Мария Жукова-Гладкова - 12 жертв

Я решила, что сегодня же должна позвонить Ивану Ивановичу и взять у него номер специалиста. Пусть проверит Шурину квартиру. А может, и сама я что-то найду.

Но кому это было нужно?!

Милиционеры тем временем сказали, что под видом попов воры в квартиры в нашем городе еще не заходили. Возможно, это дело будущего. Но уже зарегистрировано немало случаев с «Дедами Морозами», правда, были и какие-то «проповедники», явно владеющие гипнозом. Но та шайка действовала у нас в городе совсем недолго и на улице. По квартирам не ходили. Может, конкуренты прогнали в другой регион.

Вскоре милиционеры уехали. Им явно очень не хотелось, чтобы мы писали заявление. Да и какое заявление? «Поп» ничего не украл. Или не успел.

– Я сразу поняла, что проходимец, – заявила мне бабка-соседка после ухода милиционеров.

Я вопросительно посмотрела на нее.

– У русского православного священника должна быть борода и длинные волосы. Не патлы, конечно, как у рок-певца, но и не короткая стрижка. А этот был чисто выбрит и коротко стрижен.

Также Светлане Семеновне показался слишком большим крест, висевший на груди у «попа». Я кивнула. Мне тоже казалось, что в русской православной церкви священники не ходят с такими огромными. Потом мне вспомнился случай в одной американской тюрьме, про который я не так давно читала. Тогда какие-то мафиози (вроде колумбийцы, торговцы кокаином) спасали своего товарища из камеры смертников. Исповедовать приговоренного пришел «католический священник» с «крестом», который на самом деле был специально сконструирован под спасение товарища. И это был даже не нож, а автомат! Умельцы есть не только в России.

Крест-нож – явление не новое. В истории немало случаев использования таких преображающихся в ножи крестов. Правда, не в наше время, а в Средние века, но и наши современники могли что-то изготовить по образу и подобию.

В Италии в начале двадцать первого века было зарегистрировано убийство ножом, выдвигавшимся из бронзового креста десятого века. Археологи, историки, инженеры, химики и еще какие-то специалисты хотели добраться до преступника не меньше, чем полиция. На стадии расследования было выяснено, что частицы сплава, попавшие на рану, относятся к девятому или десятому веку. Теперь таких сплавов нет. Из-за того, что оружие было старым (или просто плохо разработанным) частички сплава и попали на рану. Наш человек, наверное, не пошел бы на дело со старинным оружием, не удостоверившись в его работе – или просто смазал бы маслом.

Я попыталась точно вспомнить размеры креста, который висел на груди у «попа». Мог быть нож… Для убийства хватило бы.

– О чем задумалась? – спросила меня Светлана Семеновна.

Я сказала.

– Вот ведь негодник! И попом переоделся, и крест святой, крест Спасителя нашего задумал использовать во зло, а не во благо! Точно без нечистого тут не обошлось. Квартиру надо бы освятить. Пригласить батюшку…

– Нет уж! – воскликнула я. – Теперь не знаешь, кого принесет!

– Вообще-то да…

Вскоре Светлана Семеновна ушла, оставив мне свой номер телефона, и записала мой на тот случай, если вдруг Лене не дозвонится, а у Шуры в квартире будут происходить странные вещи.

Я зашла в спальню к сестре. Она спокойно и безмятежно спала. Я посмотрела на часы. Мне завтра на работу. Я не хотела оставаться у Шуры.

В общем, я захлопнула дверь за собой, позвонила к Светлане Семеновне, сообщила, что уезжаю и что Шурина дверь закрыта на один замок.

– Я сейчас на все закрою, – заявила бабуля.

Я Шурин дом покинула.

В понедельник позвонил следователь, с которым мы познакомились в квартире моих родителей после смерти мамы. Он сообщил, что она отравилась некачественным алкоголем.

– А таблетки?

Я была уверена, что мама приняла большую дозу снотворного, запила алкоголем и…

– Нет, никаких таблеток она не принимала, то есть следов в организме не обнаружено.

– То есть она не сама?..

– Нет, это не самоубийство.

– Господи… – выдохнула я.

С одной стороны, у меня с души свалился камень, с другой…

– Кто у вас в доме покупал спиртное?

Я напомнила, что давно не живу в том доме и, если не ошибаюсь, отец спиртного в квартире не держал. Мама же несколько раз лежала в специализированной клинике.

Или держал? Я вспомнила, что мне говорил муж Полины, Андрей Степанович, который знал маму с молодости. Отца устраивала пьяная мама, так как пила тихо. Она буйствовала, не имея возможности выпить. Но зачем это знать следователю? Я сказала, что, по моему мнению, мама спиртное покупала сама.

– Где, не знаете?

Я не знала, но не думала, что мама далеко отходила от дома.

– И коньяк-то вроде дорогой был… – медленно произнесла я, вспоминая, какую бутылку видела рядом с трупом мамы.

– Сейчас все подделывают, – вздохнул следователь. – Больше всего подделывают спиртное средней ценовой категории. Дорогих напитков покупают мало и вполне определенные люди, которые в случае проблем со здоровьем могут обеспечить большие неприятности продавцам. Дорогой товар у левых поставщиков никто не возьмет. Он прямо идет из-за границы. А вот коньяки средней ценовой категории я бы вам не советовал покупать, Кира Павловна. Нигде. И ваша мама пила именно такой коньяк.

– Найти можно, где она его приобрела? Может, соседка знает, в какой она ходила магазин? Я понимаю, что маме ничем не поможешь, но ведь другие люди могут пострадать! Если еще не пострадали.

– Посмотрим, что можно сделать, – вздохнул следователь и сказал, что мы можем забирать тело.

Я поняла, что смерть мамы будет квалифицирована, как несчастный случай. Это не самоубийство и не преднамеренное убийство. Найдут ли изготовителей партии некачественного коньяка? Даже если найдут, мне от этого не легче.

Я позвонила Полине, потом Шуре.

– То есть она не сама?! – пораженно спросила каждая из сестер. – Не из-за яйца?

Я заметила, что мама могла взяться за бутылку с горя, от расстройства, из-за плохого настроения – а в бутылке оказался некачественный алкоголь. Я опять не сказала сестрам, что расстройство было не из-за пропажи яйца, которое не пропало. По-моему, мама просто пребывала в депрессии.

Сестры сказали, что займутся похоронами.

Они состоялись в среду. Я была в черном брючном костюме и шали, которую купила несколько лет назад. Тогда за один месяц у нас погибло трое рабочих. Я присутствовала на всех похоронах. С тех пор эта «похоронная шаль» лежит у меня на дальней полке в шкафу. К моему великому сожалению, ее приходится доставать гораздо чаще, чем мне хотелось бы.

Шура появилась в шляпе с перьями (черными и блестящими, по-моему, намазанными каким-то составом) и большими полями. Платье явно было из бутика. Шура с удовольствием позировала журналистам, появившимся в огромном количестве, и вроде бы даже забыла, зачем пришла на кладбище.