Владимир Кашин - Тени над Латорицей (Справедливость - мое ремесло - 3)

ЧАСТЬ 1

От трупа пахло винным перегаром.

- Это - "Мартель", - сказал детектив Гопкинс, нюхая бледный нос покойника.

- Это не "Мартель", - возразила собака, лежавшая в кресле, и лениво свернулась калачиком.

- "Мартель"! - заметил покойник. - "Мартель".

В окно врывался аспароголовый ветер. Небо испуганно трепетало кусками белья убийцы. Пахло мятой - непорочный запах смерти исходил от покойника и легкой дымкой окутывал присутствующих.

В это время Гопкинс ощутил острую боль в желудке. А левое ухо его помощника аскаридозно зачесалось.

- Атмосфера отравлена! - догадалась собака.

По комнате все плыли и плыли куда-то нечеткие гидронические волны.

Помощник и "третья рука" Гопкинса - Поня Хлюстович (серб по национальности, американец по происхождению, космополит по убеждениям) вытащил из кармана обломок летающей тарелки.

- Это - о н и! - с несравненным волжским оканьем произнес Поня, задрав голову вверх, и вздрогнул при этом ущемленным седалищным нервом.

- Они никак не могли этого сделать, потому что они не могли этого сделать никак! - с раздражением, достойным его авторитета, заявил Гопкинс. - Но...

Однако фразу он не закончил, потому что концентрированные телепатические поля вынесли его через окно в вечернее суперпространство.

Дело прояснялось.

Стало ясно, что очень...

ЧАСТЬ 2

Нежные морские волны ласкали ялтинское побережье.

Полковник уголовного розыска Водопьянский утомленно почесал затылок.

Продолжение следует (во 2-м томе)".

- Ну и нагородили! - рассмеялся Коваль. - Ну и зайцы! Однако, как говорят в таких случаях французы, вернемся к нашим баранам.

Итак, версия "Наследство". Коваль спрятал пародию в ящик стола, достал оттуда черный фломастер и принялся расчерчивать новые графы схемы.

Написал: "Брат Каталин Иллеш Эрнст Шефер и его жена Агнесса".

Третий листок получился таким:

------------------------------------------------------------------------

- | + | ? ------------------------------------------------------------------------ 1. Прямые наследники | 1. Нет прямых | 1. Достоверность

(единственные)! | доказательств. | алиби Эрнста

| | Шефера? 2. Ненавидели Каталин (слова | |

Эрнста Шефера: "Сволочь, | |

убить ее мало!"). | | 3. Скандал в ночь на 16 июля. | |

Фраза Агнессы: "Ты не | |

сделаешь этого!" (Чего?) | | ------------------------------------------------------------------------

Заполнив колонки, Коваль отодвинул лист и снова задумался. Много было у него вопросов без ответов, много было такого, что еще не стало конкретной версией, но требовало размышлений, сопоставлений.

Кого ждала вдова Иллеш в гости? Приходили ли эти гости? То, что Каталин готовилась к встрече гостей, ясно. Что он, Коваль, может сказать по этому поводу? Что он уже знает о самой Иллеш?

Нужно досконально установить старые связи. Уже известно, что первый муж Каталин был жандармом, принадлежал к фольксбунду - союзу прогитлеровских немцев в Венгрии. Второй ее муж, Андор Иллеш, - венгр, фамилию которого она носила и дочь которого тоже была убита шестнадцатого июля, - живет в Венгрии. Проверено, что он находится в Будапеште, откуда уже много лет не выезжал, имеет другую жену и двоих детей от нее. И к тому же - разве может человек убить, да еще так зверски, собственную дочь?! Время от времени Андор присылал Илоне посылки...

Первый муж - тержерместер Карл Локкер - тоже отпадает: в конце войны его нашли в лесу повешенным на дереве... А все-таки почему ее все называют вдовой? Не оттого ли, что не Андора Иллеша, а именно Карла Локкера, которого нет в живых, люди считали ее настоящим, законным мужем?

А где орудие убийства? Где нож?! Ведь он до сих пор не найден... Коваль схватил синий карандаш и написал внизу через весь лист схемы: "Где нож?"

С улицы послышались голоса, шум. Коваль взглянул на распахнутое окно. "Закончился сеанс в кино", - понял подполковник. Он почувствовал, что ему очень хочется походить, размяться, подышать свежим воздухом. Немедленно! Да и Наташку встретит.

Он решительно выключил свет и вышел из номера.

* * *

- Да, я имел свою лавку.

- Мясную?

- Торговал мясом.

- При чехах?

- При чехах.

- А после тридцать восьмого года, когда пришли гонведы?

- Тоже.

- Имели лавку?

- Да.

- Венгерское правительство вас не обижало?

- Нет.

- Потому, что ваш шурин служил в жандармерии?

- Фольксдойчей не трогали. А с Карлом Локкером я ничего общего не имел. Это был бандит.

- И все-таки в молодости дружили. Даже сестру за него выдали.

- Я не выдавал. И Катарин не хотела. Он запугал ее.

- Сейчас где работаете?

- Кооперативная торговля мясом.

- На пенсию не собираетесь?

- Да, уже скоро.

С Эрнстом Шефером подполковник разговаривал в кабинете Вегера. Все, о чем Коваль спрашивал мясника, было ему уже известно от начальника уголовного розыска, но он хотел услышать ответы Шефера непосредственно из первых уст, а главное - присмотреться к этому человеку. Разговор шел через переводчика, - стараясь выиграть время, Шефер делал вид, что иначе он не понял бы ничего, хотя Вегер предупредил Коваля: Шефер отлично владеет и русским, и украинским.

Маленький кабинет начальника розыска на втором этаже едва ли не весь заполнен был сидящим в нем тучным Шефером, поредевшие черные волосы которого были уже слегка тронуты сединой. Он не был похож на человека, убитого горем, хотя, впрочем, не казался и счастливым наследником, который из приличия всячески сдерживает радость и прячет блеск глаз, чтобы лицо его казалось скорбным.

- От своего шурина одно только горе имел, - говорил он. - Это был грабитель и садист, какого свет не видал. Он и меня все время грабил.

- И сестра не могла защитить?

- Сестра? - Шефер сморщил нос, видимо стараясь сориентироваться, как лучше ответить.

Коваль с интересом наблюдал за ним.

- С Катарин мы не очень дружили.

- С родной сестрой? Вас ведь у родителей и было-то всего двое.

- У нее был тяжелый характер.

- В чем это выражалось?

- Ну... - замялся Шефер. - Возможно, под влиянием своего мужа. Все-таки это моя сестра. О мертвых говорят только хорошее.

- Если речь не идет об убийстве. Сейчас нужно говорить и о живых, и о мертвых только правду.

- Катарин с детства любила брать себе все, что видела. Лучшую игрушку, самое большое и самое красивое яблоко, а если конфеты или орехи так полную горсть, так что даже удержать не могла и на пол сыпалось. Своего не упускала! Такой и выросла.

- Почему вы называете ее "Катарин", а не "Каталин"?

- Мама называла ее "Катарин". По-немецки "Катарин", а не "Каталин".

- Значит, вы не любили сестру?

Старый мясник пожал плечами:

- Я этого не сказал.

- Люди слышали, как вы ей угрожали.

- Я должен был судиться с нею за землю и часть дома, но пришли советские, и земля стала государственной.

- Расскажите подробнее.