Наталия Левитина - Девушка без недостатков

– Ладно, вали отсюда, – сказал один из охранников доморощенному стриптизеру. – Повеселился, и хватит.

Валдаев с трудом удерживал на себе трусы-боксеры, неуклонно сползавшие вниз под руками разгоряченных женщин. Сашу буквально рвали на сувениры.

– Ты мне не указывай! – рявкнул он в ответ. Сейчас он был звездой стриптиза, новоявленным божеством всех этих сладострастно оскаленных, опьяневших дам. – Козел!

– Ты кого козлом назвал? – задохнулся от ярости охранник.

Мгновение – и на подиуме кипела великолепная драка. Здоровякин, увидев, что его драгоценному другу пытаются испортить физиономию, фурией взмыл на сцену и принялся лупить обидчиков палицей и кистенем (в роли и того и другого выступали его чугунные кулаки)…

– …Славненько мы повеселились! – мечтательно закатила глазки Анн-Мари.

– Да, – мрачно согласился Валдаев и облизал разбитую губу. Его мутило.

– Не больно? – участливо спросила Анн-Мари, указывая на синюю скулу и кровоподтек на голом плече Александра.

– Фигня, – ответил тот.

Немного пошатываясь, троица стояла у черного входа клуба «Джонни». Анн-Мари держала одежду Валдаева. Валдаев в трусах, носках и одном ботинке зябко ежился – все-таки пошла вторая неделя сентября, от мокрого асфальта и каменной стены здания веяло холодом. Здоровякин шарил по темным углам мостовой, щелкая зажигалкой Анн-Мари. Он искал вторую туфлю.

– Она была где-то здесь, – пьяно бубнил он. – Где-то здесь! Валдаев, ты меня удивил! В тебе бездна талантов!

Недостаточная трезвость парней спасала ситуацию от более критической оценки. К утру они придут в себя, и тогда клуб «Джонни», охранники, мотоцикл, жадные дамы и – главное – Анн-Мари получат полновесную меру проклятий, возмущения и резких эпитетов.

– Саня, вам надо одеться, – сказала мадам Деманже.

Валдаев что-то не спешил. Возможно, свыкся с ролью.

– Мне как-то неудобно, – дернул он плечами и пошевелил тазобедренными суставами.

– Хватит выпендриваться, – остановил Илья. – Не вихляйся, не на сцене.

– Да нет, правда… Какой-то дискомфорт… Анн-Мари, отвернитесь, пожалуйста.

Мадам Деманже хмыкнула и повернула голову в сторону. Саша сунул руку в «боксеры» и достал из закромов… нет, не это… две визитные карточки, бумажку достоинством в пятьдесят долларов, три по десять и новенькую тысячерублевую купюру.

– Вот теперь нормально, – облегченно вздохнул он. – Анн-Мари, отдайте брюки.

Здоровякин недоверчиво и потрясенно изучал улов.

– Восемьдесят баксов и тыща в придачу! Ну, Валдаев… Оказывается, ты чего-то стоишь. А тут вот телефончик нацарапан. Будешь звонить?

– Пошел вон, – огрызнулся Валдаев.

– Давай я буду твоим менеджером, а?

– Не приставай!

– Спасибо за чудесный вечер, – сказала Анн-Мари. – Саша, вы были великолепны! Думаю, ваша и без того огромная популярность у женской половины города теперь только возрастет.

– М-м…

– И у вас классная попка!

– Анн-Мари!!!

– Нет, ну правда.

– Кошмар, – прошептал себе под нос Валдаев.

Первые гонцы стыда достигли помутненного алкоголем сознания и вонзили отточенные пики в Сашино самолюбие. Он ясно представил, что в клубе находились знакомые ему люди или знакомые его многочисленных знакомых. Значит, уже завтра рассказ о выступлении на сцене «Джонни» разнесется по городу, обрастая деталями, превращаясь в эпос.

