Сергей Высоцкий - Праздник перепутий

Короткий разговор этот врезался в память Антонова навечно. Каждый раз, вспоминая о нем, Алексей Николаевич ощущал, как горели его уши от обиды за дядю, сильного, на всякое дело умелого и очень доброго, несмотря на внешнюю хмурость, человека. Алексей сидел как на раскаленных углях, негодуя, что дядя Коля спокойно слушает эту чудну́ю учительницу в хрупком пенсне, так не идущем к ее широкому мужицкому лицу. Его престо подмывало сказать учительнице что-нибудь обидное... А тетка поддакивала ей, явно обрадованная:

— Вот-вот, Ольга Ростиславна! И я ему, козлу, про то же толкую... — Но дядя Коля посмотрел на нее сурово, исподлобья, и она смолкла.

— У тебя, Коля, вся мудрость — в руках. Ты ими чудеса делаешь, а разговоры говорить не мастак. Ты ведь Прошу Ветрова отговорить от выпивки не сможешь? Не сможешь. И пристращать не сможешь! Лучше сам за него косить поедешь. А таких, как Ветров, у нас — через дом. Занимайся ты в своей мастерской железками. Может, еще такое изобретешь, что все ахнут. И не суйся в председатели, судьбу свою не ломай!

Алексей думал, что дядя Коля рассердится, цыкнет на учительницу или уж, по крайней мере, «одарит» ее суровым взглядом. А дядя посмотрел на Ольгу Ростиславну виновато, и губы его тронула еле заметная застенчивая улыбка.

— Так ведь они прямо с ножом к горлу...

— А ты характер прояви, — строго сказала Ольга Ростиславна. — Уцепились они за тебя, а главное — позабыли. Кто технику в колхозе чинить будет? Нет у них такого мастера. И в Рождественне нет. Ты же чинить и будешь!

— Из Гатчины третьего дня приезжали, — уже открыто улыбнулся Николай Иванович. — Новую жатку получили, а не идет. Просят взглянуть. Поеду завтра... — Он помолчал немного и обернулся к сыну: — Ну как, Санька? Не пойдем в председатели?

Саша пожал плечами — ну совсем как отец — и сказал, глядя в сторону:

— Не пойдем, пап...

Алексей потом долго зудил ему за отступничество, а брат твердил, как попугай:

— Да раз Ольга Ростиславна сказала, так что уж!

Много времени прошло, прежде чем Антонов научился спокойно, вот так, как сделал это Николай Иванович, выслушивать правду о себе, но заставить себя в душе согласиться с этой правдой, принять ее — удавалось ему не всегда. В таких случаях он вспоминал Ольгу Ростиславну, вспоминал этот разговор, услышанный в далеком детстве. Вспоминал свои стычки и ссоры с учительницей. Повзрослев, Антонов стал относиться к Ольге Ростиславне чуть-чуть снисходительно, иногда даже подшучивал над ней, объясняя ее прямолинейность и максимализм причудами старой девы. И только после сорока понял наконец ее доброту и большой человеческий талант. И жалел, что такие люди редко оказывались рядом с ним в трудные минуты. И ловил себя на мысли, что ему проще с людьми легкими, с людьми, которым нет дела до его слабостей и недостатков, а, значит, попросту говоря, и до него самого. И старался держаться подальше от таких людей, хотя и не всегда решался с ними ссориться, оправдывая себя тем, что неудобно, дескать, сказать человеку в глаза то, что о нем думаешь. Ведь ты и сам не святой...

Временами у Алексея Николаевича появлялось страстное желание поговорить с Ольгой Ростиславной, рассказать ей о том, что вот теперь он понял ее и полюбил. И что, как ни трудно ему порой, он старается быть прямым и открытым. Ему хотелось проявить о ней заботу, обласкать ее, чтобы и Ольга Ростиславна не думала о нем плохо. Одно время Антонов даже решил пригласить ее к себе в гости в Москву, но приходилось много ездить по экспедициям, а потом навалились диссертантские дела.

В один из своих редких приездов в деревню Антонов уже собрался было пойти к Ольге Ростиславне, но тетка сказала, что ее сейчас нет дома. В Замостье, в соседней деревне, свадьба, так она там.

— Кто-то из бывших учеников пригласил? — поинтересовался Антонов.

— Пригласили аль нет, не знаю, — ответила Дарья Филипповна. — Да она и без приглашения ходит. И на свадьбы, и на похороны...

Алексея Николаевича это немножко покоробило. «Опустилась, старая», — подумал он, и у него пропала охота изливать Ольге Ростиславне душу. Когда Ольга Ростиславна зашла на следующий день к тетке, Антонов подарил ей коробку конфет, специально для этого случая привезенных из Москвы, перекинулся парой нечего не значащих фраз, но серьезного разговора заводить не стал.

Наверное, Ольга Ростиславна что-то почувствовала. Она поблагодарила за конфеты и, разглядывая застывшую в прыжке балерину на коробке, спросила с грустной улыбкой:

— Они горчить не будут, Алеша?

...Когда умер отец, Алеше пришлось два года проучиться в деревенской школе, у Ольги Ростиславны, в третьем и четвертом классах.

Не очень-то у него тогда ладились отношения с одноклассниками. Наверное, кое в чем он успевал лучше — в городской школе требования были повыше. Наверное, и домашние избаловали Алешу своим вниманием. Он мог посмеяться над мальчишкой, которому с трудом давались задачки, съязвить, услышав неверно поставленное в слове ударение. В классе Антонова считали задавакой. А к Ольге Ростиславне он относился с недоверием и неприязнью. Особенно после одной ссоры в классе.

— Антонов, иди-ка ты, голубчик, к доске, — вызвала его однажды Ольга Ростиславна. Но когда Алеша, взяв мел в руку, приготовился решать задачки, она не стала ему ничего диктовать, а спросила:

— Ты, когда вырастешь, кем собираешься стать?

— Геологом-разведчиком, — не задумываясь, ответил Антонов. Мать работала в институте усовершенствования учителей лаборанткой на кафедре химии и брала иногда Алешу с собой. Больше всего ему нравилась огромная коллекция минералов, и он часами любовался причудливыми кристаллами берилла, горного хрусталя, медного колчедана... И в мечтах уже видел себя путешествующим по горным ущельям и тайге.

— Геологом-разведчиком... — повторила, словно эхо, Ольга Ростиславна и вздохнула. — Ничего у тебя не получится...

— Нет, получится! — запальчиво крикнул Антонов.

— В одиночку только в книгах Джека Лондона золото находят, — спокойно сказала Ольга Ростиславна. — А сейчас геологи сообща работают...

«Откуда вы знаете?» — хотел сказать Алеша, но сдержался. Он считал, что, кроме арифметики да правил правописания, Ольга Ростиславна ничего знать не может.

— ...А другие люди с тобой не пойдут, — продолжала учительница. — Не пойдут ведь, правда, дети?

Ребята сдержанно засмеялись, а Богунков, второгодник и драчун, пробасил с «камчатки»:

— Не пойдут!

— Не пойдут, потому что ты, Антонов, относишься к ним свысока. Можешь обидеть любого... Да и плохо привыкаешь к деревенской жизни. А геолог — он все в поле, в горах, — опять вздохнула Ольга Ростиславна. — Вот мы осенью на экскурсию ходили — так ты даже волчьи ягоды от черной смородины отличить не смог. И вереск с можжевельником путаешь...