Роман Ким - Агент особого назначения

5. Как только началось расследование, Вы стали следить за тем, чтобы оно не пошло в опасном для Вас направлении. Когда Ян узнал о Вашей дружбе с Фу Яо — братом старика и о ночном госте Ляна, Вы сейчас же послали Яну угрожающее письмо и устроили первое покушение (камень). Затем через мальчика-посыльного, опознавшего меня, возбудили у Яна подозрение и, организовав второе покушение на него, приписали мне выстрел и послали Фентону анонимку. Одновременно с этим Вы убеждали меня, что убийство Фу и оба покушения на Яна — дело рук хунбанцев.

Узнав, что арест Ляна неминуем, Вы решили убрать его, дабы не выплыла наружу роль Гао и конторы. Чтобы направить подозрение против меня, один из агентов конторы, прикинувшись пьяным, испачкал мою рубашку кровью. Покушение так потрясло Ляна, так на него подействовало сообщение о моей окровавленной рубашке, что он дал показания против меня.

В общем, Вам удалось сбить всех с толку и запутать следствие.

6. Узнав, что я получил ценные сведения от телефонистки, Вы зажали ей рот. Но опоздали. Я успел узнать причину смерти старика. Вы допустили непростительный промах. Телефонистки часто подслушивают разговоры, Вы этого не приняли во внимание. Нужно было заблаговременно всунуть ей в рот кляп. А первым Вашим промахом было то, что Вы не проверили, говорил ли я еще кому-нибудь насчет книжной закладки. Как только Вы поняли, что я разгадал тайну и могу разоблачить Вас, Вы решили форсировать события — похитили у меня рубашку и письмо на желтом шелку, подослали ко мне Гао под видом красного, припугнули гонконгской полицией, хунбанцами и гоминдановцами, — словом, заставили бежать из Гонконга. Эту комбинацию Вы провели в безукоризненном темпе.

7. И все же у меня еще оставались кое-какие сомнения. А может быть, хунбанцы причастны к убийству? И Лян действительно их пособник?

Однако все мои сомнения развеялись после откровенной беседы с доктором Ку. Мне Вы говорили, что письмо на желтом шелку у меня украли хунбанцы, а доктору Ку сказали, что это письмо Гао получил в ту ночь от Ляна.

Я понял: это письмо похитили у меня Вы, и хунбанцы не имели никакого отношения к делу старика.

Такова тайна, которую я раскрыл и которую решил похоронить, ибо нас связывает большая цель и ждет великое открытие.

Шиаду прочитал письмо при мне. Временами он отставлял мизинец с длинным ногтем и поглаживал бровь. Но выражение его лица не менялось. Кончив читать, он улыбнулся уголками рта и сказал: все правильно — у меня настоящий талант детектива. А что касается похищения трупа старика, то он непричастен к этому — возможно, это организовал Лян. Ворвавшись в комнату Фу, он сговорился с телохранителями, и они дружно провели эту несложную операцию. Очевидно, им было известно, что у старика зашиты драгоценности в набрюшнике или в одежде.

Шиаду вынул из кармана зажигалку, чиркнул ею и поджег письмо.

Спустя две недели он сообщил мне: из Китая прибыл представитель тайной организации «Цюлуншэ» — «Община рогатых драконов». Сегодня ночью я вместе с ним вылечу в Китай. Нужно связаться с «рогатыми драконами» и информировать базу о положении дел в пунктах «Азалия», «Лотос», «Пион» и «Орхидея». После этого члены экспедиции будут направлены в эти пункты.

Я спросил: а как дела Уикса, он не может опередить нас? Шиаду усмехнулся. Уикс ждет визу из Пекина. Только вряд ли получит. Китайские власти уже получили анонимные, но вполне достоверные сведения, подкрепленные фотодокументами о том, какую роль сыграл Уикс в истории с самолетом «Принцесса Кашмира» в 1955 году. Сотрудник гоминдановской разведки Чжоу Цзе-мин через Уикса устроился механиком на гонконгский аэродром и смог осуществить диверсию. Словом, визы Уикс не получит.

Шиаду сказал, что меня хочет видеть начальник базы, вице-адмирал в отставке, очень крупная персона.

В самом дальнем углу поля, среди пальм, на газоне стоял домик с зелеными дверями, окруженный высокими столбами с колючей проволокой. У прохода стояли три молодца, в спортивных рубашках, широко расставив ноги. Они были такого же роста, как и столбы.

Толстый, седой, похожий на епископа вице-адмирал сидел в гамаке у костра, разведенного перед самой верандой. От костра шел едкий дым, отгонявший москитов. Он сперва спросил меня о моем прошлом, о родственниках в Китае и о моих жизненных планах. Я сказал ему, что все мои помыслы направлены на то, чтобы завершить дело Майрона Трэси.

Вице-адмирал говорил медленно, подчеркивая каждое слово, будто диктовал. Он много слышал обо мне хорошего, знает, что в Гонконге я раскрыл какое-то запутанное дело об убийстве старухи или еще кого-то. Но в Китае меня ждет работа, в сравнении с которой любая криминальная история покажется детским лепетом. Я должен буду действовать решительно, не теряя самообладания ни при каких обстоятельствах. Меня ждут слава, деньги, почет…

Он поднял руку, хотел сделать благословляющий жест, но вместо этого поморщился и шлепнул себя по заду — дым костра не действовал на москитов.

В полночь я и посланец «рогатых драконов» — Кан Бо-шань, полуседой, сутулый субъект с впалыми щеками, сели в геликоптер. Шиаду передал мне четки фиолетового цвета. Если будет угрожать арест, разгрызть одну бусинку, и готово — яд действует моментально.

Прощаясь с ним, я отвел взгляд в сторону. Дело в том, что я решил перехитрить Шиаду и вице-адмирала. Моя цель — найти микропигмея. Это главное. С Шиаду меня ждут трудности и опасности. Самый легкий и, следовательно, самый разумный путь — это явиться к китайским властям с повинной, выдать им людей Фу, сказать, что в пункте «Пион» находятся бумаги Трэси и предложить организовать экспедицию для поисков «покетмена». А когда он будет найден, весь мир наградит аплодисментами китайскую науку. И высшей наградой для меня будет сознание того, что я в какой-то мере способствовал триумфу китайской культуры.

Мы долго летели над Бирмой и только после долины Иравади повернули на северо-запад — к Китаю. Вперед — к цели!

Приземлились мы удачно — спустились на маленькую площадку среди скал, отвесных, как ширмы. Геликоптер сейчас же улетел обратно. Нас встретили члены общины. Было решено, что я проеду прямо в «Азалию».

Итак, я вернулся на родину. Но вернулся не с парадного хода, а с черного. Скорей через окошко, как вор. Но без намерения совершать что-либо дурное. Наоборот — чтобы принести пользу нашей науке, прославить ее.

Мы ехали на лошадях по дну ущелья. Уже светало. На скалах были высечены изображения десятиликого Авалокитешвары и шестирукого Махакалы. Среди камней росли ели и сосны, а по обочинам горных тропок — колючие кусты боярышника и барбариса.