Мария Жукова-Гладкова - 12 жертв

– Нет, – ответила я.

– Немедленно посмотри в ведро! – рявкнул Авакян. – Ведь хрен знает, что в нем может быть! Оружие, наркотики, миллион долларов. Хотя миллион было бы неплохо найти… Кира, открой ведро! Я не отключаюсь. Жду.

Я попробовала открыть крышку, но не смогла. Но в ведре точно плескалась вода.

– Мало ли что там плещется! По-моему, и жидкая взрывчатка бывает, а если еще не бывает, то вскоре изобретут.

– Бывает. В самолет проносили. Из-за этого теперь никакие жидкости нельзя в салон брать.

– Да, точно. Тем более. Кира, выкинь на фиг это ведро!

– Не выкину. Он зачем-то его нес. Шатался, умирал, но нес! Я не могу лишить человека ведра, которое ему так дорого! Рубен Саркисович, я могу его привезти к вам в клинику? Я минут за сорок доеду. Я вам оплачу его лечение.

– Что, мужик настолько хорош? Кира, тебе давно пора замуж. Я тебе это уже не раз говорил…

– Рубен Саркисович!!!

– Приезжай, упрямая, – вздохнул доктор Авакян. – Все равно же не отстанешь. Но на свадьбу меня пригласишь посаженым отцом. Подъезжать будешь, позвони.

Мой пассажир так и не пришел в сознание, и я попросила Авакяна, чтобы отправил двух санитаров встречать мою машину. Мужик был крупный, хотя, возможно, играла свою роль куртка, создавая такое впечатление. Но я все равно не собиралась тащить его на себе.

Когда моего пассажира вытаскивали из машины, он стонал, но все равно не пришел в сознание. Уже в самой клинике нас встретил Рубен Саркисович, расцеловался со мной и перевел взгляд на привезенного мною пациента.

– Кира, если ты стала мужиков на дороге подбирать – это диагноз, – скосил хитрый взгляд на меня Авакян. – Вокруг тебя столько интересных мужчин…

– Здесь пулевое, Рубен Саркисович, – обернулся к нам один из санитаров, которые снимали с потенциального пациента куртку.

– Что?! – почти шепотом произнесла я.

Мы с Рубеном подпрыгнули к кушетке, на которую уложили моего пассажира, и уставились на неумело перевязанное правое плечо.

– Он своей футболкой перевязывал, – заметил санитар. – Вероятно, сам. И вон куртка прострелена.

Куртка теперь валялась на полу. Я подняла ее и увидела аккуратную дырочку с запекшейся вокруг кровью, которую не заметила раньше. Хотя рядом со мной находилась левая рука мужчины, а прострелили правую. Футболка, которой мужчина перевязывал простреленную руку, из белой превратилась в бурую.

– Больше ничего? – спросила я.

– Сейчас посмотрим, – ответили мне.

Больше никаких ранений и повреждений не оказалось, но мужика все равно отправили в операционную. Мы с Рубеном Саркисовичем удалились в его кабинет.

– Если бы ты его не подобрала, он бы рухнул на дороге и, вероятно, умер. Надеюсь, что никакое заражение крови не началось. Хотя мы, конечно, справимся, но все равно…

– Температура у него из-за ранения?

– Да. И еще неизвестно, сколько он шел. На рыбалку ездят в ночь или рано утром… А ты его подобрала в одиннадцатом часу вечера. Где же он блуждал-то? Кстати, ведро!

Мы спустились к моей машине, и я извлекла ведро из-под торпеды. Оно там успело завалиться набок, но ничего не пролилось!

– Финское, – определил Рубен Саркисович. – У меня несколько знакомых такими обзавелись. Лучший подарок для рыбака. Если у тебя есть – или будут – знакомые рыбаки, запомни.

Я подумала, что надо выяснить у моего начальника Ивана Ивановича, есть ли у него эта ценная вещь, а если нет, прикупить в Финляндии по случаю и подарить на какой-нибудь праздник или день рождения.

Рубен Саркисович показал мне, как открываются такие ведра, и мы уставились на трех крупных рыбин, которые в нем плавали. Кроме рыбин и воды, в ведре ничего не было.

Мы переглянулись.

– Какого лешего он шел с ведром? – задумчиво произнес Авакян, не ожидая от меня ответа. – Раненый, потерявший много крови…

– Ведро дорогое? – спросила я первое, что пришло мне на ум.

– Да нет. То есть для меня, для тебя – нет.

– А у него, может, это – самая дорогая вещь в доме. Или самая ценная для него. И он понимает, что за вторым таким в Финляндию ему не съездить. Кстати, надо бы документы у него в куртке посмотреть. Мне он говорил, что у него есть деньги и он готов заплатить за проезд.

– Ты его поэтому взяла? – удивленно приподнял брови Авакян. – Решила частным извозом подрабатывать?

– Рубен Саркисович! Как вы могли такое подумать?! Он мне говорил, что его никто не брал, а мне его стало жалко! Не знаю почему! Просто увидела, как его покачивает… И не пьяный.

– Ну, я бы тоже не взял, как все нормальные люди. Ладно, пошли вещи осмотрим.

Документы мы в куртке не нашли. Мобильный телефон отсутствовал. В кармане утепленных штанов обнаружили три скомканные купюры – пятисотрублевую, сотенную и десятку. Там также лежали две пластинки жвачки и не очень чистый носовой платок.

– Он думал за эти деньги до Питера доехать? – удивленно произнес Рубен.

– Может, он расценок не знает, – высказала предположение я. – Живет в своей деревне… Хотя нет, ему в город надо было. Домой – в город. А на рыбалку на машине ездят.

– И на автобусе ездят. И с друзьями ездят. М-да.

Я повторила, что оплачу лечение. Мне было жалко этого неизвестного мне мужчину, и я в какой-то мере чувствовала ответственность за его судьбу.

– Посмотрим после того, как очнется, – резко ответил Авакян. – Нормальный мужик не позволит женщине за себя платить. А в крайнем случае я с тебя возьму только половину.

Я попыталась что-то сказать, Рубен Саркисович предупредительно поднял руку.

– Все, Кира. Сейчас мы это обсуждать не будем. Поезжай домой. Кстати, а как ты на той трассе оказалась?

Я сказала про маму, а заодно и про папу.

– У нас твой отец никакого обследования не проходил, хотя в прошлом обращался. Чего его в Швейцарию понесло? Нет, мне не обидно, у нас отбоя нет от пациентов, но я тебе честно скажу: в Швейцарии не лучше, чем у нас. Он же не морду перекраивать ездил?

– Морду надо в Швейцарии? – рассмеялась я. – Вроде теперь и у нас неплохо делают.

– Да, хотя тоже надо знать, где. Но тебе еще рано. И в любом случае чем позже сделаешь первую подтяжку, тем лучше. Считается, что с благоприятным исходом и хорошим эффектом можно сделать не больше трех за жизнь. Сейчас, конечно, новые технологии и все такое, но я, как нормальный врач, вообще бы не рекомендовал делать никакие операции, если в этом нет жизненной необходимости. Запомни, Кира: хороший пластический хирург вначале попробует отговорить тебя от операции. Я не имею в виду случаи после аварии или еще каких-то повреждений. Это – совсем другое дело. А насчет твоего отца… Хорошие диагносты есть и у нас в городе, и не только в нашей клинике.

– Может, отец не хотел посвящать в свои проблемы лишних людей?