М Коллинз - Медная радуга

- Есть, - ответил Митч. - Я помню именно Третьего.

Я действительно не удивился, иначе я вряд ли оказался бы здесь, в морге.

- Могу я его увидеть, Митч?

- Но только быстро, сейчас могут прийти врачи.

В морге сто двадцать восемь камер. Нью-Йорк - большой и жестокий город. В ящике, который открыл Митч, находился мускулистый мужчина среднего роста, примерно лет пятидесяти. Он должен был хорошо смотреться с пропорциональными чертами лица, густыми седыми волосами, внушительной бородой, маленькими глазами и узким жестким ртом. Вайс был прав. Редфорд выглядел богатым и непреклонным, как старый кайзер Вильгельм.

- Я могу увидеть протокол, Митч?

- Это необходимо?

- Полагаю, да.

- Хорошо. Я найду его для тебя. Подожди у Фила.

Над широкой улицей снег валил густыми хлопьями. Я зашел в закусочную Фила и заказал два яйца и кофе. Митч появился ещё до моей второй чашки. Он сел и прочитал по блокноту:

- Джонатан Эймс Редфорд III; 59 лет; Восточная 63-я улица, дом 146. Найден в своем доме мертвым нарядом 17-го полицейского участка, который был вызван Джорджем Фостером Эймсом, адрес тот же. Причина смерти: колотая рана в левом желудочке сердца, причиненная единственным ударом ножа.

Я вскочил.

- Нож, Митч?

- Да. И рана была очень странной, должно быть это особый нож с волнообразным лезвием. Его не нашли.

- А время?

- Копы появились в десять минут седьмого. Вчера вечером. Доктор считает, что смерть наступила между двенадцатью и половиной третьего дня.

- Другие раны или ушибы?

- Ничего. Тоже странно. Обычно при ударах ножом есть и ушибы.

Я выдал Митчу его гонорар в десять долларов и ушел. То, что сделал Митч, незаконно, но у него дома шесть девчонок, а налогоплательщик крайне неохотно платит людям, чья служба не способствует непосредственно его удобствам.

В сильной снежной круговерти я шел в направлении к центру города, к нижнему Ист-Сайду. Я хотел найти Сэмми Вайса. Может быть, полиция разыскивала Вайса только как свидетеля. Хотя Фридман и не говорил этого, но такие люди, как Фридман, никогда определенно не говорят. Фридман с удовольствием использовал бы любой шанс заставить Вайса испытывать смертельный страх.

Сэмми не был жестоким человеком. Если он вообще каким-то был, то мягким. С другой стороны, он целую вечность даже близко не видел двадцать пять тысяч долларов зараз, и если Редфорд пытался его обмануть. . .

Так или иначе, речь идет об убийстве, и как свидетель или подозреваемый, Вайс имел единственный выход - сдаться. При убийстве бесполезно убегать. Он приходил ко мне за помощью, и я хотел ему помочь. Каждому нужен кто-то, кто стоит на его стороне. Всегда есть белые пятна, при убийстве тоже. Вайс мог и не знать, что Редфорд умер. Ему нужно сказать об этом, и лучше это сделаю я, чем Фридман.

До полудня бродил я под снегом по Виллиджу и нижнему Ист-Сайду. Я заходил во все точки, которые приходили мне на ум: пивные, биллиардные, букмекерские конторы, турецкие бани и жалкие закусочные, в которых имеют обыкновение есть такие одинокие люди, как Сэмми. Чаще всего передо мной там уже побывал Фридман. И ни один человек не видел Вайса за последние три часа. Это заставляло меня задуматься.

Никто так не привязан к своему привычному окружению, как игрок, от которого отвернулась удача, исключая разве матросов. Для матросов корабль дом, мать и семья одновременно. Для такого плавающего тела, как Вайс, его убежище - его дом, его очаг.

Моей последней надеждой была его комната на площади Святого Марка. Но всерьез я не рассчитывал найти его там. Его там и не оказалось. Я позволил себе выпить пива.

Сэмми либо бежал, либо нашел укрытие.

Без денег он не мог далеко уйти, а денег достать не мог, так как полиция подстерегала его всюду, где он мог рассчитывать что-то раздобыть. Без денег он не мог долго скрываться. Следовательно, либо у него было больше денег, чем я полагал, либо кто-то его прятал. Моя помощь оказалась ненужной. Если он зарезал Редфорда, ему в самом деле мог помочь только адвокат. Если он никого не убивал, то также не нуждался в моей добровольной помощи.

Я отправился домой и подогрел суп, чтобы согреться. Я смотрел на снег за моим окном. Небоскребы вдали высились таинственными тенями за крутящимися хлопьями. Я подумал о Марте. Мне хотелось поехать к ней в Филадельфию. Но я стал бы для неё лишь помехой. Девушка, которая надеется добиться успеха в первом настоящем шоу, ничего не сможет сделать при навязчивом влюбленном, который слоняется вокруг и только отпугивает нужных людей.

Я схватил пальто. Не мог я весь день провести в раздумьях о Марте и о том, что она сейчас делает. В то же время я, по меньшей мере, догадываться, как плохи дела у Вайса. Не со стороны полиции. Те могли лишь предполагать, что я имел контакты с Вайсом, потому и взяли меня в клещи. Ладно, я все выясню на свой страх и риск. Или, по крайней мере, останусь при своих интересах.

Может быть, я просто любопытен. А если детектив с толком возьмется за дело, то даже убийство станет тогда простым, как яичница. . 3.

Дом на Восточной 63-ей улице, в котором жил Джонатан Редфорд, был высоким серым зданием в излишне вычурном стиле, выстроенным в двадцатые годы специально для истинных богачей. Его верхние этажи скрывались за сильным снегопадом.

- Апартаменты Редфорда, - сказал я швейцару.

Он, очевидно, получил указание помалкивать об убийстве. В вестибюле появились две парочки и потребовали такси. Швейцар даже не спросил, кто я такой.

- Квартира 17, левый лифт, сзади.

Небольшой лифт обслуживал лишь по две квартиры на каждом этаже. Он поднял меня в мини-прихожую, предварявшую квартиру номер 17. Я позвонил.

Мужчина, открывший мне, был высокого роста, седовласый и чем-то похожий на покойника из морга, только без бороды. У него был крупный нос, румяное лицо человека, который всегда бреется в парикмахерской, и морщинистая шея, что он пытался скрыть, высоко держа голову.

"- Этого мужчину я знаю, - промелькнуло у меня в голове. Но откуда?"

- Мистер Эймс? - спросил я.

- Да, я. . . Что вам угодно? Я очень занят.

Он провел рукой по лицу. Эймс казался нервным, явно выведенным из равновесия. Его костюм с широкими лацканами, старомодного покроя, явно был лишь недавно сшит на заказ. Манжеты рубашки на десять сантиметров выступали из рукавов пиджака и были скреплены рубиновыми запонками. Манжеты и высокий воротничок туго накрахмалены.

- Я детектив, мистер Эймс, - начал я. Но не сказал - "частный детектив", и не назвал своего имени. Зачем доставлять себе лишние неприятности с полицией? - Я хотел бы задать несколько вопросов в связи с убийством.

Он нерешительно кивнул.

- Убийство, да. Я. . . я даже не могу поверить, что его больше нет с нами. Джонатан мертв! Такая глупость!