Маргарет Мерфи - Падает мрак

— Вот уж повезло, так повезло, — пробормотал Флетчер, забирая на выходе копию фотографии Брайана Келсолла.

Рейнер смерила его насмешливым взглядом:

— Знаешь, чем больше я работаю, тем больше мне везет. Ничего не валится просто так с неба, Флетчер. Мне пришлось потрудиться. А если учесть, что мы не знаем, где находится подозреваемый и жива ли Клара, рано почивать на лаврах.

— Я собираюсь проведать Мартина. Кто со мной?

Лоусон ликовал. Поскольку Мартин теперь исключается из круга подозреваемых, шансы Клары на выживание заметно повышались.

Бартон взял со стола блокнот и сунул в карман пиджака. Касаветтес все же упрятал человека в больницу! До недавнего времени Фил считал, что достаточно привык к зрелищу насилия: он уже давно работал в полиции, не раз бывал в опасных ситуациях и достойно выходил из них, но теперь под угрозой были его жена и сын, и он не догадывался, как действовать, был испуган больше, чем когда-либо в жизни. Если Фрэн узнает, сможет ли она когда-нибудь простить его, понять, что он так поступил, чтобы защитить ее и Тимми?

— Знаете что? — продолжал Лоусон, обрадованный последними новостями. — Мне кажется, у Мартина клаустрофобия. Я с удовольствием отправлю этого больного ублюдка назад, в камеру. — Он усмехнулся. — Почем знать, может, я тоже садист?

Бартон посмотрел на часы:

— Мне еще надо позвонить кое-куда, босс.

Лоусон пожал плечами:

— Поступай как знаешь. Встретимся позже.

Алекс Мартин мгновенно ощутил изменение в распределении сил.

Лоусон казался спокойным, даже довольным, это раздражало Мартина. Он нервно облизывал губы. Довольно долго инспектор молчал, скрестив руки и прислонясь к дверному косяку. Его расслабленная поза смущала Алекса.

— Что вас так заинтересовало?

Мартин знал, что, нарушая тишину первым, он ставит Лоусона в выигрышное положение, но больше не мог видеть инспектора, уставившегося на него с невыносимо самодовольным выражением на лице.

— Рассматриваю человека, который через минуту-другую отправится в тесную камеру.

— Нет!

Лоусон улыбнулся, в уголках глаз появились едва заметные морщинки.

— Уведите его, — приказал он.

— В таком случае я отказываюсь говорить с вами! — вскрикнул Мартин.

— Я буду только рад.

— Я серьезно!

Инспектор, продолжая улыбаться, оттолкнулся от дверного косяка:

— Я тоже. Мы больше не нуждаемся в твоей помощи. У нас и без того достаточно доказательств твоей вины: показания мисс Хаттон, видеопленки. Тебе больше не придется произнести ни единого слова. Никогда.

Невозможно определить в непроницаемой темноте и тишине, сколько прошло времени. Работать долго Клара не могла: минуту-другую скребла обломанной шпилькой песчаник вокруг петли — и без сил падала на матрац. Ее воспаленные пальцы распухли, влажность, которую она ощущала на ладонях, могла быть и потом, и кровью. Ей казалось, что прошла ночь, но можно ли быть в этом уверенной в наполненной ужасом пустоте?

Время исказилось, тянулось как тонкая шелковая нить, бесконечная и потрясающе непрочная. Клара сидела, дрожа, на матраце, закутавшись в полы мантии, время от времени глотая остывший суп из термоса, чтобы окончательно не замерзнуть.

Пока она не спала, постоянно испытывала страх; он преследовал ее, подобно крадущейся тени, вторгаясь даже в сны, так что Клара задремывала на считаные минуты и тут же просыпалась — сердце отчаянно колотилось, воздуху не хватало. Человек в лыжной маске давно не появлялся, сгустившаяся темнота была такой близкой, давящей, что Клара чувствовала, протягивая руку в ее глубину, как та подается.

К чему волноваться, коль скоро он оставил тебя в покое? Она расслабилась, и яркие живые образы — что-то вроде снов наяву — замелькали у нее перед глазами: люди, одетые в яркие летние платья, цветы… Она почувствовала легкое головокружение, дыхание стало медленнее, глубже…

Клара вздрогнула и выпала из дремы вне себя от страха. Боже правый! Что, если он вообще не вернется? Где он? Вдруг с ним что-то случилось? Она не протянет долго в таком холоде. Она попыталась рассчитать время отсутствия похитителя, используя как ориентир чувство голода и количество походов на ведро: прошло восемь, возможно, десять часов. Он прежде никогда не оставлял ее так надолго. Что, если он попал в аварию? Клара поймала себя на том, что с нетерпением ждет его возвращения, молится о том, чтобы с ним ничего не случилось. Перед глазами во мраке заплясали острые лучики света, подступало головокружение, угрожая обмороком. Она заставила себя дышать ровнее и спустя минуту или две почувствовала себя немного лучше.

— Если он не вернется, ты должна будешь найти выход, — произнесла она вслух.

Неплохая мысль, Клара, вступил в диалог ее циничный внутренний голос. Как ты это себе представляешь?

Пальцы сомкнулись на обломке металла, сжали в ладони драгоценную шпильку. В кромешном мраке она вновь по цепи добралась до петли в стене. Великолепно, Клара. Настоящий Великий Побег!

— Заткнись! — посоветовала Клара спокойно, но весьма отчетливо. Ее внутренний голос стал столь же реальным для нее, как живой человек или скорее как тот кошмар, в котором она жила.

Она вздохнула, затем в который уже раз начала мучительно медленно скрести песчаник шпилькой — одна, две, три, четыре и так до двадцати тонких линий по одну сторону петли, — проверяя указательным пальцем углубление, которое сделала, прежде чем переключиться на другую сторону.

Еще две попытки, и отломался кусочек шпильки. Клара сбила костяшки пальцев о грубый камень и сломала ноготь. Громко вскрикнула в гневе и смятении, успокоилась, поискала обломок, но он бесследно исчез. Угрюмо повернулась к стене и продолжила ковырять остатками шпильки неглубокую бороздку вокруг петли.

Ее преследовали яркие вспышки в черной как деготь темноте. Что это? Мозг пытается преодолеть монотонность непроницаемой ночи или истощение и нехватка пищи вызывают галлюцинации? У нее не было времени об этом думать, она работала как в трансе, не ощущая новых ссадин и ушибов. Песок скрипел на зубах, оседал на ресницах, пот, смешанный с грязью, заливал глаза, но она не останавливалась, успокаиваясь звуком царапанья металла о камень.

Вдруг дверь настежь распахнулась. Клара повернулась, пряча шпильку для волос в складках мантии. Ее долгожданный мучитель стоял в дверном проеме и тяжело дышал. Она замигала, щуря глаза от яркого света. Сердце зачастило — ей стало так страшно, как не было еще ни разу в этом подвале. Случилось что-то непоправимое. Боже, пожалуйста, не дай ему меня убить! Не сейчас!

Когда похититель спускался по лестнице, казалось, он несет на плечах неподъемный груз; такое впечатление, что ступени прогибались под его тяжелыми шагами. Клара молча смотрела на него. Я не буду его умолять. Он уже и так почти все у нее отнял, она не позволит лишить ее остатков человеческого достоинства. Он швырнул ей под ноги газету, которая развернулась на заголовке «БОЛЬНОЙ».