Андрис Колбергс - Ночью в дождь

Грунского нельзя оставлять в кустах. Весной на него наткнутся рыболовы. Надо закопать".

Через несколько мгновений у Винарта созрел другой план. Лучше.

Ключ от профессорского гаража несложный, он его видел десятки раз...

Ехать. Сейчас же. Чтобы к утру вернуться.

Ночью ехать надо осторожно: только по середине шоссе, чтоб была возможность объехать с обеих сторон, вдруг кто-нибудь тащится без света, стоит на обочине или выскочит перед самым носом.

Хороша профессорская "Волга" - тянет что надо.

Он переехал речку. Вот и "Ценас". Луч фар погладил каменную стену дома.

Винарт включил свет в большом помещении и взялся за дело методично, медленно, как опытный криминалист.

Чтобы не смазать отпечатки пальцев, он брал стаканы со столика пинцетом, и каждый клал в отдельный полиэтиленовый мешочек. Затем настала очередь бутылки с водкой, вторую - с вином - он не нашел нигде. Видно, Наурис прихватил с собой и, выпив по дороге в Игавниеки, бросил где-нибудь в кустах.

Бутылка была почти полной - смесь водки с хлороформом, - и прежде всего он заткнул ее пробкой.

"Я, товарищ следователь, ничего не могу сказать по этому поводу, лично мне ничего не известно. С Грунским, - если вы утверждаете, что его фамилия Грунский, то я обязан вам верить, - я договаривался как с печником. Он обещал мне сложить камин, и я попросил Илгониса Алпа, чтобы тот его привез. Но, как потом выяснилось, он к работе не приступал. Договаривались мы по телефону, я даже не видел его ни разу. У меня к нему нет претензий, но за несделанную работу платить я тоже не намерен. Что? Умер? Ну, теперь-то мне хоть ясно, почему он не звонил больше".

Часть инструментов печника валялась на полу возле трубы, часть была в мешке.

Он все собрал.

У Винарта на хуторе было несколько небольших, но надежных тайников Наурис и Илгонис знали только об одном из них. Между огромными ржавыми шестернями, когда-то приводившими в движение жернова. Вооруженный лишь карманным фонариком, он чуть было не замерз, ощупывая ледяное железо. Наконец все же отыскал щель, но глубоко совать руку было противно словно в нору водяной крысы.

Есть! Пальцы нащупали и вцепились в промасленную тряпку, которой была обернута жестяная коробка. Сверток был большой, из щели вылезал с трудом, как пробка из бутылки.

Вернувшись в большое помещение, он положил сверток на стол и развернул тряпку. Коробка почти вся покрылась ржавчиной, хотя кое-где еще сохранилась краска и отдельные слова можно было разобрать: "В/О "Плодэкспорт", солодовый экстракт".

На удивление, крышка подалась довольно легко.

Револьвер был завернут еще в одну промасленную тряпку.

Большой, тяжелый, весом с килограмм. Винарт не стал трогать оружие, чтобы не оставить отпечатков своих пальцев.

Еще с детства огнестрельное оружие вызывало в нем неприязнь, смешанную со страхом, - почти такую же, какую вызывала кровь. Видя, с каким восторгом мальчишки рассматривают оружие, он тоже пытался изобразить большой интерес, но у него это никогда не получалось правдоподобно.

Устройство револьвера было очень старое и простое, он увидел, что курок не взведен. Это его немного успокоило.

Опытным глазом слесаря он сразу отметил, что на рукоятке недостает кольца, куда вдевался шнурок. Городовые и царские урядники, которых теперь можно увидеть лишь на старинных фотографиях да в фильмах, крепили кобуру к ремню плетеным шелковым шнуром, завязанным замысловатой петлей. А на этом револьвере кольца не было, от него осталось лишь гнездо в том месте, где было кольцо.

Может, оно сломалось, когда Наурис рукояткой ударил Грунского по голове?

Восьмигранный ствол, почти по всей длине его выгравирована надпись: "J. B. Ronge Fils a Liege". Наверно, название оружейного завода. Конечно, название.

"Зачем Наурис купил его? На кой черт он ему понадобился? Не задумал ли он что-нибудь ужасное? От него надо отделаться поскорее. На хутор больше ни одной машины! Пусть отгоняют в лес и разбирают сами. Транспорт для перевозки запчастей пусть тоже ищут сами".

Эти красные "Жигули", которые еще целехонькими стояли посредине помещения, он тоже отогнал бы и бросил где-нибудь, если бы не возможность быстро и хорошо подзаработать: некоторые клиенты ждали "посылки с запчастями прямо с завода".

"Засунуть револьвер обратно в щель или перепрятать? Вместе со стаканами, бутылкой и инструментами Грунского?"

"Скажу честно, товарищ следователь, подозрения у меня были. Эта жидкость в бутылке из-под водки, которая стояла на столе, имела странный запах. Я еще подумал: кто способен это пить? Меня, товарищ следователь, за полтора года заключения выучили - знаю, какое значение имеют вещественные доказательства, поэтому я их все собрал и положил в надежное место. Мое положение, в конце концов, самое неприятное: ранее судим, владелец хутора. Хотя со случившимся я никак не связан. Вы спросите, почему я не сообщил о том, что по пьянке мне рассказал Наурис. Я боялся! Выйдя из тюрьмы, он со мной рассчитался бы. А я не хочу стать инвалидом из-за какой-то глупой ссоры двух пьяниц. Нет, я не знаю, кто принес бутылку - Наркевич или печник, кто из них начал ссору, тоже не знаю. Наурис мне сказал только, что догнал вонючего старика возле речушки и ударил его рукояткой по голове. Револьвер? Нет, я не видел. Спрятан? Да тут везде можно спрятать. Знаете, однажды я заподозрил недоброе... Наркевич с коробкой, завернутой в тряпку, лазил по останкам железного механизма мельницы. Может, там и надо искать. Что потом было? Испугался, конечно, когда осознал, что натворил, и на отцовской "Волге" отвез убитого в Ригу. И сбросил там в канаву: одежда на старике вымокла. Не мог же он его просто так бросить на улице! Не вносите это в протокол, я не подпишу! Да, боюсь! Вы Наркевича знаете один день, а я - двадцать лет. Ваши эксперты в машине за сиденьем найдут много всего. Будет там и кровь Грунского, и волосы Грунского тоже. Я к вам отнесся как к человеку, а вы хотите, чтобы меня избили до смерти. Не подпишу, ни в коем случае, хоть в тюрьму отправляйте!"

Винарт не мог и предположить, что Грунский окажется таким тяжелым и что до заросшего ивняком заливчика так далеко. Когда он, по нескольку раз останавливаясь, чтобы перевести дух, наконец дотащил старика до "Волги", стало ясно - в багажник он его не впихнет.

Он раскрыл с обеих сторон задние дверцы и, словно мешок, втащил труп на сиденье. С волос Грунского тоненькой струйкой стекала кровь, разбавленная водой, хотя, когда труп лежал на земле, рана казалась Винарту засохшей.

От отвращения его стошнило.

Потом он запер дом и, стоя с одножильным электропроводом в руках, огляделся. Ему нужен был камень. Взгляд его скользил вслед за лучом карманного фонарика по гранитным стенам дома, по фундаменту, но ничего пригодного он не заметил. "Найду по дороге", - решил он. Ему хотелось как можно скорее убраться отсюда.