Антон Чиж - Мертвый шар

– В таком случае расскажите, чего я не знаю.

Выждав минуту для приличия, Родион продолжил:

– Это ведь сущий пустяк. Все остальное уже известно. Например, кто и зачем организовал бильярдную аферу. Как и почему погибли Варвара с Тонькой. Я даже знаю, кто убил Марфушу. И вы это прекрасно знаете. Не надо так таращить глаза, они вам еще пригодятся. И это далеко не все, что открыто. Имея дело с семейным роком, приходится быть во всеоружии. Чтобы не осталось иллюзий: знаю про фарфоровую куклу в склепе и фальшивый крест неподалеку. Бедняжка Липа клала цветочки на пустое место.

– Что вы от меня хотите? – глухо спросила Аглая.

– Пустяк. Для чего подменили ребенка мертвой куклой?

– Сорок пять лет прошло, – словно проверяя себя, сказала няня. – Не представляю, как вы разнюхали. Но раз так… Филомена Платоновна была безумно влюблена в роскошного господина Аристофана Кивиади. Грек, бильярдист. В шестнадцать лет это простительно. Но Фила настолько потеряла голову, что отдалась ему. Кивиади обещал жениться, рассказывал о своем огромном состоянии. Когда Фила узнала, что беременна, и открылась – грек бежал. Оказалось, у него, кроме долгов, ничего нет. Она хотела наложить на себя руки, но я удержала. И тут, словно в награду за страдания, Фила познакомилась с Бородиным. Нил Петрович был старше на тридцать лет, но влюбился без памяти и сразу сделал предложение. Фила, не раздумывая, согласилась. И как только живот округлился, сообщила радостную весть. Нил был на седьмом небе от счастья. Роды начались раньше срока, как вы понимаете. На всякий случай я позвала не доктора, а знакомую повитуху. И не зря. Ребенок оказался точной копией Кивиади, ничего общего с бородинской породой. А еще глаза разноцветные. Фила сразу приняла решение: дитя спрятать где угодно, а Нилу сообщить, что девочка родилась мертвой. Бедный Нил Петрович так переживал. Даже заболел и не пошел на похороны, так что мы вдвоем управились. Похоронить куклу – это был каприз Филы. Видно, в душе она дочку похоронила. Больше никогда не спрашивала, словно та взаправду умерла. Марфа на мне осталась. А вся любовь Филы досталась нашему обожаемому Нилушке. Родился через год здоровеньким и крепким. Теперь довольны?

– Почти, – согласился Родион. – Осталось выяснить незначительные детали. Где ребенок Марфуши и девочка Липы?

– Марфушин умер при родах, – сказала Аглая, глядя прямо в глаза. – Тельце положила у Обуховской больницы. Так многие делают. Похоронили где-то в общей яме. А Липину девочку я продала.

Родиону показалось, что ослышался:

– Как это «продала»?

– Вы еще молодой человек, хоть и в полиции служите, – старуха печально усмехнулась. – Многого не знаете, что в жизни бывает. На ребенка Липы мне сил не хватило. Вот и нашла добрых людей. У нее фамилия приемных родителей, девочка счастлива и не знает, что она приемный ребенок. Можете резать меня на куски, но я не скажу, кто она. Нельзя взрослой барышне ради вашего любопытства ломать жизнь.

– Конечно, не будем, – согласился Ванзаров. – Мы же не звери, а полиция. Но вас спрошу: откуда взялись барышня Варвара и сама Липа? Неужели Филомена Платоновна нагуляла? А то у вас необъяснимая страсть приносить сироток на воспитание в дом терпимости.

– Помогала людям, как могла. И за это буду расплачиваться вечным спасением души. Но чтобы вы испортили им жизнь своими допросами, как испортили мне, – не позволю. Больше от меня ничего не услышите.

– Больше ничего и не надо, – Родион полез за бумагами, словно у него накопилось срочных дел. – Вы свободны.

Аглая подозрительно насупилась:

– Я не арестована?

– Преступлений нет, значит, и ареста не было. Вас доставили в участок для частной беседы. И только.

Старуха нерешительно поднялась, словно не веря в чудесное спасение.

– Всего доброго, – попрощался Родион и вдруг добавил: – Простите за любопытство, что интересного нашли в учебнике «Судебная медицина» Эммерта? Это же не трагедии Еврипида.

– Люблю почитать на ночь глядя, а то засыпаю плохо, – в задумчивости ответила Аглая и, не прощаясь, покинула участок.

Где-то далеко тренькнули колокольчики телефонного аппарата. Трубку снял чиновник Матько, выслушал и в охотку подбежал к столу Ванзарова, чтобы доложить: Родиона Георгиевича срочно вызывают.

К ресторану «Доминик» подъехала двуколка, со ступеньки спустился господин приятной наружности, хоть и несколько растрепанный. Судя по горящему взгляду и растительности на щеках, ночь провел бурную. Что вы хотите: мрачные размышления под пять сортов водки даром не проходят. Нил старался держаться солидно, но это давалось ему с трудом. Некоторая помятость сюртука свидетельствовала, что следить за господином было некому.

Однако приобщиться к кулинарному раю Нил Нилыч не успел. К нему подскочила худощавая барышня удручающе мерзкой наружности, причем с одним глазом, и принялась сыпать комплиментами. Оказалось – горячая поклонница мастера бильярдной игры. Не пропускает ни одного матча, ни на что не рассчитывает, только мечтает о скромной милости: получить автограф. На измученного Нила словно брызнули живительным бальзамом. Распрямил плечи, блеснул неподражаемой улыбкой, изысканно поблагодарил и спросил, где расписаться. Барышня благоговейно поднесла блокнотик. Бородин уже занес вечное перо, чтоб оставить росчерк, как вдруг услышал щелчок и ощутил на запястье неприятный холод. При этом рука отказалась слушаться. Удивленно взглянув, обнаружил, что ее сдерживает кольцо наручных браслетов, цепочка которых тянулась к ручке барышни и там крепилась другим кольцом.

– Позвольте, – оторопело выдавил недавно роскошный мужчина.

– Без глупостей, господин Бородин. Вы арестованы. Не вздумайте устроить скандал в публичном месте. Ваша репутация понесет непоправимый урон.

– Зачем арестован? – одурев, спросил он.

– Берлинская полиция, – сообщила барышня в пиратской повязке.

– Именно берлинская? – уточнил Нил, теряя остатки разума и воли.

Ему под нос сунули черную книжечку с золотым имперским орлом.

– И правда берлинская. Благодарю. А что я сделал?

– Три года назад обесчестили невинную девушку.

Бородин пытался вспомнить, что же делал в столице рейха, но в голову приходила невыразимая муть. В дома терпимости заглядывал, само собой, но чтоб невинную бесчестить? Неужели все забыл?

– Прошу в ваш фаэтон, – приказала страшила и полезла первой.

Нил как привязанный потащился следом. Усевшись и кое-как взяв вожжи одной рукой, спросил:

– Нам куда, в германское посольство?

Но барышня назвала адрес на Малой Московской улице. Подъехав к указанному дому, Бородин обнаружил не тайное немецкое логово, а 4-е отделение Московской части столичной полиции и окончательно запутался.