Сэм Борн - Последний завет

— Вы странный человек… Продолжайте.

Мэгги все еще не закончила составлять в уме реестр бесценных вещей, безвозвратно утраченных из-за Эдварда. Благодарственное письмо, написанное рукой британского премьер-министра после ее триумфа на переговорах в Косове… Фотография мужчины, которого она любила десять лет назад…

— И еще страдает мое честолюбие. Раньше меня исключительно ценили. Раньше во мне нуждались. Ставки в моей работе всегда были невероятно высоки. Теперь же… Я напоминаю себе… домохозяйку. Эта жизнь банальна и пресна, как обед язвенника.

Мэгги встретилась с ним взглядом. Странный человек. Губы его кривились в легкой улыбке — или усмешке? — глаза же смотрели твердо и холодно. Ей стало неуютно под этим взглядом.

— Расскажите подробнее о вашей работе.

— Все началось с Африки, где я впервые не по книжкам столкнулся с настоящей и весьма кровавой гражданской войной. И так получилось, что в какой-то момент я стал едва ли не единственным человеком, который мог пересекать линию фронта, не рискуя получить пулю в лоб, и доверительно общаться с представителями обеих противоборствующих сторон. Вот тогда-то ко мне обратились люди из ООН и предложили стать посредником на переговорах. И, знаете, у меня все очень здорово получилось.

Мэгги похолодела. Она уже открыла было рот, чтобы позвать Эдварда, но в последний момент что-то ее удержало.

— Со временем я заработал себе репутацию неофициального, но весьма удачливого дипломата, профессионального переговорщика. На меня вышли представители президентской администрации, у меня появилось множество заданий и множество командировок. И пошло-поехало… Кончилось все тем, что меня стали посылать во все подряд «горячие точки», где возникали какие-нибудь сложности с оформлением перемирия или мирными переговорами. Знаете, как меня прозвали? «Открывашка». Куда бы меня ни посылали, я приезжал и решал проблемы.

У Мэгги мелькнула мысль швырнуть в него чем-нибудь и, воспользовавшись его замешательством, сбежать. Но ноги не слушались, она боялась даже повернуть голову, чтобы оценить расстояние до двери. Этот человек ее гипнотизировал, как кобра.

— А что… а что было потом? — надтреснутым голосом спросила она.

— Белград, Багдад, снова Африка.

— А потом?..

— А потом я допустил большую ошибку.

— Где?

— В Африке, в Африке, в старой милой Африке.

— Кто вы такой?

— Мне кажется, вы знаете.

— Нет, не имею представления. Зачем вы пришли и что вам от меня нужно? Если через минуту у меня не будет ответов, я звоню в полицию.

— Вы прекрасно знаете, кто я такой, Мэгги. Я — это вы.

Вашингтон, воскресенье, 10:43

Конечно, не в первую минуту, но очень скоро Мэгги поняла: она слушает историю собственной жизни. Этот человек рассказывал ей то, что она знала лучше его самого. Ловкий трюк, ничего не скажешь… Ему было известно многое. В том числе он ясно дал понять, что в курсе и случившегося год назад.

— Имейте в виду, я пришел к вам не забавы ради.

— Но и не для того, чтобы я наставила вас на путь истинный перед разводом.

— Прежде чем развестись, сначала нужно жениться. Я не женат. У меня нет семьи. Вспомните себя саму. Моя жена — это работа.

— А что у вас за работа?

— Я тружусь на тех же людей, на которых еще не так давно трудились вы, — правительство Соединенных Штатов. Меня зовут Джуд Бонхэм.

Он протянул ей руку, но Мэгги ее даже не заметила. Она тяжело опустилась в кресло. Голова гудела. Сначала Эдвард и ящики, теперь вот это… Хорошенькое утро… Поначалу она приняла этого незнакомца за обычного психопата. О, такие попадаются, и даже не столь уж редко. Какой-нибудь недовольный ее консультациями экс-муженек, которому глаза застит жажда мести. Посидел в Интернете денек-другой, разузнал кое-что про нее — и вперед… Но это было бы слишком затейливо. Нет, этого человека прислали к Мэгги те, на кого она когда-то работала. Но зачем? Она уже год как не общалась ни с кем из президентской администрации или Госдепартамента. Сразу же после той «большой ошибки» она подала в отставку и в одночасье оборвала все связи с прежней работой. Не звонила, не писала. Будь ее воля, она вообще не вернулась бы в Штаты. Был вариант переехать к Лиз в Лондон, но… все вышло по-другому. И вот она здесь, в Вашингтоне, в самом логове… С Эдвардом…

— Кстати, отдаю вам должное. Вы не потеряли хватку.

Она подняла на него мрачные глаза.

— Да-да, это не комплимент, а констатация факта. Я не виноват, что вы позабыли закрыть дверь в кабинет.

— О чем вы?

— О Джорджах, о Кейти и Брэде, которых вы раскрутили настолько ловко, что я едва удержался от того, чтобы не зааплодировать. Классическая атакующая тактика. Вы разыграли все как по нотам: в нужный момент пригрозили предоставить их самим себе и затем, растерявшихся, тепленьких, легко положили на лопатки. Браво! Если мне не изменяет память, Клинтон поступил точно так же в Кэмп-Дэвиде. Приказал запускать движок вертолета и сделал ручкой, сказав, что не смеет больше отнимать у ребят время. И те испугались. Вы молодец, Мэгги, я вами восхищаюсь. Как только вы заняли жесткую позицию, Брэд мгновенно протрезвел и понял, что любое решение, заключенное за пределами вашего кабинета, будет заведомо хуже. Они с Кейти моментально забыли обо всех своих склоках и противоречиях и объединились против общей угрозы — страха потерять вас. Нет, серьезно — браво!

— Спасибо.

— Не за что. Признаюсь честно, в какой-то момент я не смог отказать себе в удовольствии понаблюдать за вами в щелку.

— А вы наглец.

— Очень эротично звучит из ваших уст. Обожаю ирландский акцент.

— До свидания.

— Хотя с удивлением отмечаю, что сексуальности в вас заметно поубавилось в сравнении с прошлыми временами. Я до сих пор не могу забыть вашу знаменитую челку, падавшую на самые глаза… и как вы отводили ее рукой… Где это все? Влияние Эдварда?

— Дверь вон там.

— Спасибо, я вижу. У меня прекрасное зрение. Я уйду, но сначала позвольте мне выступить с небольшим предложением. Обещаю, что после года такой жизни оно покажется вам заманчивым.

Вот оно… Вот зачем он пришел…

— О, кажется, вы не так меня поняли! Я вовсе не собираюсь претендовать на лавры вашего жениха. А впрочем, если Эдвард вам когда-нибудь надоест, почту за честь…

— Я звоню в полицию.

Она двинулась к телефону.

— Нет, милая, вы не станете звонить в полицию. И мы оба знаем почему.

Ее рука, уже нависшая над аппаратом, дрогнула и замерла. На что он намекает? На ту ее «большую ошибку»? А что, вполне… Достаточно сказать всего несколько слов репортеру «Вашингтон пост» или даже разместить короткую информацию в Интернете — и горькая правда, в которую сейчас посвящено всего несколько человек на Земле, станет известна каждому. И что тогда? Репутация коту под хвост, настоящая политическая казнь…