Александр Колин - Мужики что надо

Парень вскрикнул и рухнул на колени.

Генрих немного ослабил хватку, а "трудовик" повторил свой вопрос. Однако увидев, что парень упрямится, он проговорил:

- Если ты станешь врать мне, то будешь умирать медленно... И ты все равно скажешь, так что какой смысл обрекать себя на мучения?

Не дав Сергею обдумать свои слова, "Тонких" вновь произнес имя Генриха.

Боль пронзила кисть... запястье... предплечье... плечо... проникла даже в низ живота. Сергей закричал было, но тут же захрипел, поперхнувшись застывшим в горле воплем, потому что Генрих движением, подобным тому, которым смахивают пылинку с фрака, небрежно ударил его по кадыку.

Сергея едва не вырвало. "Черный", казалось, почувствовал это и, отпустив свою жертву, отошел. Нет, скорее скользнул в сторону.

- Не убивайте, не убивайте, пожалуйста, не убивайте, - забормотал Сергей, ползая на четвереньках. - Не убивайте, не убивайте, пожалуйста, не убивайте...

Он полз сам не зная куда, стремясь оказатьс как можно дальше от "трудовика" и его страшного помощника, который казался вовсе и не человеком роботом, страшной, бездушной машиной.

Сергей натыкался на разбросанные по полу предметы, порезал ладонь и коленку осколками разбитого стакана, но даже не заметил этого.

Где-то в глубине души у него ещё теплилась надежда, что это просто кошмар, бред, вызванный впервые попробованным новым наркотиком.

- Я хотел бы получить ответ на свой вопрос, - услышал Сергей голос "трудовика", и надежда истаяла без следа. Парень поднял голову. Нет, "Тонких" ему не грезился. Генриха Сережа не видел, но знал, что тот рядом, в спальне, в которой теперь, он и не заметил как, все они оказались. Спасения не было.

- Хорошо, я подскажу тебе. Товар и деньги у твоих подельников? - продолжал "учитель".

Сережа кивнул.

- Где они прячутся, назови нам адрес.

- Не знаю! - с мольбой в голосе воскликнул парень.

"Трудовик" покачал головой.

"Нет! Нет! Только не это! - полыхнуло в мозгу у Сергея. - Генрих! Он сейчас скажет: Генрих!"

Генрих - не человек! Слово "Генрих" - команда, с помощью которой приводится в действие страшная мясорубка! Генрих - бездонна пропасть страданий! Генрих - имя боли!

Однако "Тонких" не произнес страшного слова, он понял, в чем заключалось затруднение, с которым столкнулся тот, кого он допрашивал.

- Мне не нужен почтовый адрес, - сказал он. - Я просто хочу знать, где можно их найти.

"Генрих уйдет! Генрих уйдет!!!"

Сергей принялся чертить на паласе пальцем, с жаром повторяя названия улиц, на скрещении которых находится дом, где отсиживаются его товарищи и где полагалось быть и ему самому, если бы он сдуру не возжелал проветриться.

Зазвонил многофункциональный АОН - Сергей собрал его сам, - и механический женский голос назвал номер телефона, с которого поступил звонок.

- Продолжай, продолжай, - подбодрил парня "трудовик". - Не обращай внимания.

Сергей подробно обрисовал дорогу, само здание, подъезд, квартиру. Сказал, сколько звонков надо сделать и какие интервалы должны быть между ними, чтобы находившиеся в квартире знали - идут свои.

- Что ты там делаешь, Генрих? - спросил "трудовик" у "черного", нажимавшего на кнопки телефона, отчего раздавались один за другим резкие, похожие на писк звуки, которые, очевидно, не нравились "учителю".

- Здесь тридцать два раза повторяется один и тот же номер, Виктор, произнес "черный" монотонным голосом, который лишь усиливал ощущение сходства его обладателя с машиной. - И ещё очень много звонков из автомата с небольшим временным интервалом. Надо проверить.

- Парень не врет, - с уверенностью в голосе произнес Виктор.

- Я предпочитаю знать точный адрес. Надо позвонить и проверить.

- Позвоним из машины, - твердо произнес Виктор. Он явно был старшим не только по возрасту. "Черный" спорить не стал. Он вообще ничего не сказал. Можем ехать, - заключил "Тонких".

Сергей не успел ни удивиться, ни испугаться, когда "щупальца" Генриха, схватив обреченного за волосы, резко запрокинули ему голову вверх.

Под потолком, в плафоне люстры, билась глупая мошка.

Сергей не видел, как в руках Виктора блеснуло длинное и острое, как бритва, лезвие ножа.

Душа Сергея, оборвавшись, рухнула вниз и исчезла в черной холодной бездонной пучине.

- И трусы и храбрецы умирают лишь однажды, - проговорил Виктор, вытирая нож о край салфетки, лежавшей на журнальном столике. - Правда, у храбреца есть одна привилегия: он может попросить, чтобы перед казнью ему не завязывали глаза.

Генрих ничего не ответил и вслед за своим спутником направился к выходу. Проходя через большую комнату, "черный" замедлил шаг.

- Что случилось? - спросил тот, внешность которого напомнила несчастному Сергею преподавателя труда Владимира Владимировича Тонких.

- Здесь кто-то есть, - прозвучал монотонный голос Генриха, который, остановившись, обвел скрытыми под черными очками глазами комнату, задержав свой взгляд на трехстворчатом шкафе.

Виктор остановился и посмотрел в том же направлении, но ничего не увидел.

- С чего ты взял?

- Чувствую.

- Пойдем.

- Надо проверить.

- Пойдем, - твердо произнес Виктор и шагнул к выходу. - Это уже не имеет значения.

Не произнеся ни слова, его длинноволосый, облаченный в черное спутник последовал за ним.

ГЛАВА 2

- А я что тебе говорю? Что, а? - усталым и раздраженным голосом произнес бывший оперативник Василий Коновалов, обращаясь к Омару Хафизову, утонувшему в громадном допотопном кожаном кресле, которое стояло перед гигантских размеров и столь же древним письменным столом. За этим самым столом и восседал нынешний хозяин кабинета - знаменитый внук знаменитого деда. - Что у тебя за манера принимать решения, не посоветовавшись со мной?

- Тебя же не было! - развел руками Омар. - А этот мужик начал упрашивать меня. Он сказал, что не может без неё жить и все такое...

- Я просто попросил тебя посидеть у меня в квартире и, пока меня нет, отвечать на звонки.

Вот и все! - уже со злостью проговорил капитан. - А ты что сделал? Что?!

Тут бы Хафизову и ответить что-нибудь типа: купи себе автоответчик, но миролюбивый Омар уже довольно хорошо изучил характер своего друга: среди множества положительных качеств Василия Андреевича одним из наиболее достойных внимания можно было бы назвать способность, фигурально выражаясь, к автоподзаводу.

Иными словами, начав отчитывать кого-нибудь, Коновалов входил в раж, и уж если бедняга оказывался виноватым хоть на копейку, то получал "тумаков" на полный рубль. Любимым объектом для "наездов" у капитана был, конечно, Омар, который очень редко огрызался, позволяя товарищу от души изливать на его голову свое дурное настроение. Так обстояло дело и на сей раз.

Омар Хафизов, с легкой руки старшего прапорщика Сидоренко ещё в армии превратившийся в Маркиза, служил удобной мишенью для коноваловского остроумия. "Свою ментовку" уволенный со службы капитан так и не открыл, но довольно активно собирался это сделать.