Неизвестен Автор - Похождения комиссара Фухе

- Нет, чаю больше не надо,- ответил Фухе.- Только пиво.

За окном загудело пламя. Огонь лизнул гардины. Фухе сорвал их и потушил в ведре с пивом.

- Чего? - встрепенулся Алекс.

- Да ничего. Это Пункс внизу от огнемета прикуривает. Надо бы ему на зажигалку от всего нашего управления скинуться.

- Да-да,- закивал Габриэль,- конечно. Метеорный дождь, пляска святого Пива...

- Святого Вита,- уточнил комиссар и поковырялся в пепельнице. Выбрав воблу подлиннее, он стал сосать ее с хвоста.

Смеркалось. Пошел снег.

Часть 2. ПЕРЕПЕЛА

На следующий день после зимы была пятница. Так рано в поголовной полиции никто не появлялся. Лишь неутомимая Мадлен крутила в мясорубке карандаши, линейки и циркули - готовилась к рабочему дню.

Первым явился Пункс. Опухший со сна и с остатками лестницы в волосах. На его лице был заметен след от огнемета.

- Привет, старушка! - бросил он Мадлен и полез по канату к себе в кабинет, приволакивая при этом левую ногу.

Потом на инвалидной коляске прибыл Пулон. На нем болтались клочья униформы официанта, разорванной бомбой. На приветствие уборщицы он не ответил, а только злобно икнул и выплюнул два лишних зуба да еще блестящую пуговицу от кителя.

Когда в управление завалил Алекс, Мадлен громко закричала и от страха залезла по швабре на лепной выворот под самым потолком. Так испортить Алексу прическу мог только трактор с прицепом. Левый рукав и штанина отсутствовали, потому что их не было.

- Это из-за того костра на крыше,- пояснил Габриэль неведомо кому и от него отвалилось левое ухо.

В это самое время пришел на работу Дюмон. Он выглядел вполне прилично, но все время тыкался головой в стены и косяки, издавая при этом жестяной звук.

Все это было ничуть не удивительно, если учесть, что на голове шефа красовался огромный чугунок, испещренный веселенькими цветочками.

Парадный мундир начальника поголовной полиции был зверски забрызган макаронами.

- Эй, старина! - Алекс постучал шефа полиции мясорубкой уборщицы по кастрюле.- Папироску не подкинешь?

Дюмон шарахнулся прямо под ноги Мадлен, которая к тому времени уже спустилась из-под потолка, и длинная лента туалетной бумаги, повязанная на шее Дюмона вместо галстука, соскользнула на пол.

- Пошел вон! - прогудел из кастрюли шеф и, позвякивая головой, удалился на поиски своего кабинета.

Начался рабочий день.

Планерка у шефа была посвящена двум вопросам.

Первое: как освободить шефа от остатков ужина.

Второе: подошел срок составления квартального отчета.

По первому вопросу выступил комиссар Фухе и предложил разнести своим боевым пресс-папье чугунок на голове начальника.

Комиссар Лардок заметил, что при этом может пострадать голова.

Фухе ответил, что это не страшно.

Дюмон закричал из-под кастрюли, что он им всем покажет и что он не позволит издеваться над начальством. Но тут он вовремя чихнул и, одурев от грохота, несколько минут сидел тихо.

По второму вопросу снова выступил Фухе. Он заявил, что не может ничего написать по двум уважительным причинам. Коллектив потребовал объяснений.

Комиссар объяснил, что вчера по разнарядке начальства - конкретно Конга - он помогал подшефному сумасшедшему дому рвать зубы. И у него, если хотите знать, после отбойного молотка трясутся руки и голова.

- А вторая, вторая причина? - заголосил из кастрюли Дюмон, предчувствуя скорую смерть от удушья.

Тут позвонили из аптеки напротив и предложили помощь.

- Дайте мне трубку! - закричал Дюмон и в волнении замахал руками.

Трубку ему не дали, а Лардок выяснил, что аптека интересуется, почему это посетители, едва переступив порог управления полиции, с воем, как ненормальные, разбегаются во все стороны, побросав свои вещи.

Послали разбираться Пункса. Через минуту он вернулся, зеленый от страха.

Волосы его с остатками лестницы торчали дыбом. Пункс сказал, что все в порядке, просто Габриэль Алекс спит возле входа на ковровой дорожке, и посетители натыкаются на него в полутьме вестибюля, теряют рассудок и бегут кто куда. При этом они бросают свои вещи, и там уже целая куча "дипломатов" и всякой всячины.

Тут Фухе предложил к рассмотрению третий пункт, а именно: назначить начальником поголовной полиции себя.

- А я? - еле слышно донеслось из кастрюли.- А я как же?

- А ты,- Фухе стал загибать пальцы, вконец потеряв почтение,- а ты все равно сдохнешь в своей кастрюле. Это раз. И у меня интуиция - это два.

- Я тебе покажу "сдохнешь"! - возмущенно закричал Дюмон.- Я тебе покажу интуицию!

Но он не успел ничего показать и снова чихнул. Во все стороны полетели куски макаронных изделий. А шеф снова от грохота потерял над собой контроль и упал со стула.

- Ну вот, видите,- Фухе ткнул пальцем в сторону шефа,- я же говорил, что он не жилец.

- Что? Что сказал этот паразит? - завопил их-под стула Дюмон.

Все бросились поднимать из-под стула любимого начальника, а подхалим Лардок даже промакнул кастрюлю носовым платком и вложил его в руку шефа. Платок полетел в окно, и тут выяснилось, что Дюмон окончательно оглох, и, чтобы держать его в курсе дел, к нему приставили стенографистку, которая карандашиком выстукивала морзянку по котелку шефа.

Снова позвонили из аптеки и поинтересовались, почему это посетители перестали выскакивать из дверей и разбегаться во все стороны, а вместо этого ниоткуда не выбегают и выпрыгивают с верхних этажей здания. Пункса послали разбираться.

- Аптека? Дайте мне аптеку! - встрепенулся Дюмон, когда стенографистка отстучала донесение.

Через минуту прибыл Пункс, белый, как смерть. Вместо лестницы у него в волосах торчал кусок ржавого водопровода. Пункс сказал, что все в порядке и что Алекс проснулся, потому что кто-то из посетителей впотьмах наступил ему на голову. И теперь Габриэль шалит.

Подхалим Лардок побежал вкручивать лампочку, а Фухе предварительно, пользуясь близорукостью коллеги, подсунул ему вместо лампочки свое пресс-папье. Лардок хлопнул дверью, а Дюмон, было задремавший, от испуга снова свалился на пол.

Наступила осень.

Часть 3. ВОЗДУШНЫЕ ШАРЫ И ДИРИЖАБЛИ

Когда наступила осень, случился четверг.

Птицы в этот день почти не пели. Точнее, пели только кукушки, да и те все больше в настенных часах.

За Дюмоном закрепилось прозвище Чугунная Башка. Пунксу вскладчину приобрели бластер, так как подходящей зажигалки не нашлось. Фухе впал в немилость к начальству и занимался мелкими пакостями. Пулону подарили небо. Не совсем, конечно, небо, но крылья. А еще конкретнее, складной дельтаплан.

После той бомбы, когда Пулона собрали в одно целое, носки его ног смотрели в противоположные стороны, и ходить ему было обременительно. Крылья пригодились.