Андрей Константинов - Дело о спасении телезвезды (Сборник новелл)

Над ним колдовал врач. Я подошел ближе, но дверь захлопнулась. Вспыхнула "мигалка", и "скорая" стремительно рванула с места... Всего час назад мы сидели в кафе. Худокормов был весел, беспечен, шутил.

Из подъезда вышел Коля, следом - двое мужчин. Они были в штатском, но все же в них сразу угадывались опера. Опера окинули неприязненным взглядом группку жильцов, активно обсуждающих происшедшее ("Вот до чего дожили! Прямо в подъездах людей грабят!" - "Ох и не говорите, Марьванна, скоро из дому выходить будет страшно"), и направились к УАЗу.

Я подошел, и Коля представил меня.

Большого энтузиазма мое появление у оперов не вызвало.

- Насколько серьезны травмы Худокормова?- спросил я.

- Врач сказал, что непосредственной угрозы для жизни нет,- ответил один из оперов, старший лейтенант Самохин.

- Но и ничего хорошего тоже нет,- добавил другой, капитан Петренко.Третий случай за месяц.

- Четвертый,- поправил Самохин.

Петренко матюгнулся и сплюнул.

- А что произошло-то?- спросил я.

- Что произошло? Что произошло...

Обычное дело. Высмотрели прилично одетого человека, довели до подъезда и дали по голове. Бумажник, часы, телефон забрали... Наркоманы! Чтоб им передохнуть всем. Совсем задолбали, козлы.

- Час назад я пил с ним кофе,- зачем-то сказал я.

Повзло почесал затылок и спросил:

- Мужики, ответьте честно: шансы найти этих уродов есть?

Петренко хмыкнул, ничего не ответил и сел в УАЗ. А Самохин сказал:

- Коля... Ну ты, блин, даешь, Коля.

Ну нормальное, блин, дело, да?

Потом махнул рукой и тоже сел в машину. УАЗ зачихал, затарахтел и покатился прочь... А мы с Колей поехали в больницу.

Худокормов уже пришел в сознание. Поговорить с ним не удалось, но медики заверили, что все - слава Богу!- не так уж и страшно.

***

Наутро я снова поехал в больницу и там нос к носу встретился со съемочной группой. Конечно, они все были круто возмущены... И почему-то их агрессия выплеснулась на меня. Мне "припомнили" историю академика Глебова... и "мерседес" Жванецкого... и разбитое в прошлый Новый год лицо режиссера Германа... Обо всех этих прискорбных инцидентах говорили так, как будто это я угнал тачку Жванецкого и разбил Герману лицо.

Спокойным оставался только сам Худокормов. Выглядел он худо и чувствовал себя, хотя и старался это скрыть, тоже худо.

Своим он сказал:

- Вы-то что возмущаетесь? Вам радоваться надо.

- Чему же радоваться, Ян Геннадьевич?

- Дня три-четыре я тут прокантуюсь. Так что всем вам нежданно-негаданно маленький отпуск подфартил.

Господа актеры дружно повозмущались "чудовищным цинизмом", как выразился оператор, своего шефа, засыпали его цветами, фруктами и наконец ушли. А я остался.

- Вот так, Андрей,- сказал Худокормов.- Потенциал искусства, конечно, может иногда ошеломлять, но железяка по голове ошеломляет еще круче... Теперь я знаю это точно.

- Это вы как режиссер говорите?

- Нет, как человек, которого "ошеломили",- усмехнулся Худокормов.

- Вы видели нападавшего, Ян?

- Какое к черту! Бац по голове - и все... затемнение.

- Худо.

- Да черт с ним. Не убили - и то слава Богу.

- С этим поспорить трудно,- согласился я.- Но очень плохо, что вы не видели разбойничка в лицо. Даже если его сумеют установить, так не удастся привязать к этому конкретному эпизоду.

- А ты считаешь, что можно его установить?

- Попробовать можно... Менты уже приходили к вам?

- Нет, не было никого.

Мысленно я матюгнулся, но вслух сказал:

- Что у вас забрали?

- Бумажник, часы и телефон... Часы жалко.

- Дорогие? спросил я, пытаясь вспомнить, какие часы были у Худокормова.

- Да нет, обычные "Титони". Красная цена - триста баксов. Но мне их хороший человек подарил. С гравировочкой, на память.

"С гравировкой - это хорошо,- подумал я.- Гравировка привязывает часы покруче индивидуального номера".

- Денег много было?- спросил я.

- Тысячи полторы. Плюс карта... Плевать я на это хотел, а вот часы, Андрей, жалко.- Худокормов прикрыл глаза.- Ты, кстати, говорят, первый там оказался?

- Нет, первым был Коля Повзло. Чисто случайно. Он как раз в Василеостровском РУВД был по делу...

- Вот как? Так ты считаешь, что попробовать можно?

"Можно-то оно можно, но вот гарантировать что-либо..."

- Попробуем, Ян,- ответил я.

***

Первым делом я, конечно, поехал в Василеостровское РУВД. Я не особо надеялся получить там какой-то результат, но пройти мимо организации, которая по определению обязана заниматься расследованием, было бы неправильно. Я сел в джип и поехал. И - повезло, застал старшего оперуполномоченного капитана Петренко на месте. Вид у капитана был несколько помятый, он не выпускал изо рта резинку, однако перегарный выхлоп никуда не делся. Мне на выхлоп капитана Петренко было наплевать. Мне важно было другое: что конкретно есть у них по "делу Худокормова"?

Оказалось, как я и предполагал, что нет совсем ничего.

- Глухарек,- сказал Петренко.- Классический глухарек. Свидетелей нет, нападавшего режиссер не видел, следов никаких...

Что вы хотите?

- Вы, Петр Василич, сказали, что нападавшего режиссер не видел. Вы уже допросили потерпевшего?

- Придет в сознание - допросим,- небрежно ответил Петренко.

- Он пришел в сознание еще вчера,- довольно язвительно сказал я.

Капитана Петренко мое заявление, кажется, несколько смутило. Он закашлялся, выплюнул в пепельницу комочек розовой резинки и сказал, глядя мимо меня:

- И что - видел ваш режиссер нападавшего?

- Нет, не видел.

- Ну вот видите,- обрадовался оперуполномоченный.- Я так и знал. У нас уже было два аналогичных нападения...

- Три,- поправил я.

- Три?.. Да, действительно. Я из отпуска второй день, могу чего-то и не знать. У нас четыре нападения, и ни разу никто из потерпевших преступника не видел. А что вы хотите?

А чего, действительно, я хочу? Чего я здесь сижу и отрываю занятого человека от дела?.. О, я хочу совсем немного: чтобы опер Петренко нормально делал свою работу. Чтобы люди могли спокойно ходить по улицам. Чтобы любой подонок с кастетом (молотком, ножом, обрезком трубы) знал, что опер Петренко не ест, не спит - работает. И обязательно найдет его, подонка, и защелкнет на нем наручники... Вот этого я хочу. По-моему, не так уж и много. Я мог бы сказать это капитану Петренко, но вместо этого я сказал:

- Помогите мне, капитан, пустячным делом.

- В чем проблема?- поинтересовался опер.

- Мне нужны сводки по городу за август.

- Зачем?

- Нужно... Это что - сильно секретный документ?

- Да, в общем-то, нет. Сделаем.

От капитана Петренко я ушел с толстой пачкой распечаток.

***

В Агентстве без киношников было непривычно тихо. Радоваться бы надо, да какая, к черту, радость? Передо мной стояло бледное лицо Худокормова с черными кругами под глазами. И его голос: "Не убили - и то слава Богу..."