Юрий Кургузов - Возвращение Скорпиона

— Ну есть. И дореволюционная терракотовая, и живая, которая в данный момент находится за твоей спиной.

— Не юли! Я помню: небольшая такая, коричневая, на книжном шкафу стояла, точнее, лежала. Английская, по-моему, дог…

— Английская, — подтвердил я. — У родителей выклянчил. Только не дог, а мастиф. Спящий.

— У него еще вроде кончик хвоста отколот был?

— Был, — сказал я. — Он и сейчас отколот. И не только хвост. Его еще Серый лет пять назад по пьяни уронил, но слава богу, не вдребезги. Я его, заразу, чуть не пришиб — это ж, считай, фамильная реликвия, от бабки, которая и Ленина и Николая Второго видела. Но Серый сам тогда же и склеил, эпоксидкой, намертво.

— У тебя вообще-то материальное положение ничего? Не бедствуешь?

Теперь я уставился на Профессора как на больного. Снова перевел взгляд на дорогу и сухо поблагодарил:

— Нет-нет, спасибо, пока не голодаю.

Доктор наук хихикнул как дурачок:

— Ну смотри, коли подопрет, то прежде чем на паперть или большую дорогу идти, шарахни еще разок своего мастифа.

— Но-но, — строго сказал я. — Что значит — шарахни? Обо что?

— Да обо что хочешь. Можешь об булыжник, а можешь себе об лоб. Результат будет одинаковый.

— Как-кой результат?.. — У меня вдруг что-то мелко-мелко задрожало внутри.

— А сам не догадываешься?

…Визг тормозов, и машина едва не опрокинулась в кювет.

Но не опрокинулась.

Я сидел, бессильно свесив руки с руля, а Профессор разглагольствовал как скотина:

— Видишь, видишь, Толь, что богатство с людьми делает! Думаешь, это тот же человек, с которым мы ехали минуту назад? Хрена. Тогда у него, бедненького, только один бриллиант был, а теперь целых два. Теперь он в нашем обществе не изгой, не отщепенец, теперь он самый полноправный член…

— Заткнись, пожалуйста, — тихо попросил я. — Скажи лучше, давно ты об этом знаешь?

— Давно, — кивнул Профессор. — Года три. Похоже, аккурат с тех пор, как Серый моего "почти Делакруа" зарядил.

— И молчал?

— Серый велел: зря не трепись, расскажешь, когда…

— Когда?! — вскинулся я.

Профессор усмехнулся:

— Ну, допустим — на мое усмотрение.

У меня задёргался левый глаз.

— И по какой же такой причине ты вдруг раскололся?

Он вздохнул:

— Да ни по какой. Просто заколебал ты меня в доску. Надо же было хоть чем-то ответить.

Задёргался и правый. Я ткнулся лбом в руль.

— Ну, Серый, удружил!..

И тут подал голос притихший было Кузнец:

— Эй, Джон чего-то тяжело дышит! Может, заболел?

Я поднял голову:

— Это ему до ветру приспичило.

— А кстати, прекрасная мысль! — Профессор открыл свою дверь и первым скользнул в темноту.

По трассе туда-сюда проносились машины, а мы четверо задумчиво стояли каждый над собственным кустом. Неожиданно Профессор громко продекламировал:

Сопляками окружён,

На прогулку вышел Джон!

— За сопляка ответишь, — расслабленно отозвался Кузнец, а я смотрел в черное, усеянное еще не совсем летними, но уже совсем южными звездами небо. Расчувствованно хлюпнул носом:

— Красота… Слышь, Профессор?

— Чего? — проворчал тот.

— На небо глянь.

— Ну гляжу. И чего?

Тьфу, и этот пень обвинял меня в отсутствии романтизма!

Я незаметно бросил в кусты "магнум" Белого. Теперь точка. Вздохнул:

— Ничего, дуболом. Красота-то, говорю, какая. Красиво полетишь!..

