Дональд Уэйстлейк - Вне закона

Мак хотела что-то сказать, но промолчала и уставилась в пол.

— Мы нашли медицинскую карту Бенсона в вашем доме. И компьютер в ЦПКБ показал, что вы стерли все сведения о Бенсонах. Вы находились в их доме в тот день, когда они покончили с собой. Это вас видел свидетель в бейсболке и солнцезащитных очках. И вы были у Уитли. Их вы тоже убили.

— Я никого не убивала!

— Хорошо, прекрасно… вы помогли им наложить на себя руки. Накачали их люминаксом, а потом уговорили на самоубийство. После чего замели следы. — Он повернулся к патрульным. — Увезите ее!

— Я не сделала ничего плохого! — крикнула Мак Маккаффри, когда ее уводили.

— Чушь собачья, — пробурчал Ла Тур.

Потом, глядя вслед отъезжающей патрульной машине, где находилась Мак, Тол подумал: «А ведь она действительно верила, что не делала ничего плохого».

Но для народа штата Нью-Йорк [67] В США в уголовном процессе обвинение ведется от лица народа территориального образования. улики были неопровержимыми. Медсестра Клер Маккаффри убила четырех людей и, несомненно, намеревалась убить десятки других. В пятницу она накачала Бенсонов люминаксом и помогла им уйти из жизни. В воскресенье позвонила Уитли по телефону-автомату, убедилась, что они дома, приехала и устроила их самоубийство. Потом прибралась, унесла пузырьки с люминаксом и не уезжала, пока они не умерли. (Тол выяснил, что программа «Час оперы» транслировалась не в четыре часа дня, как она ему сказала, а в семь вечера. Вот почему он не смог найти эту программу, когда ехал с Ла Туром.)

Она решила посвятить жизнь облегчению страданий больных людей, потому что ее мать настрадалась перед смертью. Но под облегчением страданий подразумевала быстрый уход из жизни.

Роберт Коуви вернулся в дом. Потрясенный морально, но физически в полном здравии. Люминакс в крови присутствовал, но еще не в опасной концентрации.

— Она казалась такой милой, такой нормальной, — бормотал он.

Именно так, с горечью подумал Тол. Идеальный член клуба «Четыре процента».

Они с Ла Туром заполнили какие-то бумаги (Тол так расстроился, что забыл про свой вопросник), потом пошли к автомобилю Ла Тура. Тол тяжело плюхнулся на переднее сиденье, уставился прямо перед собой. Ла Тур не завел двигатель.

— Иногда закрыть дело труднее, чем не закрывать его. Этому в академии не учат. Но ты сделал то, что должен был сделать. Благодаря тебе многие останутся в живых.

— Наверное, — выдохнул он. Вспомнил кабинет Мак. Ее улыбку. Смех.

— Давай покончим с бумагами, а потом выпьем пива. Эй, ты пьешь пиво, не так ли?

— Да, я пью пиво.

— Мы еще сделаем из тебя копа, Эйнштейн.

Тол защелкнул ремень безопасности, подумав, что меньше всего на свете ему хочется стать «реальным копом».

Загудел аппарат внутренней связи.

— Мистер Коуви, сэр.

— Уже иду.

Доктор Уильям Фарли поднялся из-за антикварного письменного стола, который его деловой партнер купил ему в Новой Англии. Фарли с тем же успехом мог работать и за самым простым столом, что металлическим, что из ДСП.

Но в медицинском бизнесе, не в медицинской практике, антураж имел значение. Поэтому в помещениях фонда «Лотос», расположенного возле торгового центра, в котором, помимо прочих, находились дорогие магазины торговых сетей «Ниман-Маркус» и «Сакс» с Пятой авеню, антиквариата хватало. Когда они арендовали это помещение три года назад, Фарли забавляла вычурная мебель, картины, произведения искусства. Теперь они стали для него практически невидимыми. И он отдавал предпочтение громадной медицинской лаборатории, примыкающей к офису. Врач и исследователь, только там он чувствовал себя как дома.

Сорока восьми лет, худой как жердь, с вечно растрепанными волосами, Фарли тем не менее прилагал немало усилий для того, чтобы выглядеть респектабельно, не ученым-бессребреником, а бизнесменом от медицины. Вот и теперь надел сшитый по фигуре пиджак, костюм обошелся ему в тысячу долларов, и пустил в ход расческу. Остановился у двери, глубоко вдохнул и вышел в коридор, ведущий в главный вестибюль фонда. Там он нашел регистратора и пожилого мужчину, который сидел на большом мягком диване.

— Мистер Коуви? — обратился к нему доктор.

Мужчина поставил на столик чашку кофе, полученную от регистратора, и они обменялись рукопожатиями.

— Доктор Фарли?

— Пройдемте в мой кабинет.

Они поговорили о погоде, пока шли по узкому коридору. Иногда пациенты заводили разговор о спорте, родственниках, картинах, что висели на стенах.

Случалось, так нервничали, что не произносили ни слова.

В кабинете Фарли указал на кресло, а сам сел за массивный стол. На Коуви этот стол впечатления не произвел, поэтому Фарли удивился. Богачом Коуви не выглядел: костюм из обычного магазина, полоски галстука не гармонировали с полосками рубашки. Однако директор фонда «Лотос» достаточно общался с богатыми людьми, чтобы знать, что самые богатые зачастую ездят на «тойотах» с гибридным, газово-бензиновым, двигателем, чтобы экономить на стоимости горючего, и носят пыльники, пока они не протрутся до дыр.

Фарли налил кофе в две чашки, одну предложил Коуви.

— Как я и говорил вам вчера по телефону, я мало что знаю о состоянии вашего сердца. Ваш кардиолог — Дженнифер Ленсдаун, так?

— Совершенно верно.

— И вас консультируют в Центре поддержки кардиологических больных?

Коуви нахмурился.

— Консультировали.

— Теперь нет?

— Возникла проблема с медсестрой, которую они мне прислали. Я еще не решил, вернусь ли к ним. Но это совсем другая история.

— Что ж, мы думаем, вы могли бы стать достойным кандидатом для нашего фонда. В некоторых случаях мы предлагаем нашим пациентам специальную программу.

— В каких случаях?

— Если состояние тяжелое.

— «Лотос» — фонд альтернативного лечения, — процитировал Коуви. — Поправьте меня, если я не прав, но я не думаю, что женьшень и акупунктура помогут, если болезнь сердца зашла слишком далеко.

— Это не по нашей части. — Фарли пристально смотрел на него. — Вы бизнесмен, сэр?

— Был им. Полвека.

— В какой области?

— Производство. Потом венчурный капитал.

— Тогда, как я понимаю, вы бы хотели сразу перейти к делу.

— Вы понимаете правильно.

— Что ж, позвольте задать вам вопрос, мистер Коуви. Хотели бы вы жить вечно?

— Как это?

Фарли научился не только чистить ботинки, произносить слова, содержащие более четырех слогов, но и играть со своими пациентами как кошка с мышкой. Знал, как разжечь их любопытство.

— Я бы хотел рассказать вам о фонде. Но сначала попрошу вас подписать вот этот документ. — Он открыл ящик стола и передал бумагу Коуви.

Тот быстро просмотрел текст.

— Договор о неразглашении.