– А, будь что будет, – махнул рукой Александр. Изменить ситуацию было невозможно, оставался единственный выход – призвать на помощь чувство юмора и самоиронию. – М-да, ну я отчебучил…

– Санечка, вы были на высоте, – успокоила Анн-Мари. – Подобного азарта и раскрепощенности я не видела и в парижских стрип-барах. Ну да, вы ведь не нанятый танцор. Вы не отрабатывали номер, вы просто резвились.

– Точно, Сашка! Согласись, любительское порно всегда интереснее профессионального. Ты сам говорил, – подбодрил друга Здоровякин.

Валдаев посмотрел на Илью и Анн-Мари взглядом полным нежной материнской любви. Сейчас он придушил бы их обоих!

Лизу радовали пейзажи. Деревья потрясали буйством красок, любимые тона Лизы – желтый, медный, оранжевый – наполняли город теплым светом. Над осенним великолепием раскинулось яркое, прозрачное, синее небо.

Но все было невыносимо плохо. Мрачное настроение не покидало труженицу «Артиссимо» последние дни. Она не появлялась в студии, злостно прогуливая работу, потому что боялась упреков и косых взглядов. Когда ей на глаза попадалась реклама банка «Антей», она вздрагивала. Рекламные щиты толпились вдоль дороги, как девочки на панели, их было много, но Лиза видела лишь одно: знакомый вензель, красные буквы. Сразу вспоминалась мучительная мизансцена в банковском кабинете, разъяренный Артур Иванович, удивленные зрители. Затем проносились в памяти кадры жизни злосчастного макета – кропотливая разработка, многочисленные переделки, обсуждения. За время изготовления макет стал для сотрудников «Артиссимо» любимым детищем. И вот – бесславная кончина на шее у председателя правления банка!

Потом тоскливые мысли Елизаветы плавно перемещались на другой предмет. Она ехала в больницу забирать обновленную и отреставрированную Алину Владимировну. На заднем сиденье лежало в чехле эффектное платье, несомненно призванное сразить наповал хирурга Сергея Маратовича. Долгие дни Алина Владимировна красовалась перед новым кавалером в трогательной пижамке и с бинтами на голове, и вот настало время реванша.

Вопрос о маминой тайне не переставал волновать Лизу. Она боялась неприятных открытий и возможного маминого смущения.

«Как же узнать о деньгах? Или ничего не говорить? Но я ведь скажу, что получила в банке ее зарплату. И что? Обязана ли она мне объяснить? Нет? А вдруг… Не знаю… И не с кем посоветоваться!»

Внезапно что-то, мелькнувшее за стеклом справа, заставило прекрасную автолюбительницу резво сменить ряд и свернуть в ближайший переулок. «Восьмерка» вернулась назад, туда, где Лиза увидела бело-синюю вывеску «Центр психологического консультирования».

«Вот это как раз то, что нужно, – подумала она. – Пусть меня проконсультируют. Пусть объяснят, что делать».

Лиза опустилась в глубокое кресло и огляделась. Критический взгляд дизайнера сразу отметил несколько мелких промахов в оформлении интерьера. Если комната предназначена для задушевных бесед с нервными посетителями, то цвет стен должен быть менее интенсивным. Непонятно, зачем над диваном повесили бра. Оно выбивается из общего стиля, притягивает взгляд несуразностью. Или это особый психологический прием?

В комнате появилась женщина в возрасте слегка за сорок. Приятные черты, обаяние, профессионально внимательное выражение лица располагали к разговору. Лизе сразу же захотелось со слезами свалиться ей на грудь и выложить накопившееся. Да, Лиза всласть бы пожаловалась! Она планировала живописать собственные страдания из-за бойкота, объявленного ей сотрудниками «Артиссимо», облить презрением отвратительного сластолюбца Артура Ивановича, вспомнить о нападении в подъезде, когда ее пытались изнасиловать, погоревать о недостаточной честности родной мамаши, посетовать на благородство и назойливость Рудницкого и конечно же уделить сосредоточенное внимание некоему гражданину, чье более частое появление в Лизиной жизни очень бы порадовало девушку.