Артур Баневич - Гора трех скелетов

– Вы должны вызвать полицию, – сказала она.

На этот раз она выглядела совсем не так уверенно, как прежде. Сидя на корточках рядом с двуспальной лежанкой и подпирая полуприподнятую половину ее коленом, не была похожа на женщину из высшего общества. Последние вряд ли наносят визиты в ночных рубашках. И у них уж наверняка не бывает фонарей под глазами.

– А на кой черт мне полиция? – не понял я. – Я уж как-нибудь сам справлюсь… Господи, до чего же гудят ноги… Или это голова?

– Вы ничего не понимаете. – Она навалилась грудью на драную обивку дивана. – Там… там бомба!

– Бомба? Ну да, – хмыкнул я. – Полураздетая секс-бомба в соблазнительной позе…

– Я не шучу, – процедила она сквозь зубы.

Сейчас, когда на ней не было черных очков, я мог полюбоваться не только уже отдающим желтизной синяком у нее под глазом, но и самими глазами. Цвета светлой бронзы, они были довольно-таки оригинально расставлены. По-восточному широко.

– А думаете, я шучу? – Хорошее настроение не покидало меня. – Проникновение на чужую жилплощадь – это пахнет статьей. И ночная рубашка вам не поможет. Как вы сюда попали?

Нельзя было не отдать должное ее настойчивости. Хотела войти ко мне и поговорить – и добилась этого!

– Там, под диваном, что-то есть. Если это не пан спрятал…

– Я в такие игры не играю, – отрезал я, подходя к шкафу. – Позвольте полюбопытствовать, а что вы тут искали?

– Что… что вы там делаете? – Повернуть голову ей было крайне трудно.

– Проверяю, не рассохлись ли дверцы.

Я снял с вешалки широкий офицерский ремень и хлестнул им по шкафу. Акустический эффект превзошел все мои ожидания.

– Пшепрашам, пани, – извинился я.

– И ничего тут нет смешного.

– В этом вашем борцовском поединке с моим диваном – тоже. Но я ведь молчу.

Она показала глазами под диван:

– Если это сделал пан, то пусть пан скажет. У меня уже сил нет. Семь часов… Знаете, как у меня все болит?

– Послушайте, я малость выпил. – Я подошел к ней поближе и попытался улыбнуться. – И я устал. Я уже двадцать семь часов на ногах. Мне бы сейчас прилечь. Ну будьте хорошей девочкой: одевайтесь и идите отсюда…

– Вы не понимаете…

– Понимаю! Я все понимаю: твой шеф сначала показал мне палку, а теперь тебя – сочную, сладенькую морковку. Как тому ослу… Старый как мир номер!

– Мой шеф?!

– Ну твой патрон, если хочешь. Ты ему скажи, что все у нас было как надо. А то еще не заплатит тебе… за работу. Это ведь не проверить…

Я присел, опершись спиной о подъемную часть дивана. Лицо подпиравшей ее женщины было рядом, совсем рядом. Брезгливую гримасу, искривившую ее губы, я разглядел хорошо. В ответ я по-волчьи ощерил зубы.

– Больно! – простонала черноволосая. – Не напирайте на диван, умоляю!..

– Знаешь, у меня вместо мозгов свиной студень. Я чего-то не схватываю…

– Вызови полицию, пьяный придурок! – В ее голосе послышались плачущие нотки. Диван у меня был и вправду тяжелый. – Позвони, или мы сейчас взорвемся вместе…

– Секс-бомба бабахнет? Ну хорошо, хорошо, раз ты такая добросовестная, можешь остаться на ночь. Но только уговор: передай Харварду, что я все равно не согласен. Передашь?

– Не-ет! – выдавила она. – Я не понимаю, о чем вы говорите.

