Тимур Свиридов - Бедный Сэнсэй

— Хорошо, — буркнул Олег, поглядывая на игру огоньков рации рядом с Торшиным. Из динамика доносился треск, невнятные голоса. — Послушай, Слав, у меня дома журналы лежат для тебя. Принес, как обещал.

— Класс! — тотчас откликнулся тот. — А какие там "тао"?

— Богомол, орел и еще что-то, я сейчас не помню.

— Класс! А то по тренировкам нашим я тосковать стал. Помнишь наш зал? Ты не поверишь, но я его каждую ночь во сне вижу. Если, конечно, не на ночном дежурстве. Может, прямо сейчас заедем?

— Пошли, — согласился Олег. — А тебе можно?

— Мы на "подвижке", как в свободном поиске. Главное — чтобы по вызову моментально среагировать. Давай, Серега, вон к тому дому, последний подъезд.

Не дожидаясь лифта, Олег взбежал на пятый этаж и открыл своим ключом дверь. Пока рылся в стопке журналов и тетрадей на столе, дверь комнаты отворилась и на пороге показалась бабушка.

— Привет, Ба, — сказал он и неловко улыбнулся.

— Господи, нашелся наконец, — всплеснула та руками. — Где же ты столько пропадал?

— Я звонил тебе, — оправдывающимся тоном протянул он. — Я же предупреждал, что меня не будет два дня.

— Ладно, сейчас все расскажешь. — Она словно бы торопилась куда-то. — Разогревать тебе обед?

— Пока не надо. Меня внизу Славка ждет. Вернусь и поем. Хорошо?

— Ну хорошо, хорошо, — Ба махнула рукой и скрылась на кухне.

Найдя журналы, Олег выбежал из квартиры, на ходу ловя бабушкин голос в спокойной интонации:

— Вот только что вернулся, гулена. А? Не надо, Ира, прошу тебя…

"Ничего себе, — оторопело подумал он, сбегая по лестнице вниз, — когда это бабуля успела с матерью спеться? Это что-то новенькое!"

Машина Торшина стояла у подъезда с включенным двигателем. Славка делал отчаянные знаки руками. Олег подбежал к нему и протянул стопку журналов.

— Отлично, — Славка посмотрел на часы. — Нас только что вызвали. Нелегальный концерт поблизости в каком-то институте.

— Ну?! — нетерпеливо крикнул сидящий за рулем Никитюк.

— Погоди ты! — отмахнулся Торшин, — Слушай, Олег, а может, с нами поедешь? Не бойся, не опасно. Шпану разгоним — и все.

— Давай! — быстро и неожиданно для самого себя решился Олег. — Поехали!

Дверца за ним еще не успела закрыться, Никитюк уже рванул с места. Олег мельком отметил, что движок у этих "Жигулей" работает на диво — машина легко лавировала в плотном уличном потоке, быстро брала разгон. Никитюк явно был отличным водилой — его светлые глаза сощурились, в зеркальце Олег ловил их осторожный и внимательный блеск.

— Тут недалеко, — Торшин хлопнул Олега по плечу. — Ты не волнуйся, это ненадолго.

— А я и не волнуюсь. У тебя пушка есть?

— Есть, — удивился Славка, — а что это ты? Нам она явно не пригодится сейчас.

— Покажи.

Торшин расстегнул кобуру и вытащил черный, маслянисто поблескивающий пистолет. Даже не беря его в руки, Олег понял, что он совсем не такой, как тот на даче у шефа. Этот был поменьше, не такой внушительный. Не выпуская из руки, Славка показал его и снова спрятал.

— У вас только такие?

— Конечно, только "Макаров". А что это ты?

— Слушай, а есть такие, чуть больше? Ну, примерно такой же формы, но массивнее. — Олег пальцами показал. — Это какая марка? Советский?

— Конечно. На рукоятке звезда и буквы "СССР".

— Где это ты видел? — снова мелькнул прострельный взгляд Никитюка.

— Недавно на одной фотографии.

— Вот такой, что ли? — принялся пальцем в воздухе рисовать Торшин. — И сам такой крупный, прямой, да?

— Как будто…

— Так это "ТТ"!

— А почему вам такие не выдают?

— "ТТ" снят с производства. Патроны в конце пятидесятых перестали выпускать, — прогудел Никитюк. — А хорошая, увесистая была пушка. Теперь такие только в кино увидишь.

В голосе водителя прозвучали нотки сожаления. "Наверное, любит основательность в вещах", — заключил Олег.

— Но "Макаров" тоже штука хорошая. Я в этом уже убедился.

Но он не успел рассказать, каким именно образом убедился в надежности "Макарова", его перебил Славка:

— Послушай, Олег, ты когда в клуб пойдешь прыгать? — Он мельком подмигнул Никитюку, и Олег понял, что тот в курсе. — Обещал, значит, надо слово держать. А то я с Колькой Соколовым твердо договорился.

— Да прыгну, не волнуйся! — отмахнулся Олег.

— Смотри, у них прыжки через два дня начинаются! Машина въехала в полутемный переулок. Фары осветили плотную группу подростков перед четырехэтажным серым зданием дореволюционной постройки.

— Приехали! — буркнул Никитюк, сбросил скорость и вплотную подъехал к толпе.

Толпа подалась в стороны, некоторые парни что-то орали и размахивали руками. Олег сразу различил набрякшие физиономии тex, кто уже порядком подвыпил. Неожиданно увидел пьяную девчонку с размалеванным лицом, она кривила намазанными губами и что-то показывала пальцем.

— Судя по всему, еще не так страшно, — уверенно оценил Никитюк. — Я думал, что тут уже приличная свалка.

— Нас вызвали по драке, — пояснил Торшин. — На таких концертах всегда собирается много подонков.

— Алло, алло! Дежурный! Я — ноль-семнадцатый! — водитель что-то переключил в рации.

— Слушаю тебя, ноль-семнадцатый! — голос дежурного с трудом прорывался сквозь трескотню помех.

— Прибыли на место. Сейчас разберемся, что происходит в институте. Доложу через десять минут.

— Хорошо, — ответил голос с помехами. — Давайте.

У дверей центрального подъезда были видны двое милиционеров и ребята с повязками дружинников на рукавах. Подкатив почти к самой стене здания, Никитюк остановил машину. Они вышли на улицу, подошедшие дружинники, обменявшись рукопожатиями с ними, провели их внутрь здания. Какими-то полутемными коридорами, лестницами, проходами удалось, наконец, попасть к актовому залу со стороны кулис. Уже издалека было слышно, как в воздухе отдаются низкие звуки бас-гитары и ударных.

Никитюк с провожатым дружинником шел впереди, уверенно сворачивая, словно родился и вырос в этом институте, хотя Олег подозревал, что тот в этом здании впервые в жизни. Торшин, внимательно поглядывая по сторонам, едва поспевал следом.

— Да нет же, — доносился тихий голос дружинника. — У нас тут все в порядке, пьяных мы не пускаем, никаких драк… Совершенно непонятно, кто мог вам позвонить…

— Разберемся…

Актовый зал оказался не очень большим, не более трехсот мест, но он был буквально переполнен. Студенты облепили сцену со всех сторон, даже проходы впритык забиты молодежью. В уши ударил многократно усиленный динамиками голос: