Елена Донцова - Мертвые в прятки не играют

Вряд ли бы он меня узнал. Думаю, в его жизни таких стась было предостаточно. Но в любом случае – у меня были аргументы, чтобы поставить его на место. В конце концов, я всегда могла намекнуть, что в моей новой книге, которая вот-вот выйдет в Америке, еще не поздно расставить настоящие фамилии. И романчик для скучающих леди превратится в политический бестселлер. Но, конечно, такой вариант хоть и самый приятный, но существует только в моем воображении.

– У вас будет возможность это проверить, – сказал Координатор.

– Замечательно! – вскричала Стася. – Мне было бы жаль отказываться от такого развлечения.

А Веронике вдруг все сделалось безразлично. Она получила ответы на вопросы, которые, по правде сказать, волновали ее гораздо меньше, чем судьбы собственных детей. Что ж, мальчик найден, он жив и здоров, а это значит, что сегодня все они разъедутся по домам. Поможет ли ей Координатор, как обещал, сможет ли она без проблем оказаться во Франции и вернуть себе детей? Мучимая этими мыслями, она потихоньку выскользнула из комнаты. В пустынном холле Вероника села на подоконник, прижалась затылком к холодному стеклу и закрыла глаза.

Кто-то тихонько тронул ее за плечо. Вероника с трудом вынырнула из омута своих мыслей, открыла глаза – рядом стояла Стася. От сияющей улыбки не осталось и следа, лицо сделалось бледным и осунувшимся.

– Мне сказали, что ты была у моих родителей, даже ночевала там, – произнесла она. – Умоляю, расскажи мне о них!

– Что рассказывать? – дернула плечом Вероника. – Ждут тебя.

– Завтра я отправляю домой Витю, а вечером рассказываю детям, что у них в России есть бабушка, дедушка и другие родственники. Вот только как не повредить папе и маме, если я появлюсь там внезапно?! Нужно придумать какой-то план...

– Постарайся придумать его в ближайшие десять лет, – посоветовала Ника. – А то можешь не успеть.

Стася посмотрела на Веронику такими несчастными глазами, что ей сразу сделалось неловко за свою резкость.

– Значит, у тебя не от Алькиного брата ребенок родился? – зачем-то уточнила она.

– Господи, конечно же нет! Я после поговорю с Алей, объясню ей, что я совершенно не виновата в смерти ее брата. У нас с ним не было ничего, он только несколько раз провожал меня от школы домой. Ох, как же я его боялась! Знаешь, мне кажется, он был тогда уже не совсем нормален. Вера в Бога ведь не спасает людей от безумия...

– А товарищ Ерофеев откуда взялся? Как ты вообще ухитрилась с ним познакомиться?

– Да уж ухитрилась, – оживилась, заиграла лицом Стася. – Тогда летом, перед седьмым классом, понесло меня как-то в церковь. Зашла, посмотрела на иконы, старушки меня обшипели, что без платка и лоб не крещу. Вышла оттуда и сразу у ворот церкви столкнулась с нашим куратором по комсомолу. Он еще раньше зуб на меня имел... Тут же начал рассказывать, какие неприятности у меня будут в школе, и что из комсомола исключат, и института мне не видать, и вообще с волчьим билетом из школы отчислят. В общем, я пришла домой в слезах, рассказала все родителям. Они тоже перепугались чуть не до обмороков, стали звонить, искать нужные связи. Так и вышли на Виктора Ерофеева, он когда-то у отца на заводе начинал, а теперь вот сделался секретарем горкома комсомола. Он предложил мне прийти к нему в горком, успокоил, посокрушался насчет перестраховщиков. А потом позвал на следующий день прогуляться с ним по парку.

В общем, очень скоро у нас начался роман. Про его жену я не знала, размечталась, дурочка, что он на мне женится, увезет в Ленинград или даже в Москву, а там совсем другая жизнь у меня начнется. Потом я забеременела и пришла к нему с этим известием.

– И он не обрадовался?

– Нет, конечно. В два счета разрушил все мои иллюзии. Рассказал, что если я хоть слово кому-то про него скажу, то папа мой вылетит из партии и с работы, и мама – она же в магазине работала – за растрату под суд пойдет, а потом надолго – в тюрьму. И распорядился, чтобы я в течение двух месяцев покинула город до решения проблемы. Он имел в виду, чтобы я к каким-нибудь родственникам уехала, пока живот не стал заметен. Но для этого надо было во всем признаться родителям, а это для меня было страшнее всего на свете. Вот я и стала действовать по-своему.

Она замолчала, посмотрела в окно на заснеженный двор, улыбнулась:

– Скучно сейчас даже вспоминать об этом. Когда описывала эту историю в своем романе – все время в сон тянуло. А тогда казалось – все, конец жизни.

– Стась, а что тебе сказала цыганка? – вдруг встрепенулась Вероника.

– Какая цыганка?

– Ну, тогда, в парке, в день, когда мы с тобой только познакомились. Она что-то нагадала тебе, а ты расстроилась. Разве не тогда у тебя впервые появилась идея зайти в церковь?

Стася смотрела на нее непонимающими глазами и вдруг рассмеялась, мелко закивала головой:

– Точно, была цыганка, этакая старушенция с внуком! Надо же, никогда про нее не вспоминала. А ведь она мне правду тогда сказала. «Через год ты будешь жить в другом мире», – протянула Стася, подражая тягучему говору старухи. – Так и получилось. Только я-то подумала, что это она о смерти говорит. Умереть-то в те годы было реальнее, чем за рубеж уехать. Конечно, огорчилась – пожить еще хотелось.

– Вставь этот эпизод в свою книжку – читатель лучше поймет, почему ты пошла в церковь.

– Да нет, не стоит, – снова засмеялась Стася. – Как говорится, такая лажа в Америке не прокатит. Да и не в этом, по правде говоря, дело. У меня пять двоюродных сестер, все старше меня. Все живут в этом городе. И судьба у всех одна, словно под копирку. Все рано выходили замуж, рожали по нескольку детей. Мужья оказывались пьющими, никчемными, жили с родителями чуть ли не на головах друг у дружки.

А еще я помню, как ребенком бывала на их свадьбах. Мой папа или кто-то из родни обязательно заводил за праздничным столом рассказы о том, как наш прадед – богатый шляхтич – за каждую дочь давал в приданое замок с прислугой, пашнями и лесами. А я всегда думала: ну почему, почему после этих рассказов все веселятся и радуются, а не плачут и не протестуют? В общем, если б не церковь – я бы в другую авантюру ввязалась, лишь бы не жить так, как сестры. Я ведь не знала, что в России скоро начнется перестройка и всего можно будет достичь своими силами. Так что цыганка тут ни при чем.

– Ну ладно. – Вероника решительно тряхнула головой. – Я рада, что ты вернулась к нам, Стася, пусть и через столько лет. И что тебе удалось прожить три с половиной жизни, о которых ты мечтала. А сейчас извини, но мне надо собираться домой.

Летом того же года Вероника прилетела в городок на свадьбу Сашки и Александра Сергеевича. С собой взяла Зиночку, которая как раз вступила в полосу острого интереса к марьяжным делам и, узнав, что мамина школьная подруга выходит замуж, уже не отставала от матери, пока не добилась своего. Славик остался в Мандельё под присмотром все той же Анны Марковны, которую Ника вернула с полпути к ее украинской глубинке. Где находится ее бывший супруг, Вероника не знала, но на всякий случай оставила няне строгие инструкции, куда звонить, если тот вдруг появится на горизонте.