Джек Кетчам - Мертвый сезон (Стервятники)

Карла аж подпрыгнула на месте. Вот ведь мерзавка маленькая!

Потом посмотрела, как зверек на несколько секунд затаился поодаль от нее, дрожа всем своим крохотным тельцем. Она рассмеялась, подумав о том, что ее теплая нога стала для мышки столь же неожиданным сюрпризом, как и ее появление для самой Карлы. Затем мышонок стремительно скрылся за углом буфета, в котором, естественно, хранились хлеб, мука и сахар. Итак, война объявлена. Плохо, очень плохо. Вот ведь чертовка!.. А потом помет за ней подбирай.

Карла вспомнила чердак и то, что видела где-то под мойкой несколько мышеловок. На ночь обязательно надо будет поставить их в буфете и за гардеробом. Какая же все-таки жалость, что у нее нет кошки. Она терпеть не могла мышеловок. Ну что ж, нет, так будет - жизнь-то не кончается. Да и сахар с мукой ей тоже были очень даже нужны. Ну что ж, если повезет, к утру с мышкой будет покончено.

21.30.

Он долго наблюдал за ней через окно кухни. Карла сидела за столом спиной к нему, держа на коленях раскрытую книгу. Она практически не двигалась, но ему все равно нравилось подсматривать за ней, тем более, что сама она не смогла бы разглядеть его, стоящего в темноте за окном. Он терпеливо ждал и испытывал легкое удовлетворение, когда она слегка шевелилась, сидя на стуле. Он пристально наблюдал за тем, как легонько шевелились ее бедра, и вскоре почти с уверенностью мог определить, когда она собирается перевернуть очередную страницу. Понравилось ему и то, как она сняла с головы влажное полотенце и встряхнула своими длинными, темными волосами. Какая симпатичная. Как бы ему хотелось сейчас издать какой-нибудь звук, испугать ее, заставить подпрыгнуть. Но нет, не надо этого делать.

Его широкая ладонь скользнула по рукоятке топора - вверх-вниз.

Сидя в доме, Карла расслышала легкий щелчок.

Мышеловка! - пронеслось в голове. Она отложила книгу, прошла к шкафчику и распахнула его створки. Нет, все на месте. Снова закрыв шкафчик, она перешла к комоду - и здесь ничего. Так, теперь буфет.

Вот она! Слава Богу, обошлось без крови. Маленькая серая мышка с переломанной у лопаток спиной; глазки широко распахнуты, изо рта торчит кусочек сыра, одна лапка вытянута вперед, тогда как другая почти полностью скрыта под телом; под задними ногами крохотная лужица. Охваченная некоторым смятением, Карла несколько секунд как зачарованная стояла у окна и смотрела на мертвое тельце - если она сейчас дотронется до него, то почувствует его тепло.

Она решила не прикасаться, а просто взяла всю мышеловку и направилась с ней к задней двери. Открыла ее и выглянула в безлунную темень позднего вечера. Надо же, какая поразительная, бездонная темнота окружает тебя всякий раз, как только выедешь за город, - подумала она. Карла не видела даже дальнего края крыльца или двери сарая. Хорошо еще, что дровами успела запастись заранее.

Она еще немного постояла, всматриваясь и вслушиваясь в ночную тишину, нарушаемую лишь отдаленным кваканьем лягушек, стрекотом сверчков, и всем телом ощущая влажный, прохладный воздух. Пасмурная выдалась ночка, подумала Карла и, размахнувшись, изо всех сил зашвырнула мышеловку в заросли золотарника, одновременно подумав о том, какой же зверек отыщет ее там. Енот, может быть - парочка их всегда бродит где-нибудь неподалеку от дома, вспомнила она, после чего вернулась в дом и закрыла дверь.

Чуть согнувшись, он стоял в поле и наблюдал за тем, как она готовилась ко сну. Недолго ему оставалось ждать. Она отложила книгу, явно не намереваясь продолжать чтение, и, стоя прямо перед окном, принялась мыть тарелки. Он улыбнулся - их разделяло не более десяти футов, и все же она даже не догадывалась о его существовании. Ночь сделала красную рубашку иссиня-черной. Смешно все же: как можно быть такой беззащитной и настолько глупой? Надо же - взяла и выбросила мышеловку. Ему хотелось рассмеяться, но он предпочел воздержаться от этого и взял себя в руки, а потому просто стоял в темноте и наблюдал за ней.

Покончив с тарелками, Карла прошла в спальню и взяла с ночного столика щетку для волос. Затем наклонила голову вперед, свесила волосы вниз и принялась расчесывать их. Говорят, что надо сто раз провести щеткой, подумала она. - Какая глупость. - И все же продолжала водить рукой вверх-вниз, вверх-вниз. От этих монотонных движений воротник махрового халата слегка подвернулся, а потому она выпрямилась, сняла его и продолжила расчесывать волосы. Печка достаточно прогрела дом, чтобы чувствовать себя уютно даже голой. Она и спать будет нагишом.

Карла закрыла глаза и продолжала с силой водить щеткой, чувствуя, как приятно скребутся металлические зубчики о чистую кожу головы. За окном снова поднялся ветер; она услышала, как снаружи что-то даже слегка сдвинулось под его мощным натиском.

Покончив с расчесыванием, она снова выпрямилась, откинула волосы назад и руками разделила их: на прямой пробор. Прошла на кухню и налила себе стакан воды, затем выключила свет. Вернулась в спальню, отхлебнула из стакана, поставила его на столик рядом с кроватью и улеглась в постель. Для чтения сил уже не оставалось, а потому Карла сразу выключила стоявшую на столике лампу.

Прохладные простыни приятно облегали ее нагое тело. Снаружи снова повторился тот же звук; может, дождь начался? - подумала она.

А через минуту уже крепко спала.

23.20.

В Манхэттене шел дождь. Глядя из окна своей квартиры на третьем этаже, Марджори видела, как в отдалении в лучах уличного фонаря поблескивают потоки воды, гулко ударяясь о крышу припаркованного у тротуара желтого такси. Даже находясь у себя в квартире, она прекрасно осознавала, что значит находиться сейчас там; снаружи, под дождем. На противоположной стороне улицы в подъезде одного из домов стоял мужчина в чересчур легком пиджаке и ожидал хотя бы небольшого ослабления ливня. На короткое время улица снова показалась ей чистой и свежей, и она с удовлетворением подумала о том, что наконец-то решила выбраться за город.

Мать еще давным-давно научила ее искусству упаковывать чемодан, и она с тех пор неотступно следовала этим рекомендациям: начать с обуви и, поднимаясь все выше, закончить шляпкой. Правда, шляпок она никогда не носила, но правило это все равно соблюдала неукоснительно, а потому именно в таком порядке складывала сейчас свои вещи. Туфли, две пары - одна понаряднее, другая поудобнее. Спортивные тапочки. Носки и чулки. Пять пар трусиков. Тампоны (вроде бы, к концу недели должно начаться - вот черт, некстати!). Один лифчик, одна юбка, две пары джинсов. Простое хлопчатобумажное платье. Блузки, майки. Один свитер, один жакет. Ночнушка. Бритва для подмышек. Кожа у нее была очень нежная, чувствительная к загару даже в столь позднее время года, а потому она не забыла положить смягчающий крем и ту специальную мазь, которую прописал ей дерматолог. Утром бросит в чемодан зубную щетку, банную шапочку и щетку для волос. Ну вот, пожалуй, и все.