Эрл Гарднер - Суд последней надежды

Такого рода «опознания» вели к частым судебным ошибкам. И в самом деле, если суд с недоверием относится к дополнительным свидетельствам и не может полагаться на показания очевидцев, из чего он должен исходить?

Ответ, конечно, заключается в том, что необходимо принимать свидетельские показания, но и тщательно оценивать интеллектуальные способности лица, проводящего опознание, и его честность.

Можно припомнить статью, появившуюся в «Сатердей Ивнинг Пост» под названием «Я был обвинен в сексуальном преступлении», написанную бизнесменом, которого задержала полиция, когда он ехал с работы домой. Машина его остановилась в уличной пробке, и перед ней проехал патрульный полисмен на мотоцикле, направляясь к двум девушкам, которые, плача, крича и размахивая руками, стояли на тротуаре.

Выяснилось, что патрульный по ошибке принял его за водителя, только что вылетевшего из-за угла, а две молодые девушки взывали о помощи, потому что какой-то человек только что непристойно обнажился перед ними.

Они «опознали» бизнесмена как развратника, который приставал к ним.

Бизнесмен был тут же арестован. Отдан под суд. И осужден. Любая его попытка доказать свою невиновность с ходу отбрасывалась. Власти просто не обращали внимания на его доказательства, потому что были уверены, что имеют дело с преступником. Когда человек, который в самом деле совершал эти действия, написал властям письмо, сообщая им, что они осудили невиновного, власти, не мудрствуя лукаво, сочли это письмо фальшивкой и даже взяли на себя смелость обвинить дочь осужденного в его авторстве. «Эксперты» по почерку доказали, что письмо это писала она.

Эта трагедия ошибок подошла к концу, когда настоящий виновник, терзаясь угрызениями совести, сдался властям и приложил немало усилий, уламывая несговорчивых полицейских, что он в самом деле виновен.

Имеются буквально сотни случаев, относительно которых есть основания подозревать, что они построены на ложных опознаниях. У нас есть немало писем от заключенных, осужденных за изнасилования, и я глубоко уверен, что основой для приговоров стали ошибочные опознания.

К сожалению, есть и другие факторы, которые способствуют такого рода ошибкам.

В той истории, о которой рассказывала «Сатердей Ивнинг Пост», выяснилось, что полиция предоставила двум девушкам возможность предварительно посмотреть на подозрительного человека и изучить его внешность, прежде чем он был представлен для опознания в ряду других лиц. Другими словами, было проведено «предварительное опознание».

Такое случается нередко, когда подозреваемого в преступлении показывают жертве, и задержанный даже не догадывается об этом.

Несколько лет назад в Детройте рассматривалось достаточно интересное дело. На свалке было найдено тело девушки. Она была убита ударом ножа в спину. Рана была нанесена снизу вверх, а не в обратном направлении, как можно было бы предполагать, если считать, что убийца преследовал ее и нанес удар сзади.

Полиция была сбита с толку. Наконец она получила сведения, что молодого человека, работавшего на станции техобслуживания неподалеку, видели с ножом в руках.

К тому времени полиция почти потеряла надежду раскрыть это преступление и отчаянно ухватилась за наводку. Был найден нож. Арестовав подозреваемого, они наконец добились от него признания.

Этот человек был осужден за убийство первой степени. Адвокат, представлявший его, был изумлен тем, что по крайней мере в двух аспектах признание не согласовывалось с фактическими обстоятельствами дела. Первым делом, если он в самом деле говорил правду об убийстве, след от удара ножа, конечно же, должен был быть направлен сверху вниз, а не наоборот.

То была маленькая деталь такого типа, которую обвинитель пренебрежительно отбрасывает в сторону, как «техническую подробность», считая ее «последней соломинкой», за которую тщетно хватается обвиняемый.

Жюри не испытывало симпатий к подсудимому, и все шло к тому, что он вот-вот будет осужден за убийство первой степени, когда в ходе расследования другого преступления полиция нашла сумочку, принадлежавшую убитой. Так как эта сумочка была в руках лица, которое, вне всякого сомнения, совершило ряд преступлений, полиция стала искать дальше и обнаружила нож, который куда в большей степени отвечал описанию оружия, убившего девушку, чем нож, принадлежавший оператору станции техобслуживания.

Развязка ситуации выразилась в том, что судье пришлось прервать обсуждение, к которому уже приступило жюри присяжных, и объявить им, что найден настоящий преступник, а человек, который сидел на скамье подсудимых, на самом деле невиновен в преступлении, хотя от него и было получено признание.

Дела такого рода связаны с ошибочной тенденцией валить все шишки на представителя обвинения только потому, что он представляет дело, которое вела полиция.

Есть, конечно, прокуроры, которые пользуются недостойными приемами, так же как существуют и адвокаты, позорящие свою профессию.

В некоторых штатах закон отводит главенствующую роль в рассмотрении дела судье. Но в большинстве наших штатов судья лишь сидит на своем месте, подобно верховному владыке или рефери, наблюдая, как обвинитель старается представить жюри присяжных подсудимого в самом черном свете, прибегая к уничтожающему сарказму и неприкрыто презирая его, в то время как адвокат пытается вызвать симпатию к нему, упоминая о престарелой матери, плачущей жене и невинных детях, которым грозит «безотцовщина».

Большинство упускает из виду, что святая обязанность обвинителя — всего лишь представлять дело по обвинению, выдвинутому полицией против подсудимого. И слишком часто синяки и шишки выпадают на долю прокурора вместо неквалифицированных следователей с низкой техникой следствия.

В упоминавшемся «детройтском деле» было «свободное и добровольное признание».

Это, конечно, не может не волновать. Мало кто из людей обладает такой стойкостью, чтобы выдержать бесконечные часы непрерывных допросов.

У нас у самих было достаточно интересное дело, в котором нашлось место и ошибочному опознанию, и признанию человека, который, как оказалось, был совершенно невиновен. В сущности, это было исчерпывающее признание вины, но в его заявлении содержались факты, которые были поставлены ему в вину и которые, как потом выяснилось, не имели ничего общего с действительностью.

Я веду речь о деле Силаса Роджерса, который позднее был помилован губернатором Виргинии Джоном С. Бэттлом.

Как нам рассказывал Роджерс, ему пришлось написать это заявление из-за того, что полиция очень жестоко обращалась с ним. Из его слов явствует, что полиция избила его до такой степени, что он плохо соображал, что говорит и делает.