Агата Кристи - Не будите спящую собаку

Трефузис трясся всем телом как осиновый лист.

— Я… я никогда…

— Бросьте! Пора, наконец, покончить с этим. Все эти две недели я занимался тем, что разыгрывал перед вами целый спектакль, делая вид, что плету сеть, которая вот-вот затянется вокруг вас. Отпечатки пальцев, следы, обыск в вашей комнате — кстати, неужели вы поверили, что я случайно оставил там беспорядок? Всем этим я добился того, что в вашей душе поселился страх. Ночи напролёт вы лежали без сна, изнемогая от ужаса и гадая, не оставили ли вы где-нибудь след или отпечаток руки? Снова и снова вы перебирали в памяти события той роковой ночи, пытаясь вспомнить, не совершили ли вы роковую ошибку. И вот наконец я добился того, что вы потеряли от страха голову и сделали один маленький промах. Помните, вчера я у вас на глаза подобрал на лестнице одну маленькую вещицу? Вы умеете держать себя в руках, но я успел заметить страх, написанный у вас на лице, — ведь именно по этой лестнице вы крались той ночью. Потом я разыграл целое представление — маленькая коробочка, демонстративно громкий приказ Джорджу припрятать её и мой поспешный отъезд.

Пуаро повернулся к двери.

— Джордж?

— Я здесь, сэр.

Слуга вышел вперед.

— Прошу вас, расскажите дамам и господам, какие я оставил распоряжения, прежде чем уехать.

— Я должен был спрятаться в шкафу, который стоит в вашей комнате, сэр. Коробочка всё это время должна была оставаться там, где вы и сказали. Ровно в половине четвёртого в комнате появился мистер Трефузис — он подошёл к тумбочке и открыл тот самый ящик, о котором вы говорили.

— А в этой коробочке, — подхватил Пуаро, — была самая обычная булавка. Не в привычках Пуаро скрывать правду, господа. Я действительно поднял её с ковра, который покрывает лестницу. Как это говорите вы, англичане: «Булавку найдёшь — удачу обретёшь!» Вот удача мне и улыбнулась — я нашёл настоящего убийцу!

Он повернулся к секретарю.

— Видите? — тихо сказал Пуаро. — Вы сами себя выдали!

Вдруг Трефузис будто сломался. Рыдая, он рухнул в кресло и закрыл лицо дрожащими руками.

— Я уже ничего не соображал, — простонал он. — Всё как будто в тумане! Ничего не помню, наваждение какое-то. О Боже, ведь он оскорблял меня годами, чуть ли не ноги об меня вытирал, словно я был для него не больше, чем грязной тряпкой! Как я ненавидел его все эти годы!

— Я знала это! — ликующе воскликнула леди Аствелл.

Она вскочила на ноги и бросилась к Пуаро. Лицо её сияло торжеством.

— Я знала, что моего мужа убил этот человек! — объявила она, трепеща от гордости и возбуждения.

— И вы были абсолютно правы, мадам, — кивнул Пуаро. — Можно называть вещи по-разному, но суть от этого не меняется. Ваша «интуиция», леди Аствелл, вас не обманула. Примите мои искренние поздравления!

Bon (фр.) — хорошо.