Андрей Константинов - Птица Феникс

- За десять тонн зеленых? Можно попробовать.

* * *

Брюнет дал свое принципиальное согласие. С оговоркой: не в ущерб интересам дела. Потом поинтересовался:

- Вам что - денег не хватает?

- Денег всегда не хватает. Но в данном случае не в деньгах дело, Виктор... Тем более что успех не гарантирован. А соответственно, не гарантировано и вознаграждение.

- Если дело не в деньгах, то в чем?

- Ремесло у нас такое, - улыбнулся Петрухин.

- Работайте... ремесленники,- сказал Брюнет. - Но не в ущерб делу.

- Ущерба не будет. Один из нас все время остается "на хозяйстве". Это во-первых. Во-вторых, ежели мы поднимем дело, ты, господин олигарх, поднимешь свой авторитет.

- Каким боком тут мой авторитет?

- А как же? - сказал Петрухин. - Сам посуди, Витя: в городе уже ходят разговоры, что, мол, Брюнет обзавелся собственной профессиональной службой безопасности. Убийство Нокаута раскрыли. А ежели мы классическую заказуху сумеем поднять? А? Любой самый беспредельный отморозок скажет: эге, а с Витькой-Брюнетом лучше не вязаться.

- Убедили, - с улыбкой хлопнул ладонью по столу Голубков. - Поднимайте свою заказуху... и мой авторитет.

Купцов и Петрухин двинулись к двери.

- Кстати,- сказал Брюнет. Партнеры остановились. - Кстати... какое вознаграждение установил "Феникс" за Образцова?

- Десять тысяч баксов, - ответил Петрухин.

Петрухин:

-Мы поехали в главный офис этого "Феникса". Место они отхватили козырное: в самом центре, в сотне метров от Казанского собора. Офисы здесь стоят бешеных денег, и далеко не каждая фирма может позволить себе офис в таком месте. Зато если сможет - это сразу наглядно демонстрирует вес фирмы.

У подъезда, где угнездилась птичка "Феникс", остановиться было негде. То есть свободные места были, но, как и "положено", не для всех. Пустующие места были закрыты табличками с надписью "ЗАО "Феникс"". Я вкатился на пустующее место и почти уперся бампером в табличку. Просигналил. Почти сразу распахнулась дверь с черным зеркальным стеклом и золотым изображением птицы, объятой пламенем... распахнулась дверь, и из нее вышел вразвалку молодой мордатый бык в черной униформе, темных очках и, разумеется, с дубинкой. Бык остановился возле двери, ткнул концом дубинки в мой "фолькс", а потом сделал пренебрежительное движение: пошел вон!

Я снова коротко посигналил и подал свой автобус на несколько сантиметров вперед, на "фишку". Морда у быка вытянулась. Пару секунд он рассматривал меня с некоторым удивлением: что, мол, это за урод такой? Потом решительно направился к нам. На груди быка горела золотом огненная птица. Я опустил боковое стекло, бычара подошел.

- Здесь нельзя стоять, -сказал он нейтрально. Видимо, не мог понять, как к нам относиться. - Это стоянка фирмы.

- Мы как раз на фирму приехали,- сказал я. - Убирай свою "фишку".

- На фирму? - спросил бык.- А по какому вопросу?

- А может, мне объяснительную на твое имя написать? - поинтересовался я, и этот аргумент показался ему самым весомым.

Он кашлянул "деликатно" - в огромный кулак с перстнем турецкого золота - и убрал табличку. Я поставил микрик на освободившееся место. Между двумя одинаковыми, сверкающими "Вольво-850" обшарпанный "фольксваген" выглядел... не очень. Бык снова ощутил сомнения: того ли он на стоянку пустил? - и двинулся к "фольксу". Но из дверей офиса уже вышел Костя Зеленцов и направился к нам.

На асфальте возле входа в офис стояла керамическая ваза с красными розами. Рядом, накрытая стеклянным колпаком, горела свеча.

- Здесь? - спросил я Костю.

- Здесь, - кивнул он.

- А где обычно он парковался?

- Там, где сейчас ты встал. Это его постоянное место.

М-да, это не есть гут. От того места, где я воткнул "фолькс", до дверей офиса пять-шесть метров. Соответственно, у снайпера было всего пять-шесть секунд. Не больше. А ежели этот Людоед был мужик энергичный, то и того меньше... И тем не менее снайпер успешно вогнал пулю ему в голову на полпути между машиной и офисом.

...Огонек свечи в стеклянном колпаке горел ровно, идеальной формы язычок пламени был вытянут вверх. Он казался наконечником копья и указывал строго в высокое небо. Оттуда, с высоты, прозвучал выстрел. Один. Всего один. И здесь, на самом дне улицы, рухнул на асфальт человек.

Я посмотрел наверх, на серую громадину дома, откуда прилетела пуля... а ведь что-то в этом есть!

Что-то есть! Я еще не понял, что именно, но что-то меня заинтересовало.

- Откуда стреляли? - спросил я. Костя погладил усы и показал желтым никотиновым пальцем:

- С чердака. Третье окошко слева. Хочешь посмотреть место?

- Конечно, хочу.

Костя кивнул, и мы пошли в подъезд дома напротив. Лифта там не было, и подъем на пятый этаж большого удовольствия не доставил. Потолки в этих домах высотой под пять метров, плюс толщина межэтажных перекрытий - этаж выходит как два в наших "хрущевках".

На четвертом Костя остановился отдохнуть.

- Ты чего, - спросил я,- с похмелья?

- Я ж тебе говорю: облитерирующий атеросклероз нижних конечностей, ответил Костя. -, Бросать курить надо.

- А чего ж не бросаешь?

- Бросишь тут... Вот подохну, тогда и брошу.

- Логично, - сказал Купец. Мы стояли на лестничной площадке, ждали, пока Костя отдохнет. Солнечный свет проникал с улицы сквозь плохо вымытые окна. Внизу стояли автомобили, прогуливался охранник и горела свеча в стеклянном колпаке. Огонек свечи казался желтым лепестком на асфальте. Где-то я читал, что пламя свечи символически обозначает душу покойного... Не знаю, была ли у Образцова (известного больше по прозвищу Людоед) душа... не знаю, но жизнь-то у него была всего одна. Ее отобрали. Жестоко, умело, профессионально. Мне, признаться, нисколько было не жаль души и жизни Людоеда. Он мне не очень интересен. А вот тот, кто оборвал его жизнь - напротив - интересен безмерно. Потому что он очень ловко управляется с винтовкой ц, возможно, сделал свое искусство образом и способом жизни. Именно поэтому его нужно найти и остановить.

- Пошли, что ли? - сказал Костя. И мы пошли. Внизу, на дне уличного каньона, трепетала свеча, алели розы.

* * *

После московских взрывов в девяносто девятом всех - и власти, и обывателей - охватила паника. Подвалы и чердаки подверглись "ревизии" и закрылись на замки. Бомжам тогда несладко пришлось. Но, как в России водится, постепенно бдительность и властей, и обывателей сошла на нет... Вход на чердак был открыт.

Пригибаясь, чтобы не удариться головой, пролезли в низкую и узкую дверь. Чердак выглядел сплошным пересечением балок, стропил и дымоходов. Пыльный воздух прошивали косые солнечные лучи и тревожное голубиное воркование.

- Там, - показал рукой Зеленцов на яркий квадрат слухового окна.

Петрухин и Купцов двинулись к окну, Зеленцов остался у двери, прикуривая.