Джон Макдональд - Цена убийства

— Как я сказала мистеру Кифли — сразу после твоего дня рождения.

— Прекрати, Люсиль. Виделась с ним и позже. И я это должен знать — сейчас же.

Она поняла по глазам мужа, насколько все серьезно. Ошеломленная, судорожно соображала, что ему рассказать: немыслимо ведь открыть всю правду. Но кое-что все-таки нужно сказать, чтобы его успокоить. Придется назвать детали, подробности для правдоподобия. Впервые она испытала чувство острой вины за то, что вытворяла с Дэнни. Это и в самом деле ужасно — с родным братом мужа. Жаль, что нельзя сделать как в фильме: перекрутить, чтобы стало лучше, чем в действительности. Ничего подобного раньше она не делала, и в мыслях такого не было. Рут об этом много болтала, но ведь все только слова. Собственно, Ли сам -виноват, что так случилось. Воображает, что можно сунуть ее в эту вонючую дыру на Аркадия-стрит, выдавать смехотворные суммы, и она здесь будет таять от счастья! Если вы привыкли к веселью, всяким приятным развлечениям, никто не смеет требовать, чтобы приспособились к жизни, где и университетская вечеринка становится великим событием.

— Так я жду, — настойчиво повторил Ли. — Выкладывай.

Мысль ее работала на полных оборотах: перебирала, приглаживала, заметала.

— Ну хорошо. Виделись мы. Но я ему обещала… Он вздохнул:

— Мне нужно услышать все. Начинай.

— Ладно. Вчера прошло две недели. Видела его только один-единственный раз. Было утро, я гладила, а он зашел через черный ход — выглядел мрачным, озабоченным. Я сказала — тебя нет дома, а он обратился с просьбой. У него, мол, неприятности, и ему нужно, чтобы я кое-что припрятала в доме. Тебя не хотел просить, потому что начнешь выспрашивать и так далее. Ну, я и пообещала.

— Потом он приходил за тем, что оставил?

— Нет, был здесь только в тот единственный раз. Это еще здесь.

— Давай принеси.

Она встала, чтобы направиться в кухню за банкой с мукой, но вспомнила, как Дэнни требовал не раскрывать конверт, чем пригрозил ей, если ослушается. Поэтому подошла к шкафу и, раздвинув вешалки с платьями, достала из сумки конверт с деньгами. Кляня себя за глупость, за то, что не догадалась припрятать для себя часть, швырнула конверт Ли. Купюры разлетелись по воздуху, опустившись у его ног и на постели, а ей хотелось смеяться до слез, видя его изумление.

Медленно собрав бумажки, сосчитав, Ли вложил их в конверт.

— Тысяча долларов. Для чего?

Она снова уселась перед зеркалом.

— Говорил, какие-то осложнения, и это деньги на дорогу, если у него ничего не выйдет. А если все получится, можем их оставить себе. И если его убьют, тоже можем взять.

— Какие осложнения — не сказал?

— Ты же его знаешь.

— Это все?

— Дал конверт, чтобы спрятала, велел тебе даже не заикаться и уехал.

— Машину оставлял перед домом?

— Нет. Не знаю, где оставил. Зашел через заднюю дверь. Я гладила на кухне. Ушел тоже через заднюю дверь.

— Ты говорила об этом с кем-нибудь? Небось рассказала своей Рут?

— Никому не говорила.

Ли сидел нахмурясь, похлопывая конвертом о ладонь. Ну прямо вылитый Дэнни.

— Что думаешь делать? — спросила она.

— Не знаю. Пытаюсь представить, как отнесется Кифли, если я расскажу ему, что…

— Ведь это твой родной брат!

— Знаю, Люсиль. Очень хорошо знаю. Но я должен быть уверен, что Кифли не разнюхает про этот… случай. Пожалуй, придется рискнуть.

— Положить его обратно?

— Спасибо, я сам позабочусь. Ну почему, Люсиль, ты не рассказала мне сразу?

— Я же обещала Дэнни — дала ему слово.

— Ты моя жена, и мне не нравится, что Дэнни впутал тебя в историю.

— Куда ты положишь конверт? Вдруг он придет за ним, когда тебя не будет дома?

— Скажешь ему, чтоб подождал, и позвонишь мне, а я приеду, как только освобожусь.

— А если он будет спешить?

