Михаил Март - Шаткое равновесие

Алексей обнял девушку и прижал к своей груди.

Начальнику криминальной милиции города Родиону Блохину не везло. Каждый год одно и то же. Как только он распустит своих лучших ребят в отпуск и начинает ждать их возвращения, чтобы уйти на отдых самому, так обязательно что-то случается. Сегодня его подняли на ноги в полшестого утра. Чашки кофе выпить не успел, а что за работа на голодный желудок? Зла не хватало.

К половине седьмого он прибыл на мыс Чертово копыто. Тут уже шла работа полным ходом. Место происшествия оцепили лентами. От кого — вопрос. Снаружи ни души, а внутри — муравейник. Следопыты чертовы.

Блохину через неделю стукнет пятьдесят пять, тридцать два из которых он проработал в милиции. Собаку съел, начинал с постового. Привык работать по старинке, современных методов не понимал и не доверял им. Однако старый конь борозды не портит: сто семьдесят пять задержаний особо опасных преступников на его счету. Ходячая легенда. И у нынешних умников хватает наглости его учить! Сопляки. Последние пять лет он уже не участвовал лично в расследованиях, но стоило собраться в отпуск, как судьба подкладывала свинью. Мол, давай, Родя, тряхни стариной, ржаветь начинаешь. Чтоб им пусто было!

Прапорщик козырнул и приподнял ленточку.

— Здравия желаю, товарищ подполковник.

— Сколько ни желай, с неба оно не упадет.

Возле белого «Мерседеса» с открытым верхом стояли мужики в штатском. Жара тридцать градусов, а они в пиджаках и соломенных шляпах хрущевских времен. Старперы. На пенсию старую гвардию Блохин не отпускал. Вот его самого через год выкинут, тогда и этих метлой выметут, но пока он начальник — все оставались при должностях. А с кем еще работать? Ворчливы стали, однако дело свое туго знали.

— Ну что, пердуны? Сюрприз?

Мужчины с тоской посмотрели на главного сыскаря.

— Дай угадаю, Родион, — начал невысокий толстяк с потным лицом, под которым собралось три подбородка. — Завтра или послезавтра ты собирался идти в отпуск.

— Почти угадал, Толик.

Толику тоже перевалило за пятьдесят. А вообще-то звали его Анатолий Иванович Косых и занимал он должность прокурора города.

— Докладывай, Аркаша, — обратился Блохин к крепкому дяденьке лет пятидесяти с волосатой грудью и руками. Такому нельзя носить рубашки с короткими рукавами и распахнутым воротом. Бедолага. Аркаша, а точнее, Аркадий Устинович Безмерный, лет десять ходил в полковниках. Криминалист высшей категории, милицейская элита. Несмотря на высокое звание, он подчинялся руководителю следственно-розыскной группы, а ею мог командовать капитан.

Аркаша доложил:

— Я вижу две картинки. Первая говорит об убийстве. Следы борьбы налицо. Вторая — о самоубийстве. Женщина тридцати восьми лет, предположительно небезызвестная Таисия Львовна Покровская встала на каменный парапет и нырнула рыбкой вниз с высоты двенадцать с половиной метров.

— Так это она или нет?

— По документам, найденным в сумочке и машине, она. По телу не определишь. Месиво.

— Почему самоубийство?

— Спроси у Олеся.

Олесь Богданович Макдебура был худощавым верзилой. Когда его видели вместе с прокурором Косых, всегда смеялись. Тонкий и Толстый, как в чеховском рассказе. Макдебура был медэкспертом и патологоанатомом в одном лице. В своей «потрошиловке» он вскрыл трупов больше, чем захоронил на городском кладбище. Большая часть погибших состояла из курортников, их увозили хоронить на родину.

— Спрашиваю. Колись, Олесь.

— Труп будешь смотреть? — фальцетом спросил Олесь.

— Ты видел, а мне не обязательно. Я еще не завтракал.

— Коленки у дамочки поцарапаны. Парапет гранитный, высокий, шершавый. Ее рост — метр семьдесят два. Чтобы взобраться на него, ей надо было закинуть ногу, встать на колено, потом поставить второе колено и после этого подняться на ноги. Так оно и было. Если она не поцарапалась в другом месте до приезда сюда.

— Не очень убедительно, — поморщился подполковник.

— И я так считаю, — согласился прокурор. — Какого черта самой богатой женщине всего побережья Черного моря делать в этом проклятом месте? Погулять негде? Да еще в такое время.

— В какое время, Толик? — спросил Блохин.

— Она погибла в десять часов четыре минуты. На ее руке были часы, они тоже разбились и остановились вместе с ее сердцем.

— Кстати, Толя, а какого черта ты здесь делаешь? Почему не прислал обычного смертного следователя?

— Шутишь? Речь не о бомже идет. Доложили о происшествии в Краснодар. Вышлют своего из центра. А у меня мелюзга работает.

— Да-с! — фыркнул Блохин. — Мне только пижона здесь не хватает. Пусть его и назначают руководить следствием. Ладно. Версия убийства?

— Свидание дамочке здесь назначили, — мечтательно начал Аркадий Безмерный. Он никогда ни о чем не говорил утвердительным тоном. — Следы есть от второй машины, которая рядом с «Мерседесом» стояла. Небольшая машина ярко-красного цвета, иномарка. Размером с нашу «девятку». Рядом бейсбольная бита валяется. Отпечатки на ней есть, но они смазаны. Поверхность идеально гладкая, скользила в руках. Крови на бите нет, ею могли оглушить, а потом бесчувственное тело сбросить вниз. Драчка была не на жизнь, а на смерть. По песку катались. У убийцы должны остаться царапины на теле, у трупа на правой руке четыре ногтя сломаны. Крепкие были коготочки, длинные, острые. Но их мы не нашли. Под ногтями ничего нет, руки волнами вымыты, словно спиртом протерты.

— Спонтанная драка? — спросил Блохин.

Он уже сделал свои выводы, но не высказывался, как всегда предпочитал выслушать каждого, кому было что сказать.

— Думаю, спонтанная, — продолжил криминалист. — Бита — не лучшее орудие убийства. Их возят в машине как психологическое оружие, шпану пугать. К умышленному убийству готовятся и уж жертву к себе не подпустят.

— У которой есть острые когти, — добавил Косых.

— Вскрытие делать будешь, Олесь? — поинтересовался подполковник.

— Посмотрел бы на труп, не спрашивал, — буркнул Макдебура. — Ее скалы вспороли. Мозги и кишки до сих пор волнами не смыло.

— Кому же госпожа Покровская мешала? Как насчет грабежа?

— Нет, — покачал головой прокурор. — В сумочке золотая пудреница, зажигалка, четыре тысячи долларов. Разве что за мобильник убили, телефона не нашли. И шикарный драндулет с ключами в зажигании стоит на месте. Убийца хорошо ее знал, а она его. К чужому на свидание в такое место и время женщины типа Покровской не ездят. Вон туфельки валяются. Следов от ее шпилек много на песке, а вот следов убийцы нет.

— Это как же? — не понял Блохин.

— Плоская подошва, стоптанная. А резина на машине новенькая. След четкий, но непонятный. Слишком много крутилась на одном месте!