Эрл Гарднер - Суд последней надежды

Необходимо отмстить две-три детали, которые никак не соответствуют его истории. Первым делом, если Бейкер, как он утверждает, пересек ручей, воды в котором было выше колена, а затем, вскарабкавшись на берег, одолел изгородь из колючей проволоки, то, учитывая возбуждение, в котором он находился, это должно было сказаться на его одежде. Ведь и при дневном свете одолеть эту изгородь нелегко. Деккер же настаивал, что, когда Бейкер появился у него в доме, одежда его была совершенно сухой и на том месте, где стоял Бейкер, не было следов ни воды, ни грязи. Во-вторых, как бы тщательно потом не исследовалось бревно, перекинутое через ручей — а осматривали его очень внимательно — так и не был обнаружен след вонзившейся в него пули, от которой полетели щепки и обнажилась белизна древесины. Так и не удалось выяснить, куда же попала эта пуля.

К тому времени во всем этом деле выявился еще один интересный аспект. Братья Брайт, избитые почти до бесчувствия, бредущие пешком и невооруженные, имели не более трех часов преимущества перед погоней, которая тут же была организована, а скорее всего, в их распоряжении было куда меньше времени.

Как только рассвело, шериф тут же организовал погоню по следам братьев Брайт.

Нашлись свидетели, которые слышали, как шериф давал совершенно недвусмысленные инструкции: «Как только увидите их, стреляйте — и чтобы наповал уложить их».

Деккер утверждал, что как только он услышал это указание, то отказался участвовать в погоне и сказал, что и шага не сделает, пока эти инструкции не будут отменены.

Шериф клятвенно заверил, что не говорил ничего подобного.

Участники же ополчения, стоявшие тогда поодаль, все же подтвердили, что слышали эти его слова.

Позже стало известно, что шериф говорил окружному прокурору: «Этих типов никогда не удастся взять живьем, если же мы возьмем их живыми, то не довезем до Иреки, если же все-таки доберемся до Иреки, толпа там их линчует».

Эти слова шерифа взяты из письма, написанного окружным прокурором.

Шериф созвал на помощь всех, кого только мог, и преследователи принялись обшаривать всю окружающую местность.

Графство Сискийу лежит к северу от Орегона. Шериф позвонил коллегам в Орегон, сообщил им, что случилось, и попросил организовать облаву, которая должна была загнать Брайтов в ловушку. В составе преследователей были и индейские следопыты, которые обследовали буквально каждый дюйм земли в надежде напасть на след братьев Брайт. В помощь погоне был даже выделен самолет, а по следам Брайтов уже шли волкодавы.

В истории северной Калифорнии такая охота на человека была беспрецедентной.

Но братьям Брайт удалось ускользнуть от нее. Так и не пойманные, они скрылись в горах и обосновались там. Им понадобилось все умение, чтобы скрыться от поисков.

Как станет ясно, они сделали даже больше того.

К тому времени к окружному прокурору Джеймсу Дэвису стекались все данные об этом деле, и его картина решительно не нравилась прокурору.

Показания Бейкера, которые он дал практически сразу же после стрельбы, убедили его в том, что если даже Бейкер рассказывал чистую правду, братья Брайт вели себя точно так, как и должны были бы вести в подобных обстоятельствах. К тому же он далеко не был уверен, что все, рассказанное Бейкером, соответствует истине, и его очень обеспокоило возбуждение, охватившее округ и настойчивые разговоры о суде Линча.

Окружной прокурор попытался предупредить шерифа о недопустимости такого исхода, и вот именно тогда шериф и произнес упомянутые выше слова, что Брайтов никогда не возьмут живьем.

Окружной прокурор, вернувшись к себе, принялся тщательно обдумывать ситуацию, чем он и занимался примерно две недели. Наконец он направился к родителям Брайтов и сказал: «Я знаю, что ваши ребята не решаются показаться, потому что боятся, что их могут линчевать. Если они смогут выйти в какой-то определенный день к концу дороги, я там буду с машиной. Я сам отвезу их в заключение и доставлю в такое место вне пределов графства, где они будут в безопасности и суд Линча им не будет угрожать. Ими займется суд».

Полицейские, конечно, тщательно наблюдали за домом Брайтов, чтобы братья не смогли получить какой-то помощи от родителей, так что шансов, что родителям удастся связаться с братьями и передать им слова прокурора, почти не имелось, но то был единственный способ, которым окружной прокурор мог передать им свое послание.

В назначенный день в жаркий полдень окружной прокурор в сопровождении своего друга доктора Харриса, которому он полностью доверял и который был предан справедливости, подъехал к тупику дороги (месту, откуда расходились в стороны все преследователи и куда они возвращались запастись припасами, вооружением и т. д.).

Окружной прокурор остановил тут свою машину. Из кустов вышли двое.

— Вы окружной прокурор? — спросил один из них.

— Да.

— Я Джон Брайт. А это Кок.

Окружной прокурор распахнул дверцу машины.

— Садитесь, — сказал он.

Двое мужчин оказались внутри машины.

— Ложитесь на пол, — сказал прокурор и накинул на них одеяло.

Обойдя вокруг машины, Дэвис сразу же сел за руль, включил двигатель и направился в Фолсомскую тюрьму недалеко от Сакраменто, гоня машину на предельной скорости. К вечеру Дэвис и Харрис доставили двух заключенных на место.

Это было торжеством сил защиты закона.

Братьям Брайт все же удалось получить послание от прокурора. Восемнадцать дней они прожили в горах, ускользая от облав, которые шли по их следам, скрываясь от волкодавов, самолетов, индейцев-следопытов, и тем не менее продолжали существовать.

Узнав, что окружной прокурор хочет встретиться с ними, они вернулись, хладнокровно проложив путь сквозь цепь облавы (не надо забывать, что в ней участвовали не любители, а лучшие охотники и следопыты, которых удалось привлечь шерифу) и при свете дня эти два человека, жизни которых висели на волоске, вылезли из кустов, зная, что тут сборный пункт всех участников облавы, и сдались окружному прокурору и доктору Харрису.

Окружной прокурор понимал, на какой он идет риск, действуя подобным образом. Как потом станет ясно, он на самом деле был отважным человеком, готовым пожертвовать своей политической карьерой, если этого требовали его обязанности.

Доктор Харрис был одним из тех людей, которые составляют становой хребет любого общества. Он отправился с Дэвисом в качестве простого гражданина, чтобы оказать ему моральную поддержку и убедиться, что договоренность будет честно соблюдаться.

Возбуждение народа было столь велико, что если бы машина прокурора была бы остановлена где-нибудь в пределах графства Сискийу, Брайтов, вне всякого сомнения, линчевали бы, а если Дэвиса и доктора Харриса не постигла бы та же судьба, им бы все равно крепко досталось.