– А я не могу лежать в постели с женщиной, до такой степени неискренней со мной…

Я попробовал облегчить ее тяготы. Хотя бы частично. Подъемная часть старой развалины, на которой я спал, весила около тонны. Вместе с грудями, каковые на ней возлежали. Фиксатор давным-давно не работал. Диван у меня постоянно находился в рабочем положении.

– Прошу вас, постарайтесь сосредоточиться, – прошептала она. – Извините за то, что вошла к вам без спросу. Я сделаю все, что вы захотите, честное слово!.. Только умоляю, слезьте, пожалуйста, с моей ноги и позвоните в полицию. Или скажите, что это розыгрыш. Я не знаю, что у вас там с этим вашим Хер…

– Харвардом, – подсказал я.

– Я не знаю, как там у вас принято. Если вы так шутите, конечно, ваше дело. Я не обижусь… Только, ради бога, помогите мне. Больно, так больно…

У нее были влажные глаза. И тонюсенькие, как паутинки, морщины в уголках. Она была слишком взрослой девочкой, чтобы с таким упорством играть во что-то, не сулящее ей успеха. Я обдумал диагноз и быстро сунул руку под лежавшую на матрасе подушку.

– В чем дело? – Она не сразу сообразила, но поскольку, в отличие от меня, была совершенно трезвой, растерянность не продлилась долго. – О господи!.. Вы что, думаете, я пришла вас…

– А почему бы и нет? Почему бы не положить туда чего-нибудь остренькое. Ножичек, к примеру…

Она горько усмехнулась:

– А моя ночная рубашка? Вы как это себе представляете: я слышу, кто-то идет, прячу под подушку нож, приподнимаю эту холеру, сажусь на корточки… Сижу и думаю: «Сейчас он войдет, удивится, подойдет ко мне… А я его в спину, когда отвернется!..» Так?

– Логично, – одобрил я.

– Нет, это не логика, это идиотизм. Куда проще встать в прихожей у дверей, чтобы сразу и в сердце!..

– Могли бы и не успеть. У меня хорошая реакция.

– А переодеться в ночнушку успела?

Я хмыкнул:

– Кто вас знает, может, вы профессиональная модельерша. Или стриптизерша. – Я возражал уже больше по инерции. – Они переодеваются быстро, быстрее, чем солдаты в армии.

– Слушайте, суньте лучше голову под кран. Я ведь правда не шучу.

– Хотите, чтобы я захлебнулся? – Уже нужно, нужно было останавливаться, но пикировка была мне в кайф.

– Вы опять?! – ойкнула моя посетительница. – Лучше уж давайте о моей ночной рубашке.

– Классная рубашка, – похвалил я. – Немножко длинноватая, чуточку старомодная, но, наверное, так и задумано. Клиент ожидает черт знает чего: кожаных плетей, ремешков, сексуальных безобразий, а тут вдруг совершеннейшая скромность…

– Вы угадали, – процедила сквозь зубы жгучая брюнетка с синяком под глазом. – Все так и есть. Только раздеваться, как у вас в армии, я не умею. Для того чтобы все с себя снять, требуется время. Слышите, кретин? Даже если б вы ползли по лестнице на карачках…

– Ну, здесь вы что-то путаете! На карачках это не я, это, скорее, вы…

Моя ухмылка стала вроде спускового крючка. Необъяснимым образом она высвободила свое многострадальное колено, в результате чего крыло дивана всей чудовищной тяжестью легло на ее левую грудь. Далее она, согнув ногу до предела, вдруг распрямила ее с неуловимой для глаз быстротой. Диван даже не дрогнул, а вот я, ударенный пяткой в лоб, отлетел через всю комнату, под окно.

Очнулся я на полу.

– Ну, теперь-то вы, надеюсь, видите это? Там, сзади… в глубине?

И я сначала увидел, а потом, когда по-пластунски подполз поближе, присмотрелся к увиденному повнимательней.

– Эти журналы лежали в шкафу, – сказал я, имея в виду рассыпанную по полу прессу. – А еще минуту назад – на столике…