Леонид Костомаров - Десять кругов ада

Зоны разные - где-то чувствуешь себя с первой минуты запертым в ржавой клетке зверем, но бывает, что идешь, и не покидает ощущение домашнего уюта.

Тысячи людей прошли передо мной, сотни рассказывали, как им сидится, но никогда я не ставил себя на их место, мысль даже такая не приходила. У них же своя жизнь, у меня своя.

И вот мы поменялись местами. Вначале казалось все забавным, страха не было: за мной войска, вся мощь страны за моей спиной. Но приключение крайне неприятное, конечно, когда зэк громыхает за тобой дверью и говорит ехидно: "Отдохни, генерал..." Скоты все ж они, как только чувствуют, что сила, их державшая, ускользает, лезет из них дешевая блатота и гонор.

Но все бы ладно. Не думал я, до чего ж мерзко сидеть в камере. Никогда я так не маялся. Какой там сон, я как заводной мотался из угла в угол. И злость на них копилась, не знаю, что бы сделал...

В Управлении секретарша дура, наверно, всем растрезвонила: "Николай Степаныч захвачен!" По всем курилкам сейчас это событие обсуждают, хихикают, вспоминая про мой диабет. Жена наверняка примчалась на работу, сидит там у телефона... Кошмар! Детям сообщила небось. Еще одна дура. А у меня в пятницу обследование, там один раз в неделю этот знаменитый уролог принимает, а на будущей неделе я уже не смогу. Беда-а... Сволочи, кто ж все это нагородил? Ваня этот, щенок забинтованный, которому зря башку не прострелили. Может, тогда бы и разговору было меньше... Сидит, лыбится небось: "Жри, генерал, нашу пайку, приобщайся". Приобщаюсь, сынок.

Хорошо, хоть связь есть, одно успокоение. И вот звонит мне полковник Рысаков:

- Товарищ генерал, разрешите доложить: помощник прокурора по надзору Лисин дошел благополучно.

- Куда дошел? - спрашиваю. - В сортир, что ли? - рассвирепел я тут совсем.

В сортир его только что увели из соседней камеры, я слышал переговоры.

Тот помолчал, говорит, до вышки дошел. И сообщил, что "вас уже вроде как в живых нет".

Сбежал, соображаю, этот Лисин, лишних вопросов не задаю, подслушивают, поди.

- Понял, - говорю.

- Я считаю, - осторожно предлагает Рысаков, - что стрельбу и штурм сейчас начинать неудобно, темно.

- Какой... штурм? - похолодел я. - Какой штурм?!

- Ну, вот Лисин ваш приказ передал - штурм начинать. Офицеры, мол, все убиты... он один спасся.

Я тут и онемел. Как... убиты? Что значит - убиты?

- Дайте-ка его мне!

Тот его найти не может, - спустился с вышки и ушел.

Слушал я, холодея, и понял, что сейчас может случиться то, за что не придурку Лисину, раздающему такие команды, придется отвечать, а мне, захваченному генералу. Без меня сейчас идет какая-то дурная игра, итоги которой припишут все равно мне - старшему по званию.

Еле сдержался, чтобы телефонную трубку не разбить в ярости.

- Так, понятно. Теперь слушайте меня, полковник. Значит, так... Успокойтесь!

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

Отчаянный генерал проявил в ту ночь максимум благоразумия, у него как бы пришло второе дыхание, и к рассвету, неспавший, но свежий и волевой, сумел добиться у зэков разрешения на обращение к Зоне через рупор.

- Сегодня ночью чуть не стряслось непоправимое, - сказал он. - Из-за несогласованности чуть было не начался штурм... Мне удалось убедить командование, что тут все в порядке, ситуацию контролирую лично и вы не хотите бойни. Крови сегодня ночью не случилось, хотя вполне могла быть. Войска стоят в готовности номер один. Чье-то неосторожное или провокационное действие послужит сигналом к началу атаки, в Зону ворвутся танки и перемесят тут все... Ясно?

Зона слушала молча.

- Думайте! Пока еще можно и нужно остановиться. Больше говорить я не буду - решайте. - Он положил рупор и ушел.

ЗОНА. ОРЛОВ

Зэки тоже в эту ночь не спали в ожидании стрельбы, носа не высовывали из бараков. Бузить уже и не хотелось, но и отступать вроде было нельзя. Идеологи восстания растерялись и покорно ждали развития событий, не снимая требований.

Великая же заслуга генерала в эту ночь была в том, что он, не зная, живы офицеры или действительно убиты (они содержались в другом помещении), мудро не упомянул об этом в обращении к осужденным и не сделал это формальным поводом для начала штурма... Приказ зловещей, смертной тенью висел над притихшей Зоной всю ночь...

После его выступления зэки пришли к генералу с мировой. Но он встретил их жестким вопросом:

- Правда, что мои офицеры убиты?

Парламентеры растерялись, кто-то побежал в штаб, и через минуту оттуда появились живые офицеры, прокричали через площадь:

- Все в порядке, товарищ генерал!

У генерала задрожал голос:

- Слава богу!..

НЕБО. ВОРОН

Только я это видел - как уже потом, когда кончилось все, генерал вызвал Лисина. Явился тот весело, ожидая похвалы за геройский побег от зэков. Генерал вышел молча из-за стола и со всего размаха ударил его, сбил с ног.

- Мало... тебе, козел, была бы моя воля...

Он сжимал большие крестьянские кулаки, привыкшие с детства к дракам. И Лисин с визгом рванул из кабинета и Зоны.

Боевой генерал... Я видел, как он за сутки до этого смело вошел в Зону без сопровождения, в штатском, предъявив на вахте генеральское удостоверение.

Слонов пересел из камеры в кабинет начштаба, а приезжий генерал в отдельной комнате до ночи перебирал дела осужденных.

Отложенные им двадцать дел были отправлены на пересмотр срока и судебного решения, стрелявшего в Ивана Воронцова отдали под суд, а у Лисина нашли другие серьезные грешки, вплоть до присвоения липовых заслуг партизана, посадили вскоре в такую же Зону... Там, на его счастье, не узнали о недавнем "подвиге" помощника прокурора...

ЗОНА. ОРЛОВ

...Воронцов, отбросив кувалду, ловко и быстро смазал соляркой форму и ушел в будку, утепленную пенопластом, - там в холод отогревались и сушили мокрые рукавицы на печке, летом же дверь не закрывалась.

К будке тихо подошел майор и услышал пару добрых слов в свой адрес:

- Ну, Мамочка если застукает - хана! За чифирь отдерет, банку расколошматит, ну и в очередь на изолятор запишет.

Медведев кивнул головой - безусловно. Насмехаются, черти лысые. Только никогда не разбивал он их банки, не опускался до этого, как Шакалов или Волков. Шагнул в будку, тесно сидящие работнички мгновенно воровато встрепенулись. Банка с чифирем в мгновение ока исчезла. Приподнялись бритоголовые, сидевшие вокруг печки-чугунки.

- Ну, что ты, продолжай, келешуй, - вычислил Медведев самого испуганного он верным делом и переливал чай в кружку и обратно - келешевал.

Но тот находчиво зачерпнул кружкой из ведра и, невинно моргая, крупными жадными глотками выпил все до дна. Будто и вправду только что насилу добрался до теплой и прогорклой заводской воды. Чай пить в Зоне не запрещается, но вот только не на работе.