Енё Рейтё - Остросюжетный детектив

Этим я спас ему жизнь. Вы думаете, я дождался за это благодарности? Ошибаетесь. Он подал жалобу, меня вычеркнули из матросских списков и отдали приказ об аресте. Тот, кто в наши дни ждет благодарности от людей, горько разочаруется.

В Оран тем временем не заходило ни одно судно, способное пренебречь формальностями. А ведь такие суда бывают. За неделю я практически ничего не заработал. Пару раз лишь мы подработали у доктора Квастича, занимавшегося, помимо всего прочего, еще и ввозом в страну лекарственных средств. Короче говоря, когда в рыбацкий порт приходило пару ящиков с кокаином и тому подобными вещами, мы помогали ему в разгрузке.

А вообще время было трудное. Альфонс (и оба его компаньона) начали даже торговать запасными частями, так что автомобильная рама из цистерны исчезла.

Планов у нас было много, но светлые ночи мешали привести их в исполнение. Судьба распорядилась так, что как раз в день ангела одного из моих близких родственников поднялся небольшой туман — вестник того, что в открытом море бушует шторм.

Компаньоны Альфонса предложили не упускать удобного случая.

Я сослался на день ангела, но они ответили, что это просто нелепое суеверие.

В конце концов они решили, что воспользуются ненастной ночью. Я тоже отказаться не мог. Что ни говори, а я делил с ними краюху хлеба (если, конечно, она была), а дружба — дело святое.

В ночной темноте мы забрались на баржу, груженную кремом для бритья. Сторожа мы аккуратно связали и уложили под кучей мешков.

За этой баржей мы наблюдали уже несколько дней. С Орловым мы договорились заранее, и теперь, снявшись с якоря, высадили сторожа в нескольких километрах от города, а сами пристали в заранее намеченном месте.

Вскоре Альфонс пригнал от расположенных неподалеку казарм суданских зуавов грузовик с двумя находившимися почему-то в беспамятстве механиками, и мы начали разгрузку.

Все шло гладко, но, когда мы уже собирались отправляться, возникла неожиданная помеха.

К нам беглым шагом приближалась рота зуавов.

Что им можно растолковать? Дикие негры… Разумнее уступить. Верно ведь?

Альфонс круто развернул машину и крикнул нам:

— Выкидывай груз! Быстро!

Машина рванулась с места. Мы поскорее выбросили тяжелые ящики, а заодно и обоих еще не пришедших в себя механиков. Нам вдогонку начали стрелять, и один из компаньонов Альфонса вывалился из машины вслед за ящиком с кремом для бритья. Машина, набирая скорость, мчалась вдоль рядов пальм.

— Плохо дело, — сказал оставшийся в живых компаньон.

Вдали показались огни фар. Вызванное по тревоге подкрепление!

— В день ангела любимых родственников за такие дела не берутся, — заметил я поучительно. — В этом-то причина всей нашей беды.

— И еще в том, что за нами гонится столько солдат, — добавил Альфонс.

Мы свернули вправо, в сторону приближавшихся огней города.

— У окраины я сбавлю ход. Прыгайте и врассыпную. Взвизгнули тормоза. Я прыгнул.

И как раз у перекрестка!..

Сплошное невезенье… Из-за угла выскочил полицейский мотоцикл с коляской… Я прыгнул к стоявшей рядом с тротуаром небольшой деревянной будке и свалил ее поперек дороги.

Выстрел… Свистнула пуля…

Я спотыкаясь бежал по каменистому полю, начинавшемуся сразу за городом. Слева, не очень далеко от меня, тоже слышались выстрелы, но там гнались не за мной. Там, почти взвиваясь в воздух, неслась по-кошачьи гибкая, стройная тень… Иногда она падала, но поднималась вновь…

Альфонс…

Я — неплохой бегун, но тот сумасшедший темп, в котором он, словно пружина, отталкивался от земли и летел дальше, это уже было нечто сверхчеловеческое, на такое я не был способен.

Мы бежали, спасая свою жизнь.

Ведь полиции гораздо проще пристрелить преследуемого бродягу, чем арестовывать и возиться с ним. По мнению полиции такие люди не заслуживают даже того, чтобы заводить на них дело.

К счастью, мне удалось все же добежать до первых барханов песчаной пустыни. Отличное место для того, кому приходится спасаться бегством. Множество холмов и впадин. Я вилял между ними, а за мной становилось все тише, звуки погони удалялись.

Только ведь это ненадолго. На рассвете они легко прочешут все вокруг.

И тут — то в свете взошедшей луны передо мной на вершине небольшого холма показался форт Сент-Терез.

Иностранный легион!

Ура! Я побежал к форту. Этого я еще не пробовал. Ладно, хуже, чем тайфун или карантин, не говоря уже о китайской тюрьме, легион оказаться не может…

Часовой молча пропустил меня. Через пять минут я был в пропахшей табачным дымом канцелярии. Усатый сержант брился, сбросив мундир.

— Чего тебе?

Я только тяжело дышал.

— Отдышись, свинья. Потом возьмешь на столе бланк заявления и аккуратно заполнишь.

— Переведи дух, пока я закончу писать, — раздался знакомый голос.

В конце стола сидел Альфонс и заполнял бланк.

Полиция, разумеется, запросила легион по делу об ограблении.

Допрос.

Два новобранца, появившиеся в критическую ночь и в самое что ни на есть подозрительное время, стояли навытяжку перед капитаном.

— Вы выбрали неудачное время, чтобы завербоваться, — сказал капитан.

Мы промолчали.

— В эту ночь было совершено ограбление. Мы удивленно посмотрели на него.

— Откуда вы пришли в Сент-Терез?

— Я? Из одного кабака.

— А вы?

— Хотел покончить с собой в пустыне, но потом передумал.

— Знаете друг друга?

— До встречи здесь никогда его не видел.

— Вы тоже это утверждаете?

— Да.

— Что вам известно об ограблении? — офицер обратился к Альфонсу.

— Ограбление есть такой способ приобретения собственности, при котором один или несколько человек пытаются насильственно присвоить принадлежащее другому законное достояние!

Капитан с трудом сдержал улыбку.

— Что вам известно о барже, с которой украли кучу ящиков крема для бритья?

— Даже не слыхал о ней.

— А вы?

— Я бреюсь в парикмахерской, так что мне крем для бритья ни к чему.

— Короче говоря, вам об этом деле ничего не известно, и вы встретились впервые только здесь, когда пришли завербоваться?

— Распишитесь вот здесь.

Так мы и сделали.

— Надеюсь, что вы станете хорошими солдатами. Можете идти.

Так мы и сделали.

На этом дело было закрыто. Ворота Иностранного легиона легко впускают, но очень тяжело выпускают.

— 27-ой, 9-ый, 45-ый и 8-ой. Мы вышли к сержанту. Девятый это Альфонс, сорок пятый — я.

— Назначаетесь в караул у дворца губернатора. За малейшее свинство три недели карцера. Исполняйте, — сержант ушел.

— Что это за караул? — спросил я у 8 — го, старого легионера.

— Мерзость. Надо неподвижно стоять на лестнице со взятым на караул карабином — три часа подряд. Шевелиться и разговаривать запрещено. Пары сменяют друг друга через три часа.