Петр Катериничев - Беглый огонь (Дрон - 3)

Глава 63

Как известно, любое торжественное мероприятие начинается с аккредитации. В тишайшем Покровске скандальных газет нетути, все тихо сопят в две дырочки, оживляясь исключительно на местечковых выборах согласно прейскуранту. Но никаких здешних фотокоров и борзописцев я созывать и не собираюсь. Просто нужно сделать так, чтобы столичные - сами наехали. Так сказать, экспромтом. А всякий экспромт хорош тогда, когда хорошо подготовлен. Просматриваю справочник, выискивая телефоны местных партайгеноссе. Потом раздумчиво гляжу сквозь ветровое стекло вдаль, настраивая свой бестолковый менталитет на соответствующую волну. И только потом тискаю кнопочки захваченного с боем мобильника. - Здравствуйте. Покровское отделение "Демократического альянса", поприветствовал меня мелодичный голос секретарши. Я сразу представил себе вполне юное создание модельного типа, тихо скучающее за включенным компьютером с надоевшими видеоиграми. - Здравствуйте, - доверительно-срывающимся на шепот голосом произнес я. Прошу соединить меня с главным. - Вы имеете в виду Игнатия Валериановича? - Можно его, только побыстрее. Дело конфиденциальное и весьма срочное. - Как о вас доложить? - Как о защитнике свободной России, - дрожащим от собственной значимости голосом произнес я. Не без пафоса и со вкусом. - Минуточку, - с плохо скрываемой иронией ответила барышня и оставила меня слушать бессмертный шлягер негритянского фольклора: "Когда святые маршируют". Полагаю, от чистых шизофреников здесь уже основательно отвыкли; новая волна "демократов" весьма отличается от истеричных хапуг первого поколения предприимчивостью и сообразительностью и мелочь по карманам и сусекам бывших первых секретарей не тырит; но по губернским партячейкам по сию пору зависли не самые удачливые из гайдаровских прорабов; надеюсь, хоть один искренний столпец демократии в организации остался. Ну а, судя по легкой иронии в голосе, барышня-секретарь достаточно умна, чтобы соединить меня именно с таким и не отвлекать босса Игнатия Валериановича от дел значимых и денежных. - Вас слушают! - услышал я в трубке. - Игнатий Валерианович? - Нет. Это - Константин Климов! Произнесена имя-фамилия была с таким подъемом, словно обладатель его был здешним Доренко, никак не меньше. - Так вы тот самый Климов? - с не меньшим энтузиазмом переспросил я. - Да, это я, - со скромной ленинской простотой подтвердил собеседник. Ну что ж, с честолюбцами всегда приятно иметь дело: "ему немного подпоешь, и делай с ним - что хошь!" - Я рад, что трубку взяли именно вы... - произнес я на иссякающем подъеме и добавил на полтона ниже: - Себя я по понятным причинам назвать не могу... Но я надеюсь, вы известите общественность... - О чем именно? - отозвался Климов. - Оголтелая военщина готовит чудовищную провокацию. Она гонит наших детей на убой, а теперь... - Не могли бы вы выразиться поконкретнее? Похоже, я пережал. Собеседник заподозрил во мне чистого шизоида. Этого мне не нужно. - Я о заводе "Точприбор". Вы же знаете, что это за люди... - Да-да, я вас внимательно слушаю... - Так вот: завтра будет реализовано соглашение между Министерством обороны и красными директорами, входящими в известное вам объединение... - Ну должно же быть в славном Покровске хоть какое-то объединение директоров-производственников! - Вы понимаете, чем это грозит городу? Вы понимаете, чем это грозит демократии? Ну а дальше я плел вообще не пойми чего, зато - вдохновенно: уж таковы люди, им чаще не важен смысл, им важнее тон, эмоциональный настрой собеседника. Ну а если в речи встречаются знакомые, пусть ничего и не значащие словеса, типа "военщина", "демократия" и "угроза"... - Да-да-да... - Пользуясь бомбардировкой Ирака, наши ястребы активизировались. Большего я сказать не могу. Как и назвать своего имени. Но это ,в наших силах: уберечь город и страну от милитаристской красно-коричневой заразы! - Вот эти слова я произнес почти визгливо, задышал часто, словно переводя дух, закончил: - Вы должны приехать и убедиться сами. Это все