С этим Профессор спорить не стал и уже через сорок минут действительно улетел. И представьте — опять с ножом!

А я и Кузнец поехали.

Домой.

Всё.

Или, точнее, почти всё. Упомяну один лишь дорожный эпизод. На следующий день, на заправке, расположенной километрах в пятидесяти от города Кузнеца, я вышел из машины и побрел в направлении резиденции королевы, так сказать, бензоколонки. Бреду это я, значит, бреду, и вдруг…

— …рогах нашей области, как и всей страны, небезопасно, а потому…

Я взял гадёныша за задницу и в переносном смысле, и в самом прямом. Взял, а потом саданул о борт его же собственного "БМВ":

— Удавлю, сука!

И…

И — неожиданно за спиной хмурый бас:

— Пусти его!

— Что-о?!!

Кузнец. А шакалёнок ни жив ни мертв от страха: это же надо, прямо как в "Бриллиантовой руке" — "Сам шеф здесь", а он не на высоте.

— Ты чё, Толь? — Поворачиваясь, я будто случайно заехал локтем парнишке в челюсть.

— Ничего, — угрюмо проворчал Кузнец. — Оставь его! Он на работе.

Короткая немая сцена, а потом… А потом я — оставил. Плюнул и пошел к "королеве", а когда вернулся, Кузнец уже снова был в машине.

Я залил бензин, сел за руль и поехал, делая вид, что мы незнакомы. Кузнец же нахохлился как сыч и шумно просопел всю оставшуюся дорогу. Я подкатил прямо к его подъезду, затормозил и картинно повел рукой:

— Прошу!

И знаете, по-моему, он обиделся. Глаза округлились, губы задрожали…

Однако я тотчас же обнял его, а Джон в придачу облизал мужественную Кузнецову физию своим слюнявым языком.

Потом мы вышли из машины, достали из багажника сумку Толика с дорожными вещами и алмазом стоимостью с его областной центр и снова обнялись, а на нас вовсю глазели дворовые бабки и карапузы.

А потом я сказал:

— Ну, спасибо тебе.

Кузнец:

— Да не за что. — И — еще раз вздохнул: — А насчет того — извини, работа…

Я газовал по шоссе и думал: вот вам, господа, и диалектика, вот вам и материализм и эмпириокритицизм! Но ведь заметьте, какие, однако, две большие разницы — Кузнец, так сказать, на отхожем промысле и Кузнец на своем собственном рабочем месте.

И верите, за этими думами, а также навалившимися впоследствии новыми проблемами и заботами я даже почти совсем позабыл на время об этих проклятых прЛклятых "Скорпионах"…

С понтом эпилог

Однако довольно скоро вспомнил.

Ровно через три недели вечером зазвонил телефон. Я взял трубку:

— Да? Слушаю.

Тихий женский голос, почти шепот:

— Это я…

Мотор внезапно застучал гораздо чаще нормы.

— Ты?! Что случилось?

— Приезжай… Как можно скорее!

(Спокойствие, только спокойствие!)

— Эй, да что у тебя стряслось?!

— Мне… мне страшно! Сегодня утром позвонил какой-то мужчина и…

— Ну? Позвонил, а дальше?

Голос в трубке задрожал:

— Он… он сказал: "Где камень?"

— Что-о?..

К счастью, я в тот момент сидел, а то ноги вдруг сделались ватными, да и трубка едва не выскользнула из вмиг ослабевших пальцев.

— А еще? Что еще он сказал? — закричал я.

— Ничего. Больше ничего… Я умоляю… приезжай… я боюсь…

— Конечно-конечно! Но…

Но в ответ были только гудки — "пи-пи-пи".

Я вскочил и заметался по комнате. Джон заметался вместе со мной. Я замер и уставился на него. Покачал головой:

— Нет. Нет, дружище, на этот раз ты останешься дома. — И стал звонить знакомому собачьему тренеру…