Сэм Борн - Последний завет

— Когда, кстати, он оставил для тебя послание?

— Адвокат говорит, скорее всего в субботу же.

Они переглянулись.

— Да, я понимаю, на что ты намекаешь… — задумчиво проговорил Ури. — Тебе кажется, отец готовился… ну если не к смерти, то к возможным неприятностям… И поэтому решил подстраховаться.

В машине они не разговаривали. Мэгги прокручивала в памяти события утра и прошлой ночи. Может, стоило рассказать обо всем Ури? Без утайки. Глядишь, и на душе полегчало бы. К тому же с его помощью им, возможно, удалось бы выйти на след тех мерзавцев…

Мэгги уже совсем было собралась заговорить, когда Ури вдруг включил в машине радио и по привычке стал переводить на английский содержание каждого новостного сюжета.

— Мировые лидеры обеспокоены ситуацией, сложившейся на мирных переговорах в Иерусалиме. Обе стороны фактически уже объявили о своем выходе из переговорного процесса. Израильские космические спутники засекли военные приготовления Сирии — войска энергично стягиваются к границе. В египетских вооруженных силах отменены все отпуска и увольнения на берег. А президент Ирана во всеуслышание провозгласил, что, если Израиль упустит «свой последний шанс», арабский мир «избавит Ближний Восток от Израиля как такового». В Вашингтоне звучат заявления о том, что любая страна, которая первой попытается применить ядерное оружие, будет примерно наказана… Россия говорит о недопустимости силового влияния на ближневосточный кризис…

«Ничего себе…» — подумала Мэгги.

Стало быть, ее коллеги не шутят — положение действительно серьезнейшее. Мир, затаив дыхание, наблюдает за событиями в Иерусалиме, развитие которых может привести ни много ни мало к глобальной геополитической катастрофе… И вдруг в общем потоке незнакомой речи проскользнули два слова, которые заставили Мэгги вздрогнуть.

— Ури! — Она схватила его за руку. — Что? Ну что?

Ури напряженно внимал диктору и все больше бледнел. Наконец он еле слышно проговорил:

— Журналистский коллектив радиостанции передает самые искренние соболезнования семье Баруха Кишона, трагически погибшего в автокатастрофе в Швейцарии. Близ Женевы.

— Боже, Ури… Ну-ка останови машину!

Но они застряли в крайнем левом ряду в довольно серьезной пробке и могли лишь мечтать о том, чтобы приткнуться к обочине. Мэгги чувствовала, что начинает внутренне паниковать. Кто-то неизменно опережал их. Куда бы они ни направлялись, что бы ни задумывали — кто-то держался на шаг впереди. Едва они с Ури успели нагрянуть на квартиру Баруха Кишона и узнать имя Афифа Авейды, как несчастного лавочника — пусть и не того — тут же убили. А между тем, кроме них двоих, об Авейде больше никто знать не должен был. Теперь вот еще сам Кишон…

Все это могло означать только одно: за ними очень пристально следили и, возможно, записывали их разговоры на пленку. Без вариантов. Никаких других объяснений быть не может…

Ури отчаянно сигналил коллегам-водителям, упрямо пробираясь к обочине дороги.

Если только…

Ури сам сказал, что проходил службу в израильской армейской разведке. Он был единственным человеком, который знал все то, что знала она, и больше того — узнавал это с ней одновременно. Мэгги никому, даже во сне, не могла проболтаться насчет Кишона. Однако же тот мертв… И скорее всего убит.

Она доверилась Ури сразу и без оглядки. Возможно, в этом была ее ошибка. В конце концов, Мэгги и раньше, бывало, ошибалась в людях.

Он украдкой бросала взгляды на Ури, и ей было не по себе. Ладони вспотели, и она не знала, обо что их вытереть. Ей вдруг вновь вспомнился тот ужасный человек в подворотне, который так унизил ее. Она не сумела ни рассмотреть его лица, ни различить его акцент. Ей лишь запомнилось, что выговор у него был какой-то странный. Может, человек просто пытался изменить голос? Голос, который Мэгги могла узнать?.. Может, черт возьми, это был Ури?..

Она дождалась, пока машина остановится, а когда это произошло, дернула за ручку двери. Но Ури опередил ее и заклинил все двери в салоне. Она попалась.

— Ури, ты что?..

— И куда ты, интересно, собралась?

Иерусалим, четверг, 14:25

— Ури, это мое дело! Дай мне выйти!

— Мэгги, тебе незачем выходить. Мы на дороге.

— Открой дверцу, я тебе сказала! Сейчас же!

Мэгги редко повышала голос. Ей самой было неприятно это делать.

— Послушай… Ты не можешь сейчас вот просто взять и уйти! Ты разве не слышала, что говорят по радио?

— Ты меня пугаешь, Ури… Не надо…

— Я?! Да ты с ума сошла!

— Едва нам становится известно какое-то новое имя, как этот человек тут же погибает. Сначала Авейда, теперь вот Кишон… Только мы двое знали про них, и я лично их не убивала!

— Так ты… ты что, вообразила, будто это я их убил?!

— Только мы двое знали про них, Ури…

Он пораженно смотрел на нее и только качал головой, словно не веря своим ушам. Мотор работал вхолостую, машина стояла впритык к тротуару.

— Не сходи с ума, Мэгги, я тебя очень прошу. У тебя паранойя. Каким образом, скажи на милость, я мог столкнуть этого несчастного Баруха с дороги в пропасть в Швейцарии, если я все это время находился здесь?!

— Ты мог связаться с кем-нибудь и поручить это другим людям.

— Да я понятия не имел, что он в Швейцарии! — Ури пытался взять себя в руки, но у него это пока получалось не очень. — Слушай, я всего лишь хочу понять, почему погибли мои родители! Кто-то… какая-то сволочь убила мою мать, Мэгги! Я хочу найти этого человека и… Мэгги, это все, что я хочу!

Она стала приходить в себя.

— Но что тебе мешало в самом деле передавать все, что мы с тобой узнавали, израильской разведке?

— Ах какой стати? В конце концов, именно израильские спецслужбы застрелили моего отца, или ты уже забыла об этом? Ну конечно, мой отец-то, не твой… Откуда мне знать, может, они же убили и маму! С какого перепугу я должен помогать им?

Он был прав. Версия Мэгги, навеянная паникой, никуда не годилась. Секретный агент остается сиротой и продолжает работать на убийц своих родителей… Не очень-то логично это выглядит…

— Хорошо, извини меня. Я тебе верю. Извини, это что-то со мной… Ну открой дверцу в конце-то концов!

Ури раздраженно нажал кнопку на своей приборной панели, и все дверцы в салоне щелкнули. Мэгги вышла на тротуар, но никуда не пошла.

— Ты мне нужна, Мэгги, — сказал Ури из машины. — У меня одного ничего не получится. И я… я просто не хочу, чтобы ты уходила. Ну… я тебя прошу.

Она увидела в его глазах то же, что и прошлой ночью, — тепло, нежность и… тревогу. Мэгги молча села обратно и просто махнула рукой, давая знак ехать. Ури вздохнул и медленно тронул машину с места. Он проехал всего около тридцати метров, затем вдруг на полную мощность включил музыку. Рэп.