— Что ж, очень плохо. Должен ведь я знать, что происходит.

Выходя из спальни, обернувшись, он сказала:

— В семь часов у меня собрание, как насчет ужина?

— Интересно, как ты себе это представляешь? Целый час выспрашиваешь обо всем, а потом надеешься, я нажму волшебную кнопку и ужин через две секунды опустится на стол. Я просто дурочка. Думала, хоть в субботний вечер имею право ожидать, что повезешь меня куда-нибудь ужинать…

— Ладно, хватит. Перехвачу по дороге сэндвич.

Когда он опять зашел в спальню, она обрабатывала другую ногу. Быстро приняв душ, он переоделся. Когда Ли собрался уходить, почти все ногти были накрашены.

— Вернусь, наверно, около половины девятого, — сказал он.

— Хорошо, — небрежно бросила Люсиль не оборачиваясь.

— Можем тогда съездить в кино.

— Еще лучше.

— Подумай об этом, — он положил ей руку на плечо, а Люсиль подставила щеку для поцелую. Хотел было что-то сказать, однако, раздумав, вышел из комнаты. Она слышала, как слабо хлопнула дверь, заурчал мотор, и его звук стал удаляться. Комнату заполнили голубоватые сумерки. Позвонила Рут — никто не поднимал трубку. Раздраженная, прошла в кухню, сделала бутерброд и съела его стоя, не присаживаясь. Снаружи доносился визг и шум драки соседских детей. Выпив стакан молока, принялась искать деньги. Через полчаса она пришла к выводу, что Ли спрятал конверт в ящике своего стола — в среднем, и ящик заперт. Довольно долго она старалась открыть его загнутой спицей, однако, разочарованная, вынуждена была отступиться.

Включив телевизор, прокрутила шесть каналов, выключила. Порылась в сумочке, обнаружила два доллара с четвертью. Надев темно-голубое платье, направилась к автобусной остановке. Дверь не заперла, не оставила никакой записки — пускай покрутится. И в кино пусть идет один. Увидев приближающийся автобус, почувствовала, как подступают слезы. Ночь была полна людей, и все они развлекались. Одна Люсиль была как отверженная.

В воскресенье четырнадцатого октября Дэнни проснулся в семь утра. Опять ему снилась тюрьма, сплошные каменные стены, решетки, голые лампочки и ночные звуки. Сон не исчезал и после пробуждения, понадобилось несколько томительных секунд, прежде чем он сориентировался во времени и в пространстве, узнал балки потолка над головой. Приподнявшись на локте, взглянул на часы и закурил первую сигарету.

Он лежал в большой, удобной постели — радиоприемник у изголовья, полочки с книгами, выключатели. Улегшись на спину, лениво попыхивая сигаретой, прислушивался к медленному току крови после хмельной ночи. Слишком много пойла, сверх меры сигарет и, пожалуй, некоторый избыток крупной брюнетки, миссис Друсилы Катон, которая, доставив его на эту роскошную укромную дачу, в ответ ожидала частых проявлений чувственного интереса.

Друсила же объяснила Дэнни, с чего эта хижина так роскошно оборудована и изолирована от мира. Тридцатилетняя Друсила была второй женой шестидесятилетнего Бэрта Катона. Бэрт построил дачу давно, еще при жизни первой миссис Катон. Когда-то он купил тысячу шестьсот акров леса, чтобы разбить его на участки. Однако поскольку Этель, первую миссис Катон, было невозможно переносить без систематических забав на стороне, он в великой тайне построил эту дачку — место для личных, специфических развлечений, о котором не прознала бы подозрительная Этель. Гнездышко находилось в восьмидесяти пяти километрах от Хэнкока — восемьдесят по шоссе номер девяносто, а еще пять по узкому проселку. Последний километр представлял уже частную полосу гравия. Распорядился подвести электричество, построить земляную плотину, и речушка превратилась в двухакровый пруд, затем привез аж из Толедо архитектора, который, вероятно, инстинктивно уловил требования Бэрта Катона. Строители из ближайшего городка выполнили все работы. Дача возвышалась на холме над прудом, из дома открывался превосходный вид на округу с другими холмами в отдалении. Здание имело форму параллепипеда, и было в нем всего две большие комнаты — гостиная и спальня. Между ними шел узкий коридор, в одном конце которого находилась маленькая кухня, а в другом — небольшая ванная.