весьма серьезно. Весьма. На этой оптимистической ноте я оборвал разговор. В башке навязчиво крутилась строчка из шлягера шестидесятых: "Парни, парни, это в наших силах - землю от пожара уберечь..." Ну а неведомый мне господин Климов должен сейчас чувствовать обеспокоенность. Чего я и добивался. В городе должно произойти нечто, а он этого не знает! Значит, начнет звонить. Ну что ж, сделаем так, чтобы муть была гуще. Что-что, а слухи живут и достигают чудовищных размеров только потому, что множеству людей хочется показать свою исключительную осведомленность и тем подчеркнуть свою личную значимость. Следующий звонок был к "зеленым". Этим было сообщено, что завтра на территорию "Точприбора" будет завезен жуткий газ "FQ", который и захоронят на заводской свалке в опасной близости от жилья мирных горожан. Кто говорит? Говорит Москва! Светло-коричневые узнали от незнакомца - обладателя сдержанного служилого баритона, патриота и офицера, пожелавшего остаться неизвестным, - что клятые сионисты и масоны Лившиц, Дымшиц и примкнувший к ним Кашперович готовятся запродать гордость Отечества - завод "Точприбор" в волосатые руки ожидовленных янкесов. А для этого готовят провокацию. С дымом и копотью При поддержке местных демократов, особенно этою Климова. Приходите, поглядите, остановите. Всего я сделал шестнадцать звонков. Подумал-подумал, да и потревожил-таки редакции газет, обе местные телекомпании и радиостанцию, причем звонить старался в непрофильные отделы спорта, юмора, рекламы и прочие. Кукующие там индивиды не упустят случая поддеть своих более удачливых по журналистским делам коллег дескать, как, вы разве не слышали?! Все, что я наплел, мне трудно было бы вспомнить даже стрезву, но во всех небылицах была общая составляющая, ненавязчивая, но неотвязная, как реклама исключающих протекание прокладок завод "Точприбор". Ну а дальше "Словно мухи тут и там ходют слухи по домам". Звонки-звоночки-звоники. Дыма без огня не бывает. Дело за малым обеспечить этот самый огонь В самом пожарном варианте. Не торопясь выкурил сигарету. Вечереет. Ну да ночью - огонь ярче. Вот только россинанта пора менять машинка уже объявлена в розыск, и не то чтобы она сильно приметная по нынешним временам, а береженого Бог бережет. С сожалением попрощавшись с теплым салоном, засунул "дипломат" с винтовочкой в объемную сумку с амуницией, забросил ее на плечо и пошел. Не то чтобы солнцем палимый. Грусть настигла меня внезапно, разом. Что я делаю, етитский папуас?! Собираюсь сунуть голову в яму с бензином и спичку поднести! А как иначе осветить происходящее для средств массовой информации? Привлечь внимание общественности? То-то, что никак. Я прошел три двора, пока не увидел подходящие колеса "Жигуленок" еще не остыл и был что надо в меру замызган. Без лишних заморочек выкидным трофейным ножиком вскрыл дверцу, плюхнулся на сиденье, поколдовал с зажиганием Бензина - полный бак, судя по всему, хозяин собрался пограчевать ночку. Пусть отдохнет. Стемнело быстро и насовсем. Если в центре города еще горели редкие фонари, то ближе к окраине дворы и улицы освещались лишь окнами-сотами домов да фарами редких автомобилей. Мимо прокатила патрулька, но никакого душевного трепета у меня не вызвала очерствел, что ли? Или предстоящая опасность насквозь заблокировала нервную реакцию на мелкие и пакостные неожиданности? Да нет, я никогда и не забывал, что любой супер чаще всего сыплется на мелочах. И хотя я никакой и не супер, боевая ситуация при поставленной четкой и ясной задаче диктует иной стереотип поведения, и подсознание стало походить на сканер, в таком состоянии мозг способен не просто реагировать на плачевную ситуацию, но улавливать волны опасности и агрессии, исходящие ото всего, что может опасность представлять. Рассеянным светом мерцали только круглосуточные ларьки. В одном, обаяв продавщицу крупной купюрой и обворожительной улыбкой, я даже посидел за чайком и малость поклевал заморской снеди. Затарился водкой, шоколадом и сигаретами. Вроде все. Пора ехать. Нарываться на неприятности. И по-крупному.