему.

- Одевайтесь, поедем в Березовое, - коротко приказал он.

Продолжая огрызаться и угрожать, Петров все же оделся. Непослушными со сна руками с трудом напялил костюм, плащ и, забыв шляпу, спустился вместе с офицерами милиции во двор, где их ждал газик.

Ехали молча до самого Березового. Газик свернул к крайним домам, остановился, и лейтенант отправился звать понятых.

- Вы понимаете, что делаете? - нарушил молчание Петров. - Я вам не пешка какая-нибудь, товарищ подполковник!

- Понимаю, товарищ Петров, - ответил Коваль, - но обыск провести необходимо. Это и в ваших интересах.

На этом разговор оборвался. И опять наступила тишина, слышно было только, как тяжело дышит управляющий "Артезианстроем". Но вот лейтенант вернулся с понятыми - жителями Березового, и газик снова заурчал на дороге.

На даче Коваль прежде всего бросился в гостиную, где не так давно видел халат Нины. Сердце его радостно забилось: халат по-прежнему висел в углу. В гостиной, как и раньше, царил беспорядок, толстый слой пыли все еще лежал на всех вещах, на батареях парового отопления.

- Еще не топили в этом году? - спросил подполковник управляющего.

- Я здесь не живу, - проворчал Петров.

Коваль приподнял рукав халата.

- Это халат Нины Андреевны?

- Да.

Даже при сравнительно слабом электрическом освещении на правом рукаве халата была заметна полоска сажи.

- Дача отапливается паровым котлом?

- Да, "титаном".

- Других печей в доме нет?

- Нет, только в котельной.

- Пойдемте в котельную.

Все двинулись за Петровым, который, отыскав на кухне ключи, вышел во двор.

Дверь котельной, к удивлению самого хозяина, оказалась незапертой. Замок висел на одной только дужке как-то косо и небрежно, словно его набросили впопыхах.

Когда Петров включил свет, все увидели большой "титан" с водяным термометром, тоже покрытый густым слоем пыли. Почерневшая от копоти дверца была полуоткрыта.

Коваль молча снял пальто, закатил рукав пиджака и засунул руку в глубь печи. Несколько секунд он копался там, а затем с торжествующим видом вытащил свернутую в трубку, измазанную сажей тонкую школьную тетрадь.

В полной тишине развернул ее.

"Итак, я живу с убийцей! Я не знаю, что мне делать: хочется куда-то бежать, кричать, но я оцепенела от ужаса!

Я любила его. Я целовала руки, которыми он убивал! Боже, какой ужас!

Нет, я не выдержу этого! Я сейчас закричу на весь белый свет. Он убьет и меня, но теперь мне все равно..."

Коваль быстро пробежал первые строки, написанные неровным почерком, и свернул тетрадь. Нашел взглядом Петрова.