Алексей Кленов - В понедельник я убит...

И по-простецки плеснул себе добрых полфужера, и залпом выпил. Закусывать не стал, только понюхал дольку лимона, и с хитрецой посмотрел на меня:

— Ты извини, Антон… Ничего, что я на "ты" и по имени?

Инертно пожав плечами, я отозвался:

— Да я привык. Ваш коллега тоже с этого начал. Кстати, где моя машина? Выбираться я отсюда как стану? Или я здесь надолго?

Салихов хохотнул:

— Ха-ха! "Коллега", ну надо же?! Видишь, какие мы с ним одинаковые? И очень разные, поверь мне. А за машину не беспокойся. Ребята ее пригнали, во дворе стоит. Ты прости их, что так грубовато сработали. Ну не хотели они тебя в открытую приглашать. Ты же парень упертый. Не захочешь — не поедешь. Придется силой тащить. А ты боец. Спеленать себя как младенца не позволишь. Значит, будет потасовка, шум, возможно кровь. Ну, зачем это? Люди и так устали от криминальных разборок. Я же все знаю про тебя. Это сейчас ты писака и говорун в камеру. Хотя, надо признать, что очень хороший. Но служил то ты в войсках дяди Васи. И год во взводе разведки в Чечне. Причем, в самой что ни на есть мясорубке. И то, что ты выжил в ней, говорит о тебе как о сильном индивиде, имеющем непреодолимую тягу к жизни. К тому же мы и с тобой коллеги. Смотри.

Закатав правый рукав рубашки, Салихов показала татуировку на предплечье. Голубой купол парашюта, два самолетика по бокам и в центре — череп в берете. Внизу, в ленточке, знакомые до боли буквы — ВДВ.

Я уточнил:

— И где?

— За речкой. Четыре года комбатом. Так что я майор, а ты сержант. Я старше по возрасту и званию. Но ты "берет", и я "берет". Поэтому давай на "ты", по имени, и по-честному. Договорились?

При этих словах он посерьезнел, не заметив у меня в глазах желания "по-честному", и уже сухо и по-деловому поведал:

— Я все знаю. Знаю, что Карен нанял тебя, чтобы ты облил меня грязью, и тем самым хочет отстранить меня от участия в торгах. Наивный он человек. Или не такой уж и наивный, а?

Салихов стрельнул в меня азиатскими глазами, и жестко улыбнулся, раздвигая щеточку седеющих усов. Не дождавшись ответа, уточнил:

— Скажи, Антон, он на меня что-то припас? Так?

Я инертно пожал плечами, не спеша отвечать. Ясность ума еще не восстановилась полностью, и ни к чему болтать то, о чем можешь пожалеть через пять минут. И не стоит пока сообщать, что я сам намеревался его навестить. Сразу возникнет вопрос: с какой целью? Верю я всякому зверю, а тебе, ежу, пока погожу. Что Карен, что Дамир — одного поля ягоды. Тут как по весеннему льду идешь. Еще шаг, — и в полынью можно уйти. И не важно, что в шикарной гостиной не видно орудий для пыток. Неизвестно еще, чем подвалы особняка Дамира оборудованы. Но поскольку совсем молчать тоже не стоило, я уклончиво ответил:

— Возможно. Пока что мне известно только то, что Карен хочет построить на купленной земле аквапарк. А ты желаешь там устроить свалку. Это его слова.

Откинувшись в кресле, Дамир с прищуром посмотрел на меня долгим взглядом, и резюмировал:

— Ты чего-то не договариваешь, парень. Ладно, я поясню тебе свою позицию. Может это на тебя подействует. Поверь, я буду говорить честно. Во-первых, не свалку, а современный комбинат по переработке твердых бытовых отходов. Улавливаешь разницу? И, кроме того, еще десять сортировочных пунктов по всему району. Знаешь, я ведь местный. Да-да, не удивляйся. Родился, и вырос в этом районе. Это уже потом — военное училище, гарнизоны, Афган… Так вот, как нормальный человек и уроженец этих мест я не могу спокойно смотреть, как местная администрация губит природу. Ну, и люди, конечно. К сожалению. Ты никогда не мотался по здешним селам? В каждом овраге — помойка. И по берегам реки тоже. И все это паскудство длится даже не годами, — десятками лет. По весне такое количество зловонной грязи стекает в реку, что волосы дыбом. А всего то надо установить в каждом селе мусорные контейнеры, и обязать людей выбрасывать мусор цивилизованно. А глав сельсоветов — вывозить мусор ежедневно до ближайшего сортировочного пункта. Откуда мои люди будут свозить его на комбинат. Разумно?

Спорить было глупо. Разумно и правильно. И главное, — давно пора. Тут Дамиру в правильном отношении к жизненным процессам не откажешь. Опять же — рабочие места. И потому головой я кивнул совершенно искренне:

— Согласен. Но Карен говорит, что есть свалки с северной стороны. Почему бы их…

— Да потому! Потому, что там территория Карена. И стоит мне сунуться, как начнется война. А сам он этими свалками заниматься не хочет. Чистюля хренов. И к тому же, если даже он мне их уступит, это же другой район. От Ванькина озера пять километров до города, потом по городу через все пробки и светофры. И от северной окраины до ближайшей свалки еще двенадцать километров. То есть, каждая машина сделает в лучшем случае пару рейсов в день. Нерентабельно. А это — мой район. Я здесь родился, и вырос. Здесь мои родители похоронены. И я намерен прожить здесь свою жизнь, и быть похороненным в родной земле, рядом с предками. В земле, парень. А не на загаженной свалке. И еще я хочу, чтобы мои земляки жили в цивилизованных условиях. Но даже не это главное сейчас.

Выпив еще полфужера коньяка, Дамир на этот раз аккуратно закусил бутербродом с икрой, и продолжил:

— Что ты знаешь о чуме?

Вопрос быль сколь неожиданным, столь и диким. При чем тут чума? Потому посмотрел я на Дамира малость ошарашено, и вслух повторил свою мысль:

— А при чем тут чума?

— Просто ответь.

Пожав плечами, я ответил:

— Ну… Я же журфак МГУ заканчивал, а не медицинский. Поэтому не больше, чем любой нормальный человек. Знаю, что это тяжелое инфекционное заболевание с высокой вероятностью смерти. Еще знаю "Пир во время чумы" из "Маленьких трагедий". Пожалуй, и все.

Дамир жестко усмехнулся:

— "Пожалуй, и все…". И это говорит человек с высшим образованием. Не густо… Впрочем, не обижайся. Я и сам еще пару месяцев назад знал не больше. А вот не поленился, пошарился в Интернете, и кое-что уяснил для себя. Просвещаю, слушай. Это острое инфекционное заболевание. Разделяется на бубонную чуму, и легочную. Легочная передается воздушно-капельным путем. Ну, как грипп. Или с выделениями больного. Чрезвычайно заразна. Инкубационный период от двух до десяти дней. Смертность составляет сто процентов. При бубонной — до девяносто пяти процентов. Разносчиками являются грызуны, и пасущиеся на них блохи, от укуса которых и заболевает человек. Разумеется, современная медицина способна с ней бороться, и с применением антибиотиков, в частности стрептомицина, смертность не превышает пять-десять процентов. Но это в процентах. А если в абсолютных цифрах? Учитывая, скажем, размах в масштабах области?

Покрутив головой, я возразил:

— Что-то я тебя не пойму, комбат. Какая чума? При чем она здесь? Уже лет тридцать в стране не было ни одной вспышки. Ситуация под контролем.