Марина Серова - Самая последняя правда

– Тогда просветите меня, пожалуйста, на основании чего вы делаете свои выводы, – сухо буркнула я.

– Пожалуйста, – мотнул седой головой Василий Игоревич. – Вы думаете, что Чайник способен отомстить Ирме за то, что она оказалась виновницей его ухода, так?

Я просто кивнула.

– Но ведь для этого нужно все организовать! Он же не просто пырнул ее ножом, скажем, подкараулив у выхода! В этом случае сразу нашли бы ее тело… Нужны помощники, машина, в конце концов! А у него ничего этого нет. И потом, времени все-таки прошло уже много. Если бы он хотел ей отомстить, давно бы это сделал. А что он может? Он же мальчишка совсем!

– Не забывайте, что этот мальчишка нехило опустил вашу фирму! – подняла я палец.

– А я и не забываю, – спокойно ответил Липатов. – Но на организатора тяжкого преступления – такого, как убийство, – он явно не тянет!

Ох, как я была не согласна с Василием Игоревичем! Он, конечно, гораздо старше меня по возрасту, но вот криминальный опыт у меня куда богаче! Доводилось мне встречать на своем веку и таких вот молодых мальчиков, хладнокровно травивших своих родителей ради наследства; и совсем юных девочек, с внешностью выпускниц института благородных девиц, также оказывавшихся убийцами; и скромных бабушек, за чьим благообразным обликом скрывались злобные старушенции, сжигаемые ненавистью к людям… Многое мне пришлось повидать. И паренек с такой смешной и даже отчасти трогательной фамилией на деле мог позволить себе жуткие выходки, по сравнению с которыми мошенничество по отношению к фирме выглядело бы мелкой шалостью.

– К тому же он сейчас без работы, а следовательно, и без средств. Помощников ему нанять не на что, – добавил Василий Игоревич.

– Да почему вы так уверены, что у него обязательно должен быть помощник? – раздосадованно уточнила я. – И у него могли остаться какие-то деньги после увольнения! Вы же не знаете, сколько он получил от ваших конкурентов!

– Не думаю, что его гонорар был гигантским, – вставил Липатов.

– Стоп! – вдруг меня озарило. – Откуда вы знаете, что он сейчас без работы?

– А он приходил ко мне, – огорошил меня Василий Игоревич.

– Когда?! – только и смогла спросить я.

– Да буквально недели две тому назад.

– Странно… Почему же ваш «женсовет» не рассказал мне об этом? Вы их предупредили, что это нужно держать в тайне?

– Нет, все гораздо проще, – покачал головой Василий Игоревич. – Они просто не в курсе. Чайник – его, кстати, зовут Станислав, – дождался меня после работы и подошел к моей машине. Я обычно ухожу с работы последним, так что никто не видел нас вместе.

– И чего же он хотел от вас?

– Просил взять его обратно, – развел руками Липатов. – Говорил, что он все осознал, очень раскаивается и больше ничего подобного не повторится. Жаловался, что не может найти работу, репутация его испорчена – у нас же город небольшой, слухи распространяются стремительно, хотя я никуда специально о нем не сообщал. Еще он сказал, что у него больная мама-пенсионерка, которую ему надо кормить. Словом, парень пытался петь «жалистные» песни…

– Вы ему отказали?

– Разумеется, – холодно ответил Липатов. – О том, чтобы взять его обратно, и речи быть не могло! Я многое могу простить, но только не предательство. И не столько из принципов морали, а из соображений безопасности. Человек, предавший однажды, обязательно сделает это снова. Он это понял и под конец просто попросил у меня денег взаймы. Естественно, и в этом он тоже получил отказ.

– Как он отреагировал?

– Конечно же, он был недоволен. Даже не попрощался со мной. И дверцей хлопнул, мерзавец! Но безобразных сцен, подобной той, летней, он не устраивал, надо отдать ему должное. И я думаю, что если бы он хотел кому-то здесь отомстить, то, тогда уж, в первую очередь, – мне. И вообще… Знаете, он мне показался каким-то жалким. Потерянным.

– На преступление люди могут пойти, пребывая в особом психологическом состоянии, совсем необязательно – в приподнятом или агрессивном. Отчаяние тоже может довести до крайности.

– Не знаю, не знаю, – скептически кривил тонкими губами Липатов. – Думаю, что вы все-таки ошибаетесь насчет Стаса.

– Хорошо, я постараюсь это проверить, – сказала я. – Что ж, Василий Игоревич, мы с вами и так долго проговорили, пора заканчивать нашу беседу, тем более что вам пора домой. Я верно понимаю – никаких вестей от Ирмы вы не получали, иначе и разговор наш не понадобился бы?

– Правильно понимаете.

– Тогда последний вопрос: вы случайно не видели, каким видом транспорта Ирма вчера уехала с работы? Ну может быть, из окна заметили?

Вопрос мой, конечно, предполагал отрицательный ответ: на окнах в кабинете директора были плотные жалюзи. Как и следовало ожидать, Василий Игоревич ничего не видел, ничего не знал о планах Ирмы на вечер и вообще не знает, что и думать по поводу случившегося. Попрощавшись с ним, я вышла из здания компании «Абсолют».

Уже совсем стемнело, падал легкий снежок, снежинки причудливой формы кружились в воздухе, совершая фантастические пируэты и вращения и опускаясь красивыми блестками на меховой воротник моей шубки.

Уже сев в машину, я достала гадальные кости и, мысленно задав вопрос, что мне делать дальше, бросила их на сиденье.

«23+4+32» – «Какая-то неприятность заставит Вас покинуть свой дом».

А вот таких предсказаний я ой как не люблю…

Я нахмурилась. Можно, конечно, попытаться обвести кости вокруг пальца и бросить их снова, но я давным-давно убедилась в том, что судьбу не обманешь.

«А может быть, они просто имели в виду, что мое расследование затянется надолго и в процессе мне придется часто отлучаться из дома? – с надеждой подумала я, посмотрев на кости. Они пузатенькими двенадцатигранниками лежали передо мной, словно говоря – «мы уже сказали все, что хотели. Чем могли, помогли». Я вздохнула и нажала на педаль, вспомнив о своей сегодняшней утренней договоренности с Людмилой Захарченко увидеться вечером в кафе. Было уже около шести часов, но Людмила еще не звонила, и я решила все-таки заехать домой, переодеться. Мне уже не верилось, что я столкнулась с давней приятельницей лишь сегодня утром. День мой оказался настолько насыщенным, что было похоже, будто встреча наша произошла неделю тому назад.

Дома мне первым делом ударил в нос «обманчивый» запах. Подавив вздох, я прошла в свою комнату, к гардеробу, но остановилась на полпути. Пятно от духов никуда не исчезло. Более того, оно даже увеличилось в размерах, словно размытое средством для чистки ковров. Наклонившись, я пощупала ткань. Сухая. Значит, все мои усилия были напрасны. И вполне можно было бы махнуть на это рукой, просто выбросить недавнее бытовое происшествие из головы и не обращать внимания, но на меня вдруг напал приступ перфекционизма.