Аркадий Адамов - Петля (Инспектор Лосев - 2)

- Кто "эти"?

- Ну, как их? Правление.

- А чего им чесаться? - весело удивляюсь я. - Они ведь деньги внесли.

- Ха. Внесли. Тут, милый человек, живые деньги нужны, а не мертвые. И, опять же, бегать надо.

- Кому надо бегать?

- Да им же. Кому же. Я, что ли, за них бегать буду? А они только днем да ночью ходют да меня упрашивают. Или жалобы на меня пишут. Ха! Писаки. Вот плюну да уйду.

Сизых и в самом деле сердится и в сердцах хлопает снятыми варежками по столу.

- Вот, видал? - все больше накаляясь, продолжает Сизых и машет рукой в сторону котлована. - Что летом надо было делать, то теперь изволь зимой ковырять, мать их...

Кого он при этом имеет в виду, понять трудно. Но меня сейчас занимает совсем другая мысль. Если гараж кооперативный и эти самые пайщики бродят здесь днем и ночью в горестных мечтах о будущем гараже, то... Ну, во всяком случае, пока, видимо, рано отбрасывать и третью версию: несчастный случай. Но тогда эта женщина может быть из числа пайщиков кооператива или членом семьи кого-нибудь из них. Однако зачем надо рыть такой глубокий котлован, если строят всего-навсего гараж?

- А! - с обычной уже, видимо, досадой снова машет рукой Сизых. Гараж-то не какой-нибудь, а подземный. Сами не знают, чего хотят. Поначалу, видишь, один этаж планировали. А потом, значит, туды-сюды побегали, и теперь уже два этажа получается. На два этажа под землю. Какой тут котлован требуется, чуешь? Тут слон упадет и тот шею сломит, не то что человек.

- Вы когда вчера с площадки ушли? - задаю я ему новый вопрос. - Поздно?

- Да-к как сказать... - сразу остывая, задумчиво скребет затылок Сизых. - Вчера, значит, зарплата была. И кран, зараза, все равно стоит...

- Ну, вы вообще-то вчера на площадке появлялись? - допытываюсь я.

Сизых обиженно вскидывает голову:

- А как ты думал? Ясное дело, появлялся.

- А еще кто был, кроме вас?

- Еще? Да кому же еще быть, если кран, гад, все равно стоит? И раствор тоже не везут. Ну, кому быть, сам посуди? Только вот эти... как их, мать честная? - Сизых широко улыбается. - Автолюбители...

- Ну, и когда вы вчера отсюда ушли?

- Я-то?.. - он снова скребет затылок. - Ну, часа в четыре. Чего же мне тут одному куковать? Начальство, оно вон где. Эти тоже не бегают. А я один за всех должон, что ли? Я вон их старичку - инженеру сколько говорил: звони, бери за горло, до начальства добирайся, а то мы тут и до весны нулевку не кончим. А он только меня полощет. Нашел, видишь, виноватого. Вот плюну...

- При вас кто-нибудь из пайщиков был на площадке?

- Одна, значит, дамочка с песиком приходила. Он ее приволок. Понюхал, свое дело сделал и увел. А так больше никого. Тихий был день, ничего не скажешь.

- Та-ак... - Я на секунду задумываюсь и задаю новый вопрос: - У вас чьи-нибудь телефоны есть? Кого-нибудь из руководства кооператива по имени знаете?

- А как же, - важно отвечает Сизых. - Ихнего председателя знаю. Знаменский Петр Львович. Профессор, между прочим. Можно сказать, ученый. Но мужик простой, завсегда можно позвонить.

Он диктует мне номер телефона профессора Знаменского.

- С рабочими вашими мы тоже побеседуем, - говорю я напоследок. - Но если кто-нибудь из них что-то видел и вспомнит, ждать не надо, сразу звоните. Понятно?

- А как же! Немедля, - с готовностью заверяет меня Сизых. - Такое дело. Нешто мы не понимаем? Сейчас все, как есть, сознательные.

Я прощаюсь с ним. Симпатий этот человек у меня не вызвал, но и подозрений тоже.

Выскочив из вагончика, я отыскиваю поблизости телефон-автомат и звоню профессору Знаменскому, не очень, правда, рассчитывая застать его дома в такое время.

Но мне везет. В трубке раздается бархатистый, хорошо поставленный басок:

- Алло-о?..

- Петр Львович?

- Да, да. С кем имею честь?

Я представляюсь и прошу разрешения заглянуть к профессору в удобное для него время, намекая, что лично мне хотелось бы это сделать немедленно. При этом я сразу же предупреждаю, что возникшее дело к нему прямого отношения не имеет, но помочь он нам может весьма существенно. Дело же само по себе очень серьезное.

Все это приводит к тому, что успокоенный, но заинтригованный профессор приглашает меня зайти немедленно и сообщает свой адрес.

Повесив трубку, я выхожу из будки автомата и тут же устанавливаю, что эта самая будка стоит как раз возле дома, который мне нужен, и даже около того самого подъезда.

Словом, уже через минуту я звоню в квартиру профессора Знаменского П.Л., о чем извещает медная и до блеска начищенная табличка на обитой дерматином двери.

Профессор оказывается невысоким и довольно толстым, но в то же время каким-то тугим и весьма подвижным. Седые, чуть волнистые волосы гладко зачесаны назад, на остреньком носу очки в толстой оправе, румяные, ухоженные щеки, в зубах большая потухшая трубка. Одет профессор в помятые вельветовые брюки коричневого цвета и такую же весьма элегантную куртку, ворот рубашки под ней расстегнут и открывает полную розовую шею. Сквозь стекла очков глаза его кажутся большими, в них нетерпеливый интерес.

- Ого, как быстро! Оперативность - залог успеха? - энергично восклицает он и, высоко вскинув руку, хлопает меня по плечу. - Ну, проходи, проходи. Я, между прочим, вашего заместителя министра знаю, - он называет знакомую мне фамилию. - Чудесный мужик. Летели в самолете, болтали. Пишут о вас, пишут. Все больше, правда, слабо. Ругаю я их...

Профессор вводит меня в небольшой кабинет, полный книг, папок, рукописей, они наставлены и навалены всюду: в шкафах, занимающих сплошь две стены чуть не до потолка, на полках, подвешенных над кушеткой, на самой кушетке, в креслах и на огромном письменном столе возле окна со старинной бронзовой лампой под синим стеклянным абажуром. Старинными мне кажутся и огромный, тоже бронзовый, чернильный прибор с возлежащей женской фигуркой, и металлическая пепельница на длинной подставке с выступом посередине для спичечного коробка, стоящая на полу возле кушетки, и, наконец, кривая сабля с потемневшим эфесом, укрепленная над той же кушеткой.

Сесть, оказывается, негде, и профессор очищает для меня одно из кресел. Сам же он обходит письменный стол и, разместившись за ним, принимается раскуривать трубку.

- Ну, давай, что там стряслось? - говорит он мне между двумя затяжками.

- Скажите, Петр Львович, вы знаете в лицо всех пайщиков вашего кооператива? - спрашиваю я.

- Ого! А ты знаешь, сколько мы этот проклятый гараж строим? - Он удивительно легко перешел со мной на "ты". - Если считать с первого организационного собрания, то пятый год. Представляешь? Тут не только пайщиков, тут и всех их родных и знакомых узнаешь. Кто умер, кто родился, кто развелся, кто женился, от кого жена ушла, кто сам сбежал, все знаю. У кого какая любовница и то знаю. Ха, ха, ха. Но